Крысы проникли в ящик не через то отверстие, через которое проникал в него я сам: оно было закрыто рулоном — и там они пройти не могли. Они вошли с противоположной стороны.  Это произошло недавно — ведь им пришлось прогрызть заднюю стенку ящика с галетами (мне пришлось ее восстановить, чтобы галеты не высыпа́лись), на что крысам потребовалось немало времени. Иначе они давно бы уже проникли внутрь и не оставили бы ни кусочка. Они, несомненно, и прошлые разы пробