Замок временем срыт

и укутан, укрыт

В нежный плед из зелёных побегов,

Но… развяжет язык молчаливый гранит –

И холодное прошлое заговорит

О походах, боях и победах.

(В. Высоцкий «Баллада о времени»)

– Впереди город.

– У тебя хорошее зрение, Мэрион. Да, это должна быть Тортоса. Через несколько часов сможем размять ноги.

– Хуан, расскажи что‑нибудь интересное. Пожа‑а‑алуйста…

Ну вот, опять начинается. Я бы, например, лучше послушал рассказы альвийки. Хотя они у неё и изобилуют кровожадными подробностями, которые, как я подозреваю, она вставляет умышленно, так как не любит рассказывать истории ещё сильнее, чем я. А слушать рассказы Хехехчин мне быстро надоедает. Хотя Мэрион, кажется, нравится. Особенно описание разных фасонов платья, и какими они бывают. А может они обе надо мной таким образом исподтишка измываются, с них станется. В любом случае, лучше поберечься и до подобного не доводить. Так что я, вздохнув, начал рассказывать то, о чём сам услышал лишь недавно, и эти истории ещё не успели выветриться из памяти.

– Говорят, много веков назад эти земли принадлежали арабам. Это была северная граница их государства – халифата, – которое простиралось на юг до самого Египта, на запад – через всю северную Африку до моей родины в «землях франков», а на востоке доходило до Персии включительно, то есть занимая и те земли, где сейчас находится государство ильханов – твоего убитого жениха, Хехехчин. Та империя была настолько богата, что её жители, не желая рисковать своими жизнями на военной службе, стали привлекать к ней рабов и иноземцев. Сначала – на службе телохранителями у своего султана, потом – повсюду. Правителя той империи эта ситуация тоже устраивала, ведь рабы и наёмники, которых прозвали гулямами, были верны лишь ему, и их можно было привлекать к подавлению бунтов недовольной знати и простого народа не боясь, что они откажутся проливать кровь соплеменников или ослушаются приказа.

Большинство гулямов были из народа тюрков, то есть являлись турками. И долгое время всё было прекрасно, и постепенно вся армия того государства стала состоять лишь из воинов‑гулямов, но тогда же их командиры задумались: зачем им служить своим изнеженным хозяевам, если можно просто взять власть в свои руки и самим стать господами? Ведь вся военная сила находится в их, и только их, руках. Когда очередной султан умер, то его малолетнего наследника свергли, а страна погибла в кровавых междоусобицах, распавшись на множество мелких и крупных владений, в которых местные жители перестали быть хозяевами своей судьбе, своими собственными руками подарив власть рабам и иноземцам. Так погиб тот погрязший в богатстве и изнеженности арабский халифат, в котором науки и искусства поднялись на недостижимую в наше время высоту. По крайней мере, так говорят.

Шли века, возникали и исчезали в безвременье новые государства и целые империи, не было только мира истерзанной войнами и междоусобицами земле. Потом, в далёкой Персии, в одном из племён живших в дикости скотоводов‑тюрок пришёл к власти вождь по имени Сельджук. Созданное им государство в результате завоеваний выросло в целую империю, чьи владения на западе включали и эти земли, а вся Сирия была лишь малой её частью. Чем‑то они напоминали твоих соплеменников, Хехехчин. Созданная ими империя быстро распалась в очередных междоусобицах, и от неё остались лишь жалкие осколки, но сами тюрки никуда не делись, а предприняли новые завоевания.

Вторгнувшись в Святую Землю и захватив священный Иерусалим, турки, будучи мусульманами, стали осквернять и разорять чуждые им христианские храмы, избивать и оскорблять священников, грабить иноверцев, не только христиан, и даже обращать в рабство паломников. Местные мусульмане им не препятствовали, ведь они были единоверцами захватчикам и их, а также их святыни, никто не трогал. Многие из них наоборот радовались чужой беде. Своими злодеяниями, а также набегами на византийские земли, турки спровоцировали самый первый «священный поход», в организации которого принял активнейшее участие тогдашний император Византии. Вот только прибывшие на выручку христианских святынь «проклятые франки» не стали разбирать правых и виноватых, а карали и грабили всех мусульман без разбора. Досталось и иудеям, и тем христианам, кто не был католиком. Говорят, во взятой приступом Антиохии христианские рыцари шли по улицам, заваленным трупами турок, по щиколотку в чужой крови.

