— Мы хотим успеть что-нибудь приобрести до… до свадьбы. Вот почему я хотел увидеть тебя сегодня, Элли. Я хочу, чтобы ты была моей свидетельницей.

***

Заниматься организацией мальчишника для Эда было неправильным на всех уровнях. Не потому, что у меня вагина, и по традиции я вообще не должна там присутствовать. Я занималась организацией, возможно, находясь в шоке от того, что он женится на женщине, с которой до сих пор не знакома, но была полна решимости полюбить ее. Правда.

Утром в день мальчишника я забирала жениха из его дома. Когда вошла в холл, заметила, что теперь — когда его невеста переехала сюда, — квартира выглядела иначе. Темные стены были выкрашены в легкий оттенок серо-голубого цвета. Книги, обычно сложенные в беспорядке от пола до потолка, теперь были отсортированы и красиво расставлены на глянцевых полках. Но самое поразительное изменение — отсутствие беспорядка. Не было разбросанных повсюду журналов, пультов дистанционного управления, приклеенных ключей от дома и заметок на холодильнике.

Я повторяла себе, что мне не страшна встреча с девушкой, но живот с самого утра сводило от волнения. Эд пригласил меня на кухню, где его невеста тепло поприветствовала меня. Ее безупречная кожа, как поверхность атласной балетной туфельки, восхитила меня. Я поразилась красивым волосам, собранным в аккуратный пучок, в отличии от моих непослушных локонов, которые вели себя не так, как им велели.

Мгновение спустя Джулия взяла меня под руку, словно я была ее давно потерянной сестрой.

— Ты заслуживаешь медаль, Элли. — Она щелкнула по чайнику. — Вряд ли найдутся смелые женщины, готовые пойти на мальчишник с двенадцатью парнями, не говоря уже о том, чтобы организовать его. Надеюсь, они будут обращаться с тобой как с леди.

— С женщинами так больше себя не ведут, — ответила я.

Эд улыбнулся.

— Элли справится. Она смотрела фильм «Похмелье», так что знает, чего ожидать.

Джулия подошла и сжала ему руку.

— Ты такой глупый, — пробормотала она и чмокнула его в висок.

Джулия не торопясь расспрашивала меня о семье и о работе. Похвалила мои старые потертые сапоги, хотя я уверена, сама бы их ни за что не надела. Девушка умело вела светскую беседу, не поддаваясь искушению поговорить о себе, какая бы увлекательная жизнь у нее не была, по крайней мере, для меня.

В какой-то момент я очень остро почувствовала, что в комнате повис вопрос, который необходимо обсудить. Когда жених вышел, я спросила:

— Надеюсь, ты не возражаешь, что Эд выбрал меня свидетелем?

Она улыбнулась.

— Элли, конечно, нет. С чего бы это?

— Уверена, он объяснил тебе, что наши отношения всегда оставались платоническими все годы дружбы.

Ее взгляд смягчился.

— Объяснил. Очень мило с твоей стороны сказать об этом, Элли, ты настоящее сокровище. Но не волнуйся! Впервые упомянув твое имя, Эд отметил, что никогда не чувствовал к тебе ни малейшего влечения. — Она замолчала. — О, это прозвучало ужасно, прости! Но ты ведь чувствуешь тоже самое к нему, правда?

Я могла бы истолковать ее слова как колкое замечание, но в ту минуту они мне показались невинными, без намека на ехидство. Поэтому я не обиделась. И все же иногда я задумывалась над ними, понимая, что Джулия не склонна говорить, не подумав.

***

Задавшись целью организовать идеальный мальчишник, к тому же оригинальный и стильный, я понимала, что залог удачной вечеринки для двенадцати приглашенных парней — обилие тестостерона и алкоголя. Что означало пейнтбол и паб. Парни взорвались от энтузиазма и перспективы игры в пейнтбол. Боже благослови их! Я никогда не видела такого восторга при подписании документа об отказе всех претензий в случае сотрясения мозга, серьезных травм и госпитализации.

Тем не менее, было легко попасть в этот список. В одну из таких резвых минут мне удалось выстрелить Майку, брату Эда, в бок. Только перестав махать кулаками, я увидела, что он лежит на полу, сжимая бок и постанывая.

— Мне кажется, моя печень разорвана.

Я ахнула, наклонившись, чтобы осмотреть его.

— О! Майк, прости меня.

— О чем ты говоришь?! Это убойно, — ухмыльнулся он, вскочил на ноги и убежал для продолжения игры.

После мы направились в паб для выпивки и разврата. Последняя часть была довольно невинной, пока Джереми не попросили покинуть клуб, потому что он порвал брюки, исполняя брейк-данс. И даже несмотря на это, все получили удовольствие, включая отца Эда, который в конце вечеринки подошел поблагодарить меня.

— Молодец, Элли! Твой долг свидетельницы выполнен. Ты должна гордиться собой!

— Надеюсь, Майк не чувствует себя ненужным. В конце концов, Эд — его брат.

— Майк первым признался бы, что не сможет организовать вечеринку. В любом случае, Эд очень ценит тебя. Мать была уверена, что вы двое будете вместе.

— О! Правда? Ха-ха!

— Да. — Смеясь, он поймал мой взгляд. Видимо, что-то увидел в нем, и его смех стих.

***

Шесть недель спустя состоялся главный день для Эда и Джулии. Малейшие детали этого праздника были совершенны: обширный, класса люкс особняк, окруженный цветущими деревьями. Клятвы, сдержанные и трогательные, заставившие прослезиться всех гостей. Свадебный завтрак из сочной органической баранины и английской спаржи с картофелем Jersey Royal, за которым следовало трио великолепных десертов, ни один из которых я уже не смогла проглотить.

В великолепном зале ресторана Knowsley Hall я произнесла речь свидетельницы. На мне был изысканный костюм насыщенного темно-синего оттенка, в точном соответствии с цветом костюмов друзей жениха. Джулия сказала мне, что я могу выбрать персиковый цвет подружек невесты, но это было бы неправильно. Кроме того, костюм настолько отлично сидел на мне, что в сочетании с туфлями Louboutin и розой в моих волосах, я приобрела долгожданную уверенность после нескольких нервных дней, пока я готовила свою речь.

Еще до произнесения речи, знала, что она не лучшее, на что я способна. Потому что моя дружба с Эдом была бы неполной без описания моих истинных чувств к нему. Все присутствующие прочитали бы это в моем лице, услышали бы в дрожании моего голоса.

Поэтому я не включила воспоминания о наших разговорах в школьном автобусе, когда мы хохотали до слез. Я не упомянула часы, проведенные в его спальне, когда мы говорили ни о чем и обо всем сразу. И что в возрасте четырнадцати лет я уже знала, что Эд — особенный, не похожий ни на кого из знакомых мне парней. Я не стала говорить о том, что мы хотели создать совместную музыкальную группу, или о том, как однажды ночью у костра планировали общее будущее, которое не осуществилось. Все эти истории из жизни показали бы, что отношения с Эдом, как никакие другие, для меня были источником большой радости и нестерпимой боли. И всем бы открылось то, что я сама поняла лишь в ту минуту, окончательно признав: я безнадежно, окончательно и бесповоротно влюблена в своего лучшего друга.

Пегги познакомилась с Джеральдом у водопада в парк Бьют-Шомон после того, как она оступилась на дорожке, а молодой человек помог ей подняться. Стояла середина осени, в небе плыли облака, а в воздушном танце кружились листья.

— Mademoiselle! Ça va? Vous vous êtes fait mal?^[52] — спросил он.

Он хорошо говорил по-французски, но девушка поняла, ее спаситель — не француз. В его акценте звучали знакомые нотки, от которых разливалось тепло по телу.

— Я в порядке, спасибо, — ответила она.

Улыбка озарила лицо юноши. Серые глаза, спрятанные за квадратными очками, сияли.

— Вы не местная? — спросил он, и она рассмеялась.