Но попытки унять огорчение и ревность ничуть не помогли.

Как глупо! Как глупо!!!!

Ни в чем не повинный бокал снова треснул, хоть с виду и остался целым, и я «с горя» залпом осушила его, забив на то, что до сего момента не очень-то жаловала алкоголь.

Нет, я пила его в прошлом несколько раз. Но ни к чему хорошему это не приводило. Опьянение вытягивало из меня слишком много энергии, и ГОЛОД приходил раньше положенного. Но в этот момент я совершенно не думала о последствиях…

Пищевод обожгло, и я отставила бокал в сторону, как вдруг… наткнулась на насмешливый и словно всё понимающий взгляд Владина.

«О, я вижу твое нутро!» — как будто говорили его глаза, и мне стало жутко. Неужели он что-то заподозрил о моем отношении к Джонасу? Наверное, я слишком долго на него пялилась…

Опустила глаза.

— Юный господин, — послышался над ухом ласковый девичий голос. — Вы так сильно напряжены! Разрешите… помочь вам.

На меня нахлынула какая-то жуткая апатия, и я повалилась на подушки.

— Просто подержите меня за руки, — прошептала я, и куртизанки мгновенно вцепились в мои ладони, начиная чувственно и осторожно поглаживать каждый палец.

— У вас такие нежные руки, господин, — продолжила мурлыкать одна из них. — Ваша юность поразительно привлекательна…

От их прикосновений в меня просочилась тонкая струйка энергии. Это было ничто по сравнению с прикосновениями того же Джонаса, ведь девушки не обладали магией, но я все равно ощутила небольшое успокоение и, будучи не в силах пережить окружающий стресс, просто отдалась расслаблению. Постаралась отвернуться от любой тревожной мысли, тем более что звуки влажных поцелуев рядом постоянно норовили снова обрушить на меня огорчение и боль…

Не прошло и нескольких минут, как на меня наползла полудрема, и я снова увидела странный, но уже очень привычный сон.

***

Я — Родерик Шими — злился.

На себя.

Ведь я потерял всякий интерес к жизни.

Раньше я постоянно развлекался в публичных домах и питейных заведениях, и не только для того, чтобы напитаться энергией. Я просто любил веселье.

А с этого дня, видимо, не люблю.

Баиль — весь такой утонченный и царственный — сидел рядом. На нем рубаха и штаны — совсем не эльфийское одеяние, но ему идет. Кончики ушей спрятаны в волнах распущенных золотых волос, опускающихся аж до талии.

Мы в Доме Утех, и приход сюда — исключительно моя инициатива.

Всё, как обычно, но я — злюсь.

Баиль не хотел сюда идти, говорил, что эльфы не приемлют продажной любви. Но я настоял. Мне надоело сидеть в замке у бабули и дедули. Мне не хватало впечатлений.

Потащил друга за собой в город и… оказался безумно разочарован.

Баиль очень легко нашел общий язык с куртизанками. Они облепили его, словно мухи, но он умудрился остановить их «рабочие» приставания всего лишь парой слов.

— Как поживаете, девушки? — спросил он, чем вызвал у куртизанок очевидный шок.

Шаловливые руки опустились, некоторые головы тоже.

— А как мы можем поживать, прекрасный господин? Мы отвергнуты обществом, и единственное место, где мы не считаемся откровенным мусором, это Дом Утех…

И в его остроконечные уши посыпался целый ураган жалоб.

Я наблюдал за этим всем со стороны и поражался Баилю в очередной раз.

И как он так может? И как у него выходит быть таким… уникальным??? Для каждой нашел доброе слово. И улыбку. И мягкое, невинное прикосновение…

Волшебство, да и только…

А потом я начал злиться. И, по-моему, ревновать.

Ведь я пришел сюда со своим лучшим другом провести вместе время, а сейчас… его полностью отняли у меня.

Немного грубо, хоть и не переходя на крик, я попросил куртизанок оставить нас одних.

Немного разочарованные, девушки поспешили на выход, бросая в сторону эльфа влюблённые взгляды.

Баиль повернулся ко мне с вопросом на лице.

— Родерик? Что случилось?

Я был хмур и раздражен.

— Мы вообще-то пришли сюда развлечься, а не… утешать страждущих.