– У нас тоже случалось подобное, – подхватила Хехечин. И пропела:

Было доброе и злое – только помню павший город,

Где мой конь в стенном проломе спотыкался о тела.1  

1  Олег Ладыженский "Касыда о взятии Кабира".

Касыда – традиционный жанр поэзии на Ближнем и Среднем Востоке, а также в некоторых других землях.

(примечание автора)

– Мой народ взял штурмом много крепостей во время последних завоеваний. Кажется, тот город назывался Тебриз, что на языке покорённого народа означает «Великий». А может эта касыда о падении какого‑то другого города? Мы захватили их так много, что я уже не помню.

Я оглянулся на подозрительное молчание со стороны Мэрион. Та мерно покачивалась в седле, в такт движению лошади, но её полуприкрытые веками глаза незряче смотрели вперёд, будто она видела что‑то своё, не зримое нам.

Хехехчин замолчала. Я не стал дожидаться момента, когда повисшая пауза станет неловкой, а кашлянув продолжил прерванную речь.

– Как я уже упоминал, та древняя империя турок просуществовала не слишком долго, и распалась ещё до вторжения моих единоверцев. Единственный сохранившийся до наших дней её осколок – это Конийский султанат2   в нескольких сотнях километрах к северу отсюда. Было ещё Хорезмское царство на востоке, но оно пало во время нашествия твоих соплеменников, Хехехчин, ведомых Чингисханом.

2  Конийский султанат, он же Иконийский, он же Сельджукский, он же Румский (то есть «римский» – завоёванный у византийцев). Осколок распавшейся империи Сельджуков. В период своего расцвета занимал большую часть полуострова Малая Азия, в первую очередь его центральную часть. В реальной истории окончательно распался в 1307 году. Между ним и крепостью Маргат находятся владения Киликийской Армении и земли павшего княжества Антиохийского (на текущий в книге момент – владения египетского султана).

(примечание автора)

– Тебя этому в твоём ордене учили?

– Нет, конечно. То есть кое‑что рассказывали, но не много. Больше о ветхозаветных временах, о которых повествует Библия. Ты же христианка, так что сама всё понимаешь. Но когда я принял решение отправиться в паломничество в Святую Землю, то много расспрашивал и о ней, и о прилегающих к ней землях. Среди братьев не так уж мало тех, кто воевал в здешних краях, и они охотно рассказывали о них. Потом, уже здесь, я разговаривал с другими людьми, в том числе находясь в Маргате, когда ожидал решения эмира. О текущем состоянии дел мне, разумеется, не докладывали, но охотно делились рассказами о том, что было в прошлом. А я слушал, потому что мне было скучно, как вам сейчас.

Альвийка фыркнула и сделала вид, что не слушает. Впрочем, надолго её не хватило, и вскоре она, как ни в чём не бывало, вновь повернула голову в мою сторону, демонстрируя чуть скучающее внимание. Обычно её интерес выдают острые уши, разворачивающиеся в сторону звука, но под иллюзией мне их сейчас не видно.

– Монголы наступали, беря приступом город за городом, уничтожая их жителей, складывая курганы из отрубленных голов. И тысячи турок в ужасе бежали на запад, туда, где продолжали жить их соплеменники в окружении ранее завоеванных ими народов. Часть подалась на северо‑восток, в Конийский султанат, подлив масла в огонь войны тамошних турок с византийцами и завоевав многие их земли. Сейчас на его месте находится множество мелких полунезависимых владений, правители которых гордо именуют себя князьями, а то и царями3  . Но ещё всего лишь несколько десятилетий тому назад это было крепкое государство. Ещё до моего рождения его армия, по наущению египетского султана4  , захватила и разрушила тогдашнюю столицу Иерусалимского королевства – священный Иерусалим. Причём турки истребили всех его жителей.