Поев и утолив лихорадочную жажду, я свалился и моментально заснул. Так как обычные меры предосторожности были приняты, то выспаться мне удалось, — сон мой не был нарушен крысами.

Утром, или, вернее сказать, в тот час, когда я проснулся, я снова поел и попил. Не знаю, какое на самом деле было время суток, потому что я два раза забывал завести часы и уже не отличал день от ночи. — Мой «внутренний хронометр» в результате постоянного недосыпания из-за всех этих сражений с крысами разладился.

Я съел настолько мало, что остался голоден. Немалых усилий воли стоило мне удержаться от того, чтобы не съесть все оставшиеся сухари. Я ясно осознавал, что еду нужно растянуть на как можно большее время.

Наполнив желудок водой вместо пищи, я опять направился во второй ящик с материей, решив продолжать розыски, пока силы не изменят мне. Не много у меня их осталось, а съеденное их не восстанавливало. Я чувствовал, что слабею. Ребра у меня обозначились, как у скелета, и я с трудом ворочал «штуки» сукна.

Рядом с первым ящиком с сукном стоит ящик с льном. А рядом со вторым ящиком что? Вот это и решил я выяснить.

Не стану описывать подробности этой работы. Она была похожа на то, что я делал и раньше, и заняла несколько часов. И в результате меня опять подстерегало горькое разочарование. Еще один ящик с льном! Я был окружен ящиками с сукном и льном.

Снова мною начало овладевать безнадежное отчаяние. К счастью, это продолжалось  недолго. — На помощь пришло воспоминание о мальчике из прочитанной мной книги. Как он отважно борется с трудностями и не поддается отчаянию, а настойчиво преодолевает препятствия и добивается, наконец, успеха. Девизом этого героя было латинское слово «эксельсиор», что значит «все выше» или «стремись вверх». Вот с кого надо брать пример! Его положение было так же безнадежно, как и мое, но он не сдался, твердя все время  эксельсиор, эксельсиор — вверх, вверх. НУ, КОНЕЧНО, — ВВЕРХ! Почему до сих пор об этом не подумал?! — И в следующую минуту я уже резал ножом доску над своей головой.

Не буду подробно описывать свой дальнейший адски тяжелый, героический труд. Как меня постепенно покидали силы, как рука уже не могла удержать нож. Скажу просто — все оказалось напрасно. Во всех ящиках стоящих непосредственно надо мной наверху, так сказать в первом слое, оказаллось либо сукно, либо лен. И мало того «штуки» в этих ящиках были расположены таким образом, что вытащить их было практически невозможно. — Помните, я вам рассказывал о первом мной обнаруженноя ящике с льном, так вот почти всюду «штуки» были поперек щели. 

Когда это все оканчательно выяснилось и закончилось, скажу вам, что я даже не очень расстроился, — был уже в таком состоянии, что мне все было безразлично. Упал, уснул, отключился.

Проснувшись, я почувствовал себя гораздо бодрее. Странно, но мне стало веселее, и отчаяния как ни бывало. Казалось, меня поддерживала какая-то сверхъестественная сила — ведь обстоятельства нисколько не изменились, то есть не изменились к лучшему, и никакой новой надежды или плана у меня не возникло. Я мог объяснить это только тем, что рука Провидения, уже дважды спасшая меня, опять вмешалась и вновь оказывала мне поддержку.

Было ясно, что наверх мне путь закрыт. Даже если в результате огромного труда мне и удастся добиться возможности вытаскивать из ящиков материю, то, куда ее складывать? — Места для этого просто не было.

Тут я подумал про бочку с бренди.

Она лежала, повернутая ко мне торцом. Бочка лежала так, что между ней и бортом корабля не оставалось промежутка. Ее днище прилегало вплотную к днищу бочки с водой, наполовину за ним прячась, а другая половина образовала стену моего убежища.

Вот эту-то стену я и решил ломать, а потом, забравшись внутрь, проделать дыру во втором днище бочки.

Может быть, за бочкой с бренди найдется пища, которая сохранит мне жизнь? Предположение не было основано ни на чем, но я молился за успех.

