— Пап, могу я спросить?

— Конечно.

— Почему ты согласился принять маму после ее измены?

Он даже не вздрогнул. Видимо, ждал этого разговора.

— Элли, она сказала, что любит меня. А все остальное ошибка.

Меня такой ответ не удовлетворил, поэтому папа объяснил:

— Я мог бы вечно мучиться по поводу того, заслуживает ли она прощения. Но правильно или неправильно, я поверил ей. У меня не было выбора. Я любил ее.

Я посмотрела в окно, решив закрыть тему. Но что-то заставило меня вновь заговорить.

— Ты попробуешь снова онлайн-знакомства, пап? Для меня?

Он бросил на меня взгляд, чтобы убедиться в моей серьезности.

— Ты правда этого хочешь?

— Да.

— Хорошо. Попробую еще раз.

Мы медленно повернули за угол. Напротив моего дома был припаркован BMW. Дверь машины открылась и появились длинные ноги Джулии. Увидев нас, она закрыла авто пультом управления и с мрачным лицом пошла навстречу. Могла быть только одна причина. Что-то случилось с Эдом.

Мы встретились впервые с момента аварии. Ее внезапное появление зародило необъяснимое чувство страха.

— Что случилось? — Ногти впились в ладонь. — Эд… он?

— Он жив, — хрипло ответила она. — Но все еще без сознания.

— Никаких изменений?

Со слезами на глазах она покачала головой.

— Нет.

Я слышала, что Джулию выписали из больницы с небольшими синяками и порезами на следующий день после аварии. Несчастный случай не отразился на ее красоте. Кожа, немного бледная, сияла как раньше, а яркие глаза лучились синевой.

— Спасибо, что пришла. Как самочувствие?

Я кивнула на ее живот, в первую очередь подумав о ребенке, искренне желая, чтобы Эд смог увидеть малыша.

— Стараюсь справляться, — ответила она.

Странно, в моей голове закружились обрывки событий.

Красные огни встречных машин. Гудение мотора. Бешеное сердцебиение.

Джулия вздохнула, взглянув на папу.

— Элли, мы можем поговорить?

— Да. Пройдем в квартиру.

Я повернулась к папе.

— Завтра после приема врача я позвоню тебе.

— Если хочешь, я поеду с тобой, милая.

— Нет-нет, все в порядке. Это просто осмотр.

Глаза в зеркале заднего вида. Белые костяшки на руле. Резкий обрыв музыки по радио.

Папа нежно обнял меня.

— Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?

Я вошла в квартиру и поразилась беспорядку. Куча мятого белья рядом со стиральной машиной, недоеденные бутерброды на тарелке у раковины, цветы от Петры с опавшими лепестками в мутной воде.

Я пригласила Джулию в гостиную. Она присела на край дивана. Сердце мое колотилось, пока мысленно готовилась к защите от обвинений. Или я уже делала это раньше? Еще одна деталь, которую не могу вспомнить.

— Я много думала с тех пор, как Эд попал в больницу, — начала она.

В ее голосе нет ни гнева, ни печали. Трудно прочитать эмоции на лице. Поведение больше смахивает на официальное.

— Все произошедшее заставило меня прийти к довольно неприятным выводам о браке. Дежуря у кровати Эда, я вынуждена играть роль преданной жены. Это фальшивый образ, ведь так, Элли?

Рев гудков машин. Дождь, заливающий лобовое стекло. «Долбанный идиот!»

Внезапно меня мутит. Я судорожно сглатываю комок в горле. Дежавю вызывает стыд, совсем как в ночь аварии. Хочу признаться, что секса не было, но тогда придется объяснить, чем мы занимались на самом деле.

— Я думаю не секрет, что Эд больше не любит меня. — Голос ее дрожал. — Когда-то он любил, теперь нет. Причина мне неизвестна. Я, конечно, неидеальна. Но идеальных людей нет в этом мире.

— Конечно, нет. Не думаю, что он этого ждал от тебя.

— Ну, — пренебрежительно продолжила она. — Дело в том, что Эд находится в коме и, скорее всего, не знает ничего о том, что происходит вокруг него. Но как я слышала, бывают другие случаи. Если есть хотя бы малейшая вероятность того, что он может отреагировать на окружающих, то не на меня. Я не обманываюсь на сей счет.

