— Да, я не очень-то похожа на детектива, и понимаю, почему вы были шокированы, получив мое письмо.

— Да. Я понял, что у вас важные вопросы, и что должен помочь. Знаю, каково это жить с историей, которая… запутана. Поэтому позвонил вашей бабушке. У меня сохранились письма. Ее номер телефона остался прежним.

— Должно быть, получился странный разговор?

— Короткий.

Мужчина нахмурился, но больше ничего не добавил.

— Вы знали, что ее заставили вас отдать?

— Да. Она писала об этом в тех письмах, что я получил в Италии.

— И все равно не хотели иметь с ней ничего общего?

Он откинулся на спинку стула и помолчал, прежде чем ответить.

— Наверное, это трудно понять, но я постараюсь объяснить. Я не хочу причинять вашей бабушке боль. Никогда не хотел. Но я был очень близок со своей матерью. Виттория была не просто матерью, она была моим лучшим другом. Если бы я начал строить отношения с Пегги, это уничтожило бы ее. Я не собирался предавать маму, и никогда этого не сделаю. Это не значит, что мне не жаль твою бабушку. — Он говорит словно о чужом человеке. — Еще больше мне жаль Кристин. Она умерла слишком молодой. Прекрасная девушка. Растраченная впустую жизнь.

Внезапно Стефано поднял голову и сделал знак официанту.

— Я ответил на все ваши вопросы?

— Ну… Есть еще один.

По моей шее побежали мурашки. Вот он, единственный шанс получить ответ на главный вопрос, который привел меня сюда.

Он достал бумажник и положил деньги на тарелку, где лежал счет.

— Какой?

Я сделала глубокий вдох и начала говорить:

— Мама забеременела вскоре после вашего отъезда из Англии. Я не знаю, кто из вас мой отец — Джо или вы. Именно поэтому я приехала сюда. Мне нужно ваше согласие. И хотя мне крайне неудобно спрашивать, но это единственный способ. Вы не сделаете тест ДНК? Мне важно узнать…

— Элли, — вмешался он, и я поняла, что говорила скороговоркой. — В этом нет необходимости. Ты сама сказала, что твой отец воспитал тебя и что он лучший отец, которого ты могла пожелать. Ты сказала, что…

— Да, я знаю, но…

— И что еще важнее, твоя мама и я… мы никогда не делали этого…

Он многозначительно покачал головой.

Я изучающе вглядывалась в его лицо.

— Не делали?

— Нет. Ни разу. У нас были отношения несколько недель, но до этого не доходило. Кристин все еще любила твоего отца. Вот почему они так быстро воссоединились. Им было суждено быть вместе. Родить тебя.

Что-то нестерпимо жгло мои глаза, я не могла говорить.

— Мы все делаем ошибки в молодости, Элли. И твоя мать совершила одну. Но без колебаний, могу тебя заверить: я не твой отец. Это просто невозможно.

Мы сидели в аэропорту, болтая ни о чем. Я допивала маленькую бутылку шампанского Prosecco, цена которого превышала его реальную стоимость, избегая взгляда Эда. Больше нечем заняться в зоне отдыха с неуютным флуоресцентным освещением. Боковым зрением видела, что он не отрывал глаз от меня.

— Не могу передать, как я рада. Стефано и моя мама никогда, знаешь ли… — Я пыталась подобрать слово, от которого не стошнит. — Не вступали в отношения. А похожи мы, потому что его мама — Пегги.

Эд кивнул.

— И судя по всему, — продолжила я, — щербинку мы унаследовали от отца бабушки. Я этого не знала, потому что его фотографий в доме не было.

— Пегги, должно быть, ненавидела отца за то, что он заставил ее отдать ребенка.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Учитывая, насколько важны для нее христианские ценности, она постаралась бы простить, но смотреть на его портрет — это слишком.

— Теперь без всяких сомнений ты сможешь поехать к Джо и обнять его. Но помни — ты все еще урод.

— Очень смешно, — я опустила бокал. — Ладно, оставайся здесь, если хочешь, а я пойду погуляю по Duty Free.

Я взяла сумку и вышла, чувствуя необъяснимое облегчение. В каждой шутке и натянутом смехе висело напряжение. Невозможно сидеть и притворяться, что между нами все хорошо, и все останется, как прежде. Час назад я удалила его из друзей на Фейсбук. Первый шаг к тому, чтобы приземлившись в Манчестере, исчезнуть из жизни друг друга навсегда.

***

— Что это? — поинтересовалась я, рассматривая еду Эда, когда мы пролетали где-то над Швейцарией. — Непонятно, животное это, минерал или овощи?

— Ты не можешь угадать эти неопознанные бежевые гранулы?

— Может, кроличьи какашки?

Он хихикнул.

— Ладно, два слова, три слога в каждом.

— Ага, мы играем в шараду от авиакомпании?

— Ну, я не захватил «Эрудит для туриста».

Я снова посмотрела на еду и сузила глаза.

— Спагетти болоньезе.

— Ух ты, молодец!

Я искренне удивлена.

— Серьезно? Неужели? А на вкус тоже, как спагетти болоньезе?

— Нет, на вкус как крысиный помет с бумажной пастой, но дело не в этом.

Я рассмеялась и у меня вырвалось:

— Из тебя выйдет отличный отец, Эд.

— Буду стараться. — Улыбнулся он.

В полном молчании мы забрали наши чемоданы с ленты багажа в аэропорту Манчестера.

Проходя через зеленый коридор к выходу в город, мы решили взять разное такси. Позади нас слышались крики радостных приветствий. Две маленькие девочки пробежали мимо, прямо в объятия своих бабушки и дедушки. Семьи воссоединялись. Влюбленные обнимались. И среди них — мы с Эдом. Наши шаги замедлились, и мы остановились.

— Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому, — чуть слышно произнесла я, упорно разглядывая стойку с газетами.

Он поднял плечи.

— Мне тоже.

Эд взял мою руку и сжал ее своими теплыми пальцами, заставляя меня посмотреть на него в последний раз.

— Элли! Эд!

Мы разъединили руки и посмотрели в ту сторону, откуда быстрым шагом к нам шла Джулия.

Джулия обвила руками шею Эда, и острая боль от стыда пронзает мою грудь. Не в состоянии смотреть на них, я беспомощно начала копаться в сумке, якобы в поисках бальзама для губ, хотя прекрасно знала, где он лежит. Наконец, я его достала и обильно намазала губы. Посмотрела в сторону выхода, прикидывая, как бы мне выскользнуть и уехать отсюда на первом же такси. Но понимаю, что в этом случае без расспросов Джулии не обойтись.

Руки Эда, деревянные и напряженные, словно конечности манекена, с талии опустились на бедра Джулии. И вот она отступила на шаг, чтобы посмотреть на него.

— Чудесно выглядишь, — заметила она.

Я перевела взгляд на ее живот, пытаясь обнаружить выпуклость. Она все такая же стройная, как и две недели назад. Если не знать о ее беременности, ни за что не догадаться, даже несмотря на розовое сияние щек.

— Мне не терпится узнать все о вашей поездке. О, Элли, как хорошо, что вы вернулись!

Она обняла меня, и пришлось ответить тем же, немного ненавидя себя за это.

— Поздравляю, Джулия, — сказала я, тут же вспомнив, что это был секрет.

Она сузила глаза.

— Ты о ребенке?

Я нервно кивнула.

— Чудесная новость.

На долю секунды ее лицо осталось неподвижным, и только веко правого глаза слегка дернулось.

— Я просила Эда не выдавать тайну до возвращения, чтобы объявить об этом вместе. — Она вопросительно посмотрела на него, словно ожидая объяснений.

Но Эд молчал, и я пробормотала:

— Извини, Джулия. Просто… Я никому не скажу.

Она снова посмотрела на Эда и улыбнулась.

— Спасибо, Элли. Мы на седьмом небе от счастья. Ладно, давайте отвезем вас обоих домой.

Я совсем не собиралась садиться с ними двумя в одну машину.

— О, я поеду сразу к отцу, так что будет проще, если я возьму такси.

Она взглянула на меня как на сумасшедшую.

— Не глупи, Элли. Я тебя подброшу.

— Нет, серьезно, все в порядке. Я не хочу, чтобы вы из-за меня меняли маршрут, и мешать, вам столько нужно рассказать друг другу.