Аня смогла бы освободиться, если бы у нее было хоть немного времени, однако Громова уже бросилась в атаку. И все мои инстинкты, которые почти уснули за время пребывания в академии, вдруг завопили в тот момент, когда Оля убрала одну руку за спину.

Еще раньше в бою я заметил, что у нее тоже есть поясная сумка, но подобный аксессуар у такой особы не был слишком удивительным, тем более неизвестно, есть ли вообще там цинтий или что-нибудь еще… Но как только в ее руке мелькнул клинок, я понял, что он совсем не обычный. Древние потертые руны внушали ужас одним только своим видом. И для простого артефакта их было слишком уж много, слишком сложные!

Время для меня будто замедлилось. Я послал предупреждающую мысль Ане, которая в этот момент пыталась освободиться из ледяных пут, заставив их уже потрескаться, но Громова была слишком близко. А подруга просто призвала магический щит, решив, что его будет достаточно для защиты от клинка, и попыталась сама атаковать противницу. Нельзя этого делать!

Как только я увидел, что клинок проходит сквозь магический щит без малейшего сопротивления, то обрушился на Аню со всей силы и разом отобрал у нее контроль, не обращая внимания на боль. Я действовал с ужасающей хладнокровностью и точностью, одновременно вызывая большой всполох пламени вокруг нас с Громовой и оплетая ее руку водным жгутом, не позволяя нанести мне удар.

Я успел! Точнее думал, что успел, остановив клинок, игнорирующий любую магическую защиту, и отделавшись всего лишь жалким порезом на левой кисти… Но тут одновременно произошли две вещи.

На наших с Олей глазах капля крови упала на клинок и тутже вся запузырилась и почернела! Вот только искреннего удивления Громовой я уже не увидел, поскольку меня практически ослепила вторая вещь — дикая, ужасная боль в руке. Вне всяких сомнений, внутри нее с моей кровью происходит то же самое! И хуже всего то, что действие этой заразы распространяется ужасно быстро!

Мой мозг лихорадочно пытался придумать спасение. Я даже почти не слышал панических криков подруги у себя в голове. И точно не мог видеть, как недавно вскочившая вдруг со своего места маленькая Катя впервые использует поток магических стрел через печать. Моя ученица с жутким испугом на лице выпустила целый десяток стрел в Олю Громову, наплевав на правила дуэлей и какую-либо конспирацию собственных способностей. Но едва первая стрела достигла магических стен арены, вспыхивая бесполезной вспышкой и угасая, как суровая реальность обрушилась на девочку. Что толку от того, что она видит, если ничего не может сделать? Она никак не успеет добежать! Ей оставалось лишь наблюдать за тем, как ее учитель в последний момент перехватил контроль над телом и борется за свою жизнь.

Выбора у меня не было. Ни одной мысли получше так и не появилось за те миллисекунды, что я взял на судорожные раздумья, а жуткая, пронзающая все естество боль грозила вот-вот вырубить меня, не дав даже шанса сделать хоть что-то для спасения. Поэтому я решился.

— В БЕЗДНУ, БЫСТРО!

Я отправил подруге мысль и тут же одним коротким взмахом водного резака отрезал собственную руку у самого плеча, поскольку кожа раздувалась и чернела уже выше сгиба локтя, и больше ждать я просто не мог.

Пламя, созданное мной вокруг нас с Громовой, рассеялось, и все зрители теперь могли увидеть жуткую картину: все вокруг в крови, Огнева лишилась левой руки, а в правой ладони создала золотое пламя, которое прижала прямо к своей кровоточащей ране на плече…

К сожалению, Аня не успела или не смогла выполнить мою команду и сбежать в бездну. Я слышал ее отчаянные крики, от которых сжималось сердце. Похоже, она в итоге потеряла сознание от боли. И я почти что последовал ее примеру. В глазах потемнело, но я держался изо всех сил. Наверное, только потому, что чувствовал свою вину. И ярость. Жуткую, всепоглощающую ярость.

