Услышав стук в дверь, я вздрогнула.

— Нет, спасибо, — громко произнесла я, полагая, что это горничная.

— Элли, это Эд.

Кое-как я вытащила себя из постели, натянула платье и пошла открывать дверь. В моих глазах стояли непролитые слезы, я шмыгала носом, борясь с ними. Эд взял меня за руку. Его пальцы были теплыми и успокаивающими, — такими, какими им быть нельзя.

— Эй, — прошептал он. — Что бы ни рассказала Пегги, все не так плохо.

Я покачала головой, чувствуя, что сейчас разревусь. Он закрыл дверь и, поддерживая мой локоть, повел меня в комнату и усадил на кровать.

— Элли, что происходит?

— У меня не хватает смелости тебе рассказать.

— Рассказать что?

Комната выкрашена в нежный персиковый оттенок, когда последние лучи заходящего солнца проникают сквозь легкую штору вместе с чистым бодрящим ароматом сосновой смолы. Нежность во взгляде Эда тронула меня. Я начала говорить, вываливая все сразу, загрязняя все вокруг, словно нечистотами, которые сливают в море.

***

Я закончила, но понять выражение лица Эда мне сложно.

— Господи, — хрипло выдохнул он. — Ты в порядке?

Я решительно кивнула. Отчаяние охватило меня, и я крепко зажмурилась.

— Ничего, — прошептал Эд, обняв меня большими руками. — Поплачь, если хочешь.

Тихонько прижавшись щекой к его рубашке, я чувствовала тепло груди и биение сердца моего друга.

— Я урод, — вырвалось у меня.

Эд неодобрительно фыркнул и сильнее прижал меня к себе.

— Не говори глупостей.

— Это правда.

Он слегка отстранился и заставил меня посмотреть на него.

— Это неправда! Даже если, черт возьми, бабушка ошибается. Даже если у твоей мамы был секс с…

— Не произноси это! Не говори вслух.

— Хорошо. Даже если Стефано вдруг окажется твоим отцом… потому что он и твоя мама сделали это, не зная о последствиях, и что с того? Твоя суть не меняется.

— Урод.

Он сжал мою руку. Сухое тепло его ладони волновало меня.

— Не говори так. Никогда не говори так!

— Почему же? Ведь правда.

— Нет, это не так.

Я отвернулась, но Эд взял меня за подбородок и нежно повернул мое лицо к себе, заставляя посмотреть на него.

— Элли, ты умная, талантливая, добрая, красивая, забавная. И… ни одно их этих слов не может описать, насколько ты чудесна.

Его ласковые слова не произвели на меня впечатления. Тогда он выпустил мою руку и сказал:

— Хорошо, не верь мне. Только знаешь что, Элли? Для меня ты — все! Все, понимаешь?

Я изумленно посмотрела на него снизу вверх и увидела его потрясенное лицо. Он потер лоб и шумно выдохнул. Его плечи расслабились, словно он, наконец, нашел разгадку тайны. Эд встал, подошел к окну и глубоко вздохнул. Я сидела неподвижно, не зная, что сказать. Он повернулся. «Для того, чтобы уйти?» — подумала я. Но Эд сел рядом со мной и заговорил о вещах, от которых моя голова закружилась.

— Элли, ты единственный человек на свете, кто может меня рассмешить, как бы плохо я себя ни чувствовал. Ты единственная, кто, уверен, поддержит меня в любой ситуации, в чем бы меня не обвиняли. Ты единственная, кто мне нужен не только, когда я проигрываю, но и когда выигрываю.

Я отвернулась.

— Элли, я думаю, я…

Закончить фразу он не смог. Я подняла глаза и позволила погрузиться в сладкие грезы, где наши чувства имеют право на жизнь. Эд потянулся ко мне и провел большим пальцем по моей щеке, затем перевел взгляд на губы, отчего в моем животе затрепетали бабочки. Он медленно наклонился и на несколько секунд прижался своими губами к моим. Затем выпрямился, не отрывая взгляда от меня. Я, прикрыв глаза, задержала дыхание. В темноте между нами нет препятствий, а если они и есть, то потеряли значение. Придвинувшись к нему, я провела губами по его губам. Эд мгновенно ответил, и мы поцеловались, сначала робко и нежно, а потом все сильнее, под влиянием нарастающих чувств.

Он крепко прижимал меня к себе, и сквозь тонкое платье я почувствовала его твердость. Моя рука погладила его спину под рубашкой, опускаясь все ниже к пояснице, достигнув, наконец, пояса брюк. Он медленно провел ладонью вверх по моей ноге, сжав бедро. Его теплые пальцы скользнули под резинку трусов. Я, желая изучить каждый сантиметр его тела, прикасалась к нему, гладила и целовала. Он ласкал мою шею и обожженные солнцем плечи, затем вновь возвращался к моим пылающим губам. Я расстегивала его рубашку, удивляясь новизне ощущений. Казалось, что у меня это происходит в первый раз. Незнакомая, обнаженная кожа. Неопределенность. Слегка постанывая от наслаждения, я заметила, что его поцелуи стали медленнее. Сделав вид, что ничего не замечаю, я притянула его к себе за рубашку. Но Эд мягко отстранился.

Угадывая его мысли, я произнесла:

— Мы не можем, да?

Он тяжело выдохнул.

— Нет. Мы, правда, не можем.

Светало. Через открытое окно комнату наполнял свежий соленый воздух моря.

Я повернулась, чтобы посмотреть на тихо спящего Эда. Мой взгляд остановился на крошечном родимом пятне за ухом, похожем на поцелуй. Я рассматривала каждую часть его лица — поры на коже, изгиб бровей, размытую линию нижней губы, веснушки на носу, загорелый лоб. Все черты лица, которые я знала столько лет, но никогда не видела так близко.

Большую часть ночи я не спала из-за неутоленного желания. Думаю, и Эд тоже. Он уснул только под утро, крепко обняв меня. Я лежала полуголая. Наше нижнее белье было нетронуто. Даже боюсь представить, что он может подумать проснувшись, если увидит меня рядом с собой. Но я хочу быть только здесь, возле него.

В этом странном состоянии полумедитации мой живот заурчал. Я сжала его рукой, надеясь, что он замолчит, но звуки продолжались, пока Эд не открыл глаза.

— Прости, — пробормотала я.

— Голодна?

— Мне кажется, я могу съесть лошадь.

Мы были похожи на молодых любовников, которых ничего, кроме завтрака, не волнует. Эд повернулся на бок и подпер голову рукой. Мгновение мы рассматривали друг друга, ожидая, кто первым начнет разговор.

— Итак, это произошло, — проговорил он ровным тоном.

— Ну почти, да.

— Почти, — согласился он, потому что никто из нас не знал, как назвать то, что произошло прошлой ночью. Это не был секс в классическом, физиологическом понимании слова. Но изысканные мучения от наших далеко зашедших действий. От того, что мы лежали, обнявшись, чувствуя жар друг друга и радость от незаконных поцелуев. Первобытное желание, которое охватило нас, всплеск эмоций и разочарование не давали уснуть. Моя совесть должна быть чистой. Но ирония в том, что воздержание вызвало во мне обратное чувство. Меня отвергли. Я, конечно, старательно убеждала себя, что это решение было обоюдным. Но нет, это не так.

Эд поднял брови.

— Ты в порядке?

— Типа того. А ты?

Он перевернулся на спину, уставившись в потолок.

— Элли, нам нужно поговорить.

— Да, только не знаю, что сказать.

Он провел руками по волосам.

— Пойду в ванную, — произнесла я, потянувшись за полотенцем, чтобы завернуться в него. Но полотенце далеко и мне не удается взять его.

— Я отвернусь, — предложил Эд.

— Отличная идея, — кивнула я.

Он отвернулся. Я схватила полотенце и обернула вокруг себя. Взяв телефон и кое-что из одежды, я удалилась в ванную и закрыла дверь. Телефон завибрировал. Я нажала «Ответить» и только потом поняла, что это Джулия.

— Я пытаюсь связаться с тобой и Эдом со вчерашнего вечера.

— Все в порядке? — поинтересовалась я.

— Просто фантастика. Как мне тебя отблагодарить?

Я опустила крышку унитаза и присела на нее.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

— Что я имею в виду? — Она рассмеялась. — Я имею в виду, что Эд возвращается ко мне. Ты сделала или сказала то, отчего он пришел в себя. Спасибо, Элли. Серьезно, спасибо, спасибо, спасибо. — Каждое повторение похоже на укол иглы в висок. — Не могу дождаться, когда увижу его. И тебя. Ты замечательная.