Переводчик: La-Lune-La-Lune

Редактор и оформитель: Королева Виктория

Вычитка: Светлана Павлова

Русификация обложки: Александра Волкова

Существуют определенные ароматы, которые, — даже спустя несколько месяцев, — возвращают ее в ту знойную ночь. Жизнь текла, как и прежде. Она старалась оставаться спокойной. Но воспоминания моментально обступали, едва она улавливала знакомые запахи. Горячая кожа и парфюм, душные сигареты и лак для волос. Мускусный аромат его шеи, когда он обнимал ее за талию и шептал слова. Ночная пыльца в траве, разбуженная шагами. Она шла за ним, пока вдалеке не затихла музыка, и они не исчезли от посторонних глаз в густых деревьях. Безрассудность, ложь и мужчина, с которым нельзя быть. Не этого она хотела. Но ее тянуло к нему, и она была не в силах сопротивляться и думать о своем предательстве и о боли, которую можно причинить другому, кто любит ее по-настоящему.

С того момента, как незнакомец ворвался в ее жизнь, все в нем околдовывало: украшавший живую речь акцент, завитки на затылке, манера смотреть на нее так, словно все остальные девушки невидимы. Она притворилась, что опытнее него. Но он видел ее дрожь. Черты его лица, на которые падала тень от луны, были необычными: скорее выразительными, нежели красивыми. Но дело не во внешности. Главное — это его глаза. В них отражался мир приключений, неизведанная страна, противоядие к однообразию жизни. Он повел ее в новые дали, подальше от той порядочной девушки, какой она была в глазах окружающих.

Они шли сквозь деревья по безлюдной тропинке, когда нашли место, где было тише. Где никто не мог их увидеть и услышать. Она знала, что произойдет, и в груди разжигалось пламя. Его бархатные губы скользили по лицу и шее. Ее влажная спина терлась о кору дерева через платье с задранным до бедер подолом. Все, чего она хотела в тот момент, — отдаться тонкой боли в животе, невесомости момента и заоблачному счастью быть женщиной.

Настоящее

Элли

Современное лобби выглядело модно: сверкающий рояль, дизайнерская аранжировка цветов и стеклянная лестница, выходящая на просторный мезонин. Я стояла посреди моря смокингов и коктейльных платьев, болтовни и звенящих бокалов, высматривая знакомые лица.

— Не желаете мартини с розмарином? — Рядом со мной появилась официантка с подносом, уставленным напитками. Ее стройная фигура была обтянута черным мини-платьем.

— Спасибо. — Я взяла бокал и сделала глоток, задумываясь, чем мартини отличается от джина с тоником. Наклонив голову, я оглядела толпу.

Здесь присутствовали знакомые из университета: Петра, мой босс Алистар и его жена Морин. Они вместе со мной работали в департаменте «Клеточной и молекулярной физиологии». Часть меня надеялась, что я буду сидеть рядом с ними, а не с гостями. Не потому, что не могла поддержать светскую беседу, скорее наоборот. Мне нравится быть в окружении единомышленников, даже если мы просто сплетничаем о романе нашего нового старшего преподавателя с украинской аспиранткой.

За каким бы столом я ни оказалась сегодня вечером, блестящий благотворительный бал, бесспорно, прекрасная смена декораций для моих пятничных вечеров, обычно проводимых в лаборатории — за микроскопом и фотографированием флуоресцентных белков. Петра, которая любит повторять, что одинокая тридцатитрехлетняя женщина не так должна проводить свои выходные, была за меня рада.

— Отлично выглядишь! Мне нравятся твои туфли. — Я оглянулась и увидела Петру, с улыбкой рассматривающую мои ноги. — Уверена, они на редкость неудобные.

— Это точно, — призналась я.

Круглые «яблочки» щек Петры подчеркнуты сложной высокой прической, и на ней прелестное желтое платье — она явно смущена, судя по тому, с каким упрямством прикрывает декольте пашминой.^[1]

— Красивое платье, — заметила я.