Дубовое дерево бочки, уступало ножу куда хуже, чем мягкая ель ящиков. В этом днище, когда я искал пресную воду, я уже проделал дырку  и заткнул ее пробкой. Я трогать ее не стал, чтобы оттуда не полилось и не стало мешать работе, а прочертил через пробку на доске линию и стал  постепенно ее углублять, стараясь не проткнуть дерево насквозь. Когда доска была почти перерезана, и остался лишь тонкий слой древесины на дне канавки, по всей ее длине, тогда я надел башмаки, лег на спину и стал изо всех сил бить по днищу ногами, стуча, как механический молот. Дело было нелегкое, дубовая доска,  сопротивлялась долго. Но я настойчиво продолжал колотить. Еще несколько сильных ударов и доска провалилась внутрь. Это произошло как раз в тот момент, когда нос корабля поднимался на волну — бочонок наклонился, и почти моментально все его содержимое вылетело наружу.

Меня окатил с ног до головы мощный поток. Не струя, а именно поток! И я испугался, что утону. Вскочил, прижав голову к ящикам вверху. Бренди попал мне в горло, уши и глаза — я ослеп и оглох. Только спустя некоторое время мне удалось перестать чихать и кашлять.

(Знаете о герцоге Кларенсе, который выбрал странный род смерти, пожелав, чтобы его утопили в бочке с вином?[27] Нет? Как-нибудь я вам об этом расскажу.) 

Впрочем, наводнение кончилось быстро. В несколько секунд весь бренди оказался под настилом, смешавшись там с трюмной водой. Вся одежда моя промокла, в воздухе остался сильный запах алкоголя, из-за которого трудно было дышать, а бочка была абсолютно пуста.

Забравшись внутрь бочки, я первым делом нащупал втулку. — Такое большое отверстие сэкономит уйму труда.

Я закрыл нож и стал бить по втулке его рукояткой. После нескольких ударов вышиб втулку наружу и принялся за работу.

Не сделал я и дюжины движений, как почувствовал, что силы мои удивительно возросли. Раньше я чувствовал сильную слабость, а теперь готов был рвать дубовые клепки голыми руками. Настроение вдруг поднялось, как будто я занимался не серьезным делом, а игрой, исход которой не имел особого значения. Кажется, я насвистывал и, возможно, даже пел. Я совершенно забыл, что нахожусь в смертельной опасности, и мне казалось, что все минувшие страхи просто плод моего воображения: то ли я их придумал, то ли видел во сне.

Тут меня внезапно охватила мучительная жажда. Помню, как с трудом выбрался наружу, чтобы выпить воды. Но вот напился ли — не помню. Ничего не помню, что было дальше! Сознание отключилось. 

Как долго я находился в таком состоянии не знаю, возможно  несколько часов, — даже кошмары меня не мучили. Очнувшись, подумал, что я откуда-то упал и лечу, но высота такая, что падение все продолжается, продолжается… — И что это будет вечно?   Ощущение пренеприятное — от этого охватывал ужас.

К счастью, оно продолжалось недолго. Ощущение падения прошло, но теперь меня тошнило, и голова раскалывалась от боли. Неужели опять морская болезнь? Нет, не может быть! Я больше не страдал морской болезнью. Даже бури я переносил довольно легко, да на море и не было никакого волнения. Дул ветер, но не сильный, и корабль шел спокойно.

Неужели это неожиданный и жестокий приступ лихорадки? Или я упал в обморок от истощения? Нет, у меня уже бывало и то и другое, но новое ощущение не было похоже на прежние.

Я терялся в догадках. Впрочем, скоро мысли мои прояснились, все стало понятно: я был пьян! Мое теперешнее состояние отдаленно напоминало то, когда я сделал пару глотков бренди, — проделав дыру в бочке дыру, чтобы определить что в ней. Меня тогда тоже тошнило, и мучила жажда. Но сейчас мне было гораздо хуже, а ведь когда меня окатило потоком, в рот мне попало не больше ложки. В чем же дело? Немного подумав и протрезвев, я пришел к выводу, что причина такого сильного опьянения не само бренди, а его пары. Прежде чем влезть в бочку, я уже ощущал какой-то непорядок в своем организме, ибо пары спиртного напитка еще снаружи заставили меня чихать. Но это было пустяки по сравнению с испарениями, которые я вдыхал внутри. Поначалу я едва мог дышать, но постепенно привык, и это даже стало мне нравиться, я чувствовал себя сильным и счастливым.