Водный жгут я убрал сразу же, как Громова выронила клинок, еще пока нас прикрывало пламя, так что можно быть спокойным, что его никто больше не видел. Но сейчас, прежде чем вырублюсь, я собирался ей отомстить. Бой, скорее всего, уже был остановлен, Хвостов спускается к нам, но много времени мне и не надо…

А я ведь жалел ее! Хотел ей помочь… Я защищал ее и выгораживал перед Аней и ее друзьями, когда все вокруг твердили, что она конченная сука! И что я получил? Прямо здесь, на глазах у всей академии она чуть не убила нас с Аней обоих, причем окончательно и бесповоротно!

Я вышел сразу на уровень синего пламенного покрова, который мне раньше не давался. Дикая ярость и мгновенный всплеск всей оставшейся маны этому только способствовал. Удар здоровой рукой отправил Громову в полет до магической стенки арены, и я тут же проследовал за ней, намереваясь добить и растоптать эту предательницу до того, как потеряю сознание.

Меня догнали Хвостов и преодолевший за какую-то секунду все расстояние от ряда преподавателей до арены Гранин. Хвостов закрыл собой лежащую Громову, а Гранин схватил меня за правую руку, пытаясь остановить. Но он не учел всю силу студентки, в которой сейчас находился взрослый и очень злой маг. Я просто с усилием отдернул свою руку, отчего Виктор Михайлович неожиданно оказался на земле.

Хвостов попятился ближе к Громовой и поднял магический щит, без остановки призывая меня остановиться и указывая на то, что мне срочно нужна помощь целителей. Однако я продолжал надвигаться, видя перед собой лишь распластавшуюся на земле девушку. И в этот момент Гранин удивил, наверное, каждого в этом зале, вновь возникнув рядом со мной и со всей дури прописав мне удар в живот, добавляя порыв ветра так, чтобы я летел аж до противоположной магической стены арены.

Это могло выглядеть очень странным и совсем непедагогическим решением, но на самом деле оно оказалось чуть ли не единственным действенным способом быстро остановить меня в подобной ситуации. Внутренние органы преподаватель не повредил, но подняться я уже не мог, поскольку никак не получалось даже нормально вздохнуть. Сознание помутилось, но вместе с тем и ярость начала понемногу утихать. Хвостов уже уносил Громову с арены, а Гранин тем временем присел рядом со мной и старался успокоить.

Он не ругал и не называл меня «психованной», хотя выглядел и вел я себя вполне соответствующе: кажется, напав на противницу, я кричал о том, что порву ее на части, причем по большей части кричал матом. Наоборот, преподаватель даже похвалил меня за то, что так быстро сориентировался и пусть весьма грубо, но все же смог защититься от губительного действия артефакта. Рунический нож Гранин тоже подобрал, но пока все свое внимание уделял мне. И под успокаивающий и ободряющий голос непобедимого дуэлянта, пока к нам уже спешили целители, я провалился в темноту вслед за подругой.

Могло бы быть даже смешно, если бы не было так грустно. И страшно… Каждый бой Огневой и Громовой выливается в настоящий скандал. Но в этот раз все было слишком уж близко к тому, чтобы стать трагедией.

Только теперь виновницей оказалась Оля и, по сути, совершила покушение на убийство. Однако удивительно быстро нашелся артефактор, который продал этот самый рунический клинок, якобы назвав при этом его единственным свойством преодоление магических щитов. А с древним орудием жестокого и эффективного убийства магов он его перепутал в силу своего уже преклонного возраста… Само собой, после небольшого расследования его за это отправили в магическую тюрьму.

Ну а Громовы… Они затаились. Теон сразу открестился от этой проблемы, а также всячески поддержал самое строгое наказание для артефактора, который «чуть не погубил одну студентку и не сделал убийцей вторую». И после этого глава рода Громовых перестал давать какие-либо комментарии, стараясь вообще не пересекаться с журналистами. Однако то, что в большинстве печатных изданий новость о дуэли девушек так и не появилась, говорило о том, что Теон явно старается это дело замять.

На то время, пока обе пострадавших студентки находились в больничных покоях, пусть и в разных палатах, рядом постоянно дежурили преподаватели. Просто на всякий случай. Но как только Олю более-менее привели в порядок, она предпочла вернуться в свою комнату. Мы с Аней даже не успели в себя прийти до того, как Громову уже поставили на ноги.