Она пристально посмотрела на меня.

— Я знаю, что было между вами, Элли.

Вспышка фар. Гудки. «Прости, что молчала, или прости, что трахнулась с моим мужем?»

— Я знала еще до того, как приехала в аэропорт.

— Джулия, я сожалею.

— Ты должна сожалеть. Тем не менее, мне нужна твоя помощь.

— В чем?

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Ничего из того, что я делаю или говорю, сидя рядом с Эдом, не помогает. Он не просыпается.

В ее голосе слышалось раздражение. Она словно дитя, который послушно делает все, что ему говорят, но не получает за это обещанную игрушку.

— Я велела медицинскому персоналу никого не впускать к нему кроме родственников, но сейчас… Думаю, ты должна пойти и увидеться с ним.

Я моргнула, пораженная.

— Ты… уверена?

— Да. Определенно. Он хотел, чтобы ты была рядом.

Скорость. Неудобный вопрос. «Ты — кусок дерьма!»

Я откинулась на спинку кресла, пытаясь разобраться в резкой перемене ее поведения. Но она подумала, что я не хочу идти к Эду.

— Пожалуйста, Элли, — быстро проговорила она, наклонившись вперед. — Если Эд умрет, у меня могут быть большие неприятности.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Смотри, это еще не окончательно. В тот момент машина не двигалась. Я остановилась. Ты мало что помнишь о той ночи, как я поняла, но если дело дойдет до суда… — Она собралась с мыслями. — Полиция ищет свидетелей, и если кто-нибудь из других водителей выступит с показаниями, все будет выглядеть плохо. Есть данные полиции о положении машины в момент аварии. Тот, другой водитель, конечно же, пытается обвинить меня, что совершенно нелепо, учитывая, что это он врезался в машину… Адвокат сказал, что если мое вождение приведет к смерти пассажира, то мне грозит четырнадцать лет тюрьмы. Элли, четырнадцать лет! — Ее губы задрожали. — Я этого не заслужила. Я не смогу. Ты понимаешь, о чем речь?

Я все сильнее цеплялась ногтями за диван. События той ночи, наконец, четко выстроились в голове. Сейчас я ясно видела за рулем Джулию, обезумевшую, словно дикий зверь. Видела, как мы, визжа колесами, мчались по шоссе и еще больше ускорились, оказавшись на узкой дороге. Эд умолял ее сбавить скорость, но она упрямо продолжала требовать ответа, пока он, в попытке остановить ее, не уступил, сказав «да». А потом…

Удар кулака. Хруст костей. Моя беспомощность.

— Ты ударила его, — сказала я.

— Он заслужил, — произнесла она с таким самообладанием, что было ясно: она много раз репетировала этот разговор.

Я вспомнила шрам на лбу Эда, травму, которую, как он всем рассказывал, получил на полумарафоне.

— Ты и раньше… била его, Джулия?

— Послушай. — Она наклонилась вперед, зло уставившись на меня, — Я люблю Эда.

Слова прозвучали без тени сомнения, будто она искренне верила им. Новый прилив адреналина заставил меня задуматься, а верю ли я ей. В конце концов, любовь бывает не только приятной и бескорыстной.

— Я хочу, чтобы он был жив не потому, что боюсь тюрьмы, Элли. Я люблю его. Можешь верить или нет, мне все равно. Но, видит бог, у меня есть право злиться на него за то, что он сделал. Что вы оба сделали.

— Конечно. Абсолютно.

Она удовлетворенно откинулась назад.

— Но никто не давал тебе права нападать на Эда. Никто не давал тебе права рисковать жизнью людей, жизнью твоего ребенка. Никто не давал тебе права калечить мужа так, что теперь он вынужден бороться за жизнь.

Еще немного и мое сердце выскочит из груди. Ее глаза наполнились яростью. Сквозь сомкнутые зубы она процедила:

— Не тебе читать мне лекции! Вы оба поступили отвратительно. Серьезно, насколько подлым должен быть мужик, чтобы трахать другую, когда его жена, как он думает, беременна?

— Мы не трахались, — начала я, но тут же залилась краской от стыда. Что-то щелкнуло в голове. — А что ты имеешь в виду под «думает»?