Баиль некоторое время изучал мое недовольное лицо, а потом вдруг беззлобно рассмеялся.

— Рик! Ну это же просто ребячество, честное слово! У тебя нет причин злиться сейчас…

— А вот и есть, — буркнул я, не желая стыдиться своего поведения. — Они отняли у меня самое главное в этом вечере — ТЕБЯ!

Только когда я выпалил эти поспешные слова, понял, что звучат они весьма странно.

Баиль изумленно поднял темные брови и посмотрел на меня уже без улыбки.

Поняв, что накосячил, я тяжело выдохнул, а потом подполз к эльфу и бесцеремонно положил свою голову ему на колени.

— И не надо на меня так смотреть… — проворчал я, закрывая глаза. — Лучше расскажи мне что-нибудь из жизни эльфов. Я люблю засыпать под твою болтовню…

— Разве мы притащились в Дом Утех только для этого? — хмыкнул Баиль и привычным уже успокаивающим движением погладил мои рассыпавшиеся по его коленям темные волосы.

— Да, именно так! — пробормотал я, чувствуя, как его ласковая и мягкая энергия начинает беспрепятственно перетекать в меня и бесконечно блаженным теплом окутывать мое сердце. — Это именно то, чего я хочу…

— Но ведь мы могли точно также посидеть в замке, а не ехать аж в город и платить за это заведение приличную сумму денег… — не унимался эльф.

— Не ворчи, — остановил я его. — Просто расскажи…

И Баиль, хмыкнув, начал свой рассказ. Очередной.

Он снова и снова описывал мне прекрасные виды и пейзажи своей родины: хрустальные ручьи, густые леса, волшебные животные и очень сплоченное общество…

Если бы я не знал, что король эльфов лично отдал своего сына принца Баиля в жертву вампирам, я бы подумал, что его народ просто идеален.

Но сейчас хотелось верить в эту несуществующую сказку. Ведь хотя бы один представитель эльфийского народа действительно был таким — идеальным и совершенным до кончиков ногтей. И я называл его лучшим другом…

С того самого дня я понял, что больше не хочу в Дома Утех.

Мне в них стало скучно.

Для счастья мне вполне достаточно лежать на чужих коленях и слушать истории, от которых хочется улыбаться…

***

Я распахнула глаза резко и даже испуганно. Странный сон так и не отпустил моё сознание, и мне все еще казалось, что моя шея покоится на теплых коленях любимого друга.

Хотя… а ведь правда! Вот он склонился надо мной, и его светлые волосы — хотя отчего-то не такие длинные, а в два раза короче — почти касаются моего лица.

Это Баиль, хотя уши у него обычные, человеческие. Он смотрит на меня странно, немного хмурится, что-то, по-моему говорит, но я в каком-то мороке сна не могу разобрать его слов.

Он наклоняется еще ниже и даже легонько хлопает меня по щеке, а я… распахиваю глаза шире и жадно смотрю в его совершенные черты.

Он прекрасен! Мой лучший друг…

В груди загорается огонь, который со скоростью пожара расползается по всему телу, и я вдруг отчетливо понимаю, что безумно хочу… его поцеловать!..

На задворках разума робко проскальзывает мысль, что это как-то неправильно, ведь я — Родерик Шими — мужчина, и не могу целовать кого-то своего пола, но… в противовес у меня появляется ощущение, что сейчас мне можно всё!

Абсолютно всё!

Я тянусь за поцелуем, мечтая прикоснуться к этим вожделенным губам, как вдруг в мою голову врезается настойчивый голос, полный откровенного беспокойства:

— Селий! Селий!!! Что с тобой??? Ты уже настолько пьян??? С одного бокала??? Ну не парень, а ребенок какой-то!

Стоп! Селий????

Ой!

Джонас

Когда мы вошли в Дом Утех, я не удержался и внимательно посмотрел на Селия.

Мальчишка выглядел настолько испуганным и смущенным, что я невольно усмехнулся. Только усмешка эта отдавала глубокой печалью.

Я гнал от себя мысли о нем изо всех своих сил, и как будто уже достиг вожделенного равнодушия, но, увидев его сейчас в окружении куртизанок, почувствовал глубоко спрятанное неприятное ощущение… раздражения.