— Нет. Честно говоря, нет, — бесцветно ответила я.

— Ты что-то сказала, Элли? — крикнул Эд через дверь.

В груди похолодело. Я открыла дверь и сделала ему знак замолчать. Эд нахмурился.

— Кто это? — спросила Джулия.

— Никто, Джулия, — ответила я. У Эда глаза полезли на лоб. — Просто… мойщик окон.

Я прикрыла дверь перед расширенными зрачками Эда.

— Он что-нибудь говорил обо мне?

— Ну… у нас на самом деле не было времени на разговоры. Пара последних дней были загружены до предела. Извини.

— Элли, все в порядке?

— Конечно. Конечно.

— Ты все еще планируешь прилететь из Вероны в воскресенье? Или ты будешь менять рейс после переезда в Портофино? Я проверила расписание полетов сегодня утром, есть один в Манчестер прямо из Генуи. Могу прислать вам обоим информацию, если хотите?

— Гм… Хорошо. Очень мило с твоей стороны.

— Я пыталась дозвониться до Эда, чтобы сказать об этом, но его телефон отключен. Скажи, чтобы позвонил, если увидишь его за завтраком.

— Да, без проблем. Я скажу ему, как только увижу.

— Ты нашла, что искала в Италии, Элли? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты говорила, что ищешь ответы о прошлом. Надеюсь, ты их нашла.

Я приоткрыла дверь и посмотрела в щель на Эда. Он застегивал рубашку.

— Да. Думаю, да.

— О, отличная новость. Знаешь, когда вернешься, не устроить ли нам большую вечеринку, что думаешь?

— Извини, Джулия, здесь плохая связь.

— Хорошо. Я попробую набрать Эда еще раз. Хорошего отдыха в последние дни.

Я завершила звонок и за закрытыми дверями переоделась в цыганскую юбку и полосатую желто-розовую футболку. В таком нелепом, кислотных цветов наряде, я вышла в комнату. Эд, уже полностью одетый стоял у окна.

— Джулия пытается дозвониться до тебя.

Его лицо напряглось, он кивнул.

— Что мы будем делать, Эд? — спросила я.

Теперь я понимаю: да, это неправильно, но я хочу, чтобы он сказал, что уйдет от нее и останется со мной. Да, я стерва, но мне все равно. Плевать, если попаду в ад. Мне нужен Эд.

Он повернулся, потерянно посмотрел на меня.

— Мы ничего не можем сделать, Элли. Я должен вернуться к Джулии.

Меня отвергли. Внезапно заныл живот. Мне срочно нужно уйти отсюда. Я подхватила сандалии и торопливо надела их.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Мне нужно на воздух.

Я вытолкнула себя за дверь, отказываясь оглянуться на него и помчалась по коридору, перепрыгивая сразу через две ступени.

Молодой парень-администратор пожелал мне «Buongiorno», я едва слышно ответила ему и выбежала на тесную улицу. Маленькие бутики только готовились к открытию. Я неслась по крутой брусчатке, едва замечая боль в подушечках пальцев ног. Наконец, я добежала до piazzetta, где только-только открывались рестораны под горячими утренними лучами солнца.

Я замедлила шаги, как будто ноги утратили энергию и скорость, и опустилась на каменную набережную. Передо мной рябь синего моря, зелень, каштановые и оливковые деревья, простирающиеся над фасадами зданий, роскошно зеленых и серебристых. У меня возникло острое желание оказаться дома с папой — с моим настоящим папой, — и неважно какая кровь бежит по моим венам. Голова моя раскалывалась. Спустя несколько минут я увидела рядом с собой тень.

Даже не оборачиваясь, я знала, это — Эд.

— Элли, мне нужно кое-что сказать. Мне нужно объяснить.

Он сел рядом, но я не смотрела на него.

— Не нужно объяснений, — сказала я. — Мы оба сожалеем. Это была большая ошибка. Честно, у нас ведь даже не было секса. Не знаю, о чем я думала. Не только потому, что ты женат. Ты мне все равно не нравишься. Так, для развлечения. Ты даже не в моем вкусе. Я говорила тебе, что мне нравятся блондины и…

— Элли, Джулия беременна. Я стану отцом.

Маленькая птичка с ярко-желтым оперением нырнула в воду, а затем снова поднялась в небо.