— Думаешь? — Петра подтянула декольте повыше. — Я только что столкнулась с проректором, и он от него не в восторге.

— Он завидует. Это платье ему вряд ли подошло бы, но ты в нем просто победительница!

Она фыркнула.

Я говорила правду. В те дни мы работали над нашим совместным проектом CFTR^[2] протеинового отклонения в гладких мышцах дыхательных путей. Я привыкла видеть, как Петра входит в лабораторию, смахивая крошки детского печенья с волос. Это была важная работа, над которой приходилось трудиться допоздна, что для меня не составляло проблемы. Но Петра ненавидела, когда две ее дочурки засыпали без мамы.

Исследование — важнейшая часть работы для нас обеих. Именно оно заставило меня пролететь половину Великобритании, а затем вернуться в университет «Рассел Групп», процветающий в моем родном городе с 1881 года. Учебное заведение занимает лидирующее положение в ключевых областях научных исследований, а также дало миру девять призеров Нобелевских премий.

Протеиновое отклонение — главная тема сегодняшней благотворительной акции. Каждый пенни, полученный сегодня, пойдет на исследование кистозного фиброза, и какая-то часть поступит в мою область изучения. Так что, я просто обязана вести светские беседы.

— Эд выступает с основным докладом, — сказала Петра. — У меня ощущение, что в этой комнате полно денег, и я надеюсь, он будет убедительным.

— Я тоже.

— Слышала, что CFA^[3] любит его, — продолжила она. — Так что мы рассчитываем, что твой друг поразит толпу.

Я улыбнулась не из-за того, что не верила, будто Эд может быть неубедительным. Собственными глазами я наблюдала эффект, который он производит на представителей обоих полов. Даже те, кто его недолюбливал, попадали под его обаяние. Но каких бы высот мой друг не достиг, для меня он все равно остается тем тощим подростком, сидевшим рядом в автобусе под номером 86, возле запотевшего от нашего смеха окна.

— Ты не смогла уговорить Саймона? — Я уже и не помню, когда последний раз видела Петру на мероприятиях с мужем.

— Не нашла няню. И потом, он не выносит встреч, связанных с работой.

— Поэтому ученые женятся на ученых, понимаешь. Мы всем скучны до смерти.

— Говори за себя, — рассмеялась она.

Ведущий попросил минуту внимания и пригласил всех занять свои места за столиками в огромном зале. Центр каждого стола подсвечен красивым розовым сиянием. Я заняла место рядом с мужчиной, который тут же протянул мне руку.

— Добрый вечер. Я Тедди Хэнкок.

На вид ему слегка за шестьдесят, американец, с веселым лицом и тяжелыми веками.

— О, мне кажется, Эд как-то произносил ваше имя. Я Эллисон Калпеппер.

Уголок его рта пополз вверх, выдавая при этом удовлетворение.

— В настоящее время мы заключаем с ним сделку. Вы работаете на него?

— О, боже, нет! Уверена, что он потрясающий босс, но мы старые приятели. Я работаю в университете, ученый-исследователь.

— Так вы, профессор Эллисон Калпеппер?

— Доктор.

Терпеть не могу выставлять напоказ свои научные титулы, но периодически приходится напоминать себе, что я заработала это звание, а значит и авторитет в придачу — так стоит ли стесняться?

— Какая специализация?

— Физиология, — ответила я.

Он кивнул с неопределенным выражением лица, которое напомнило мне лицо моего шестилетнего племянника, стойко убежденного в том, что я провожу жизненно важную работу, изучая газированные напитки.

— А как вы связаны с благотворительностью? — продолжил он.

— Занимаюсь социально-необходимой работой. Два года назад они профинансировали наш проект. Мой основной интерес — патофизиология дыхательных путей, связанных с кистозным фиброзом. Кроме того, именно я убедила Эда принять участие сегодня. Он руководил благотворительным Лондонским марафоном пару лет назад, так что я подумала, хорошо было бы направить его энергию в этот проект.