— Что?

— Я не должен был позволять себе. Мы зашли далеко, но только…

— Что только?

Он вздохнул.

— Хорошо, я просто скажу, что хочу сказать. И больше никогда не повторю, потому что мы не можем быть вместе. Мы просто не можем.

Я нервно сглотнула.

— Я люблю тебя.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Губы его едва заметно дрожали, но для меня этого достаточно, чтобы потерять дар речи.

— Прости, Элли. Мне очень жаль.

— Что… Что ты имеешь в виду?

— Я сожалею о том, что случилось прошлой ночью. Мне жаль, что я не могу быть с тобой. Потому что я стану отцом… и это единственное правильное решение.

Эд

У Эда было все и ничего одновременно. Красавица-жена. Успешный бизнес. И вот теперь скорое отцовство. Лежа на песке с закрытыми глазами, сквозь веки чувствуя красные лучи солнца, он думал о том, что любит другую. Он понимал, что виноват сам. У него было много времени, чтобы построить жизнь вместе с Элли, но он этого не сделал. А теперь уже слишком поздно.

Но Эд изменился — он уже не тот, каким был до поездки в Италию. Он не станет превращаться в беспомощного человека, который доживает свой век под гнетом разочарований. Еще задолго до встречи с Джулией Эд понимал, что жизнь не всегда идет по задуманному плану, и что иногда приходится чем-то жертвовать. Он сильный. Он принял решение. Его жизнь с Джулией будет хорошей. Он позаботится об этом, потому что таков его характер. Во время путешествия по Италии Элли напомнила ему, кто он по своей сути, и подарила уверенность в себе.

Он уже ощущал силу любви к своему ребенку. Он думал, что родится девочка, хотя и не знал почему. Воображение рисовало ему разные картинки будущего: вот они с дочкой строят замок из песка, смотрят фильм «Балбесы». Учит ее играть в шахматы. Они рисуют, обнимаются, танцуют. Неважно, что его любовь к Джулии прошла, он не бросит ее. Не сейчас, когда вот-вот родится ребенок, которого нужно любить и защищать. А любви малышу понадобится много, хотя Эд и надеялся, что Джулия станет любящей и терпеливой матерью, но четко понимал — у нее может не получиться. Именно поэтому он будет рядом с ней в роли заботливого родителя. И только чувства к Элли никуда не денутся. Он знал горькую правду: даже если попытаться, не сможет ее разлюбить.

Его любовь началась не со страсти или романтики. Она начиналась с нежных, молодых побегов дружбы. На протяжении многих лет их корни врастали в него, ощущались под кожей, пока Элли не заполнила все мысли. То, что было в начале, выросло в великолепное, редкое и настоящее чувство. Он всегда будет мечтать о другой параллельной жизни, где Элли — мать его малыша. Где, просыпаясь каждое утро, он будет чувствовать ее дыхание на своей шее. Где они будут стареть вместе, держа ребенка за руку в первый день школы, и отпуская руку, когда мальчик или девочка покинет дом. Когда они состарятся и одряхлеют, их дом наполнится сиянием любви, а они будут сидеть в саду и думать о днях, проведенных в школьном автобусе тысячу лет назад, и смеяться, пока не заболят щеки.

— Желаешь получить необычный загар?

Тень упала на глаза. Прищурившись, он сел, соображая, наконец, что книга, которую читал, осталась лежать открытой на груди. Элли стремительно уселась рядом, окутав мужчину облаком пыли.

— Роман, может, и получил Букеровскую премию, но с большим белым квадратом на животе ты будешь смешон. Прости.

Эд с облегчением отметил легкость в голосе девушки. Значит, имея все основания, у нее не было ненависти. Молодой человек хотел снова произнести слова любви, — слова, которые должны были быть сказаны давным-давно. Но несправедливо так поступать. Поэтому он просто сказал:

— Элли, давай обсудим, что нам делать при возвращении.

— Все в порядке, Эд. — В ее глазах лишь теплота. Ей даже удалось улыбнуться. Сила, скрывающаяся за этой улыбкой, ее стойкость: причины, почему он не устает восхищаться ею. — Я знаю, что ты собираешься сказать. — Он подозревал, что она может догадываться. — Нам не нужно больше видеться. Надо держаться на расстоянии. Я понимаю и думаю, что так будет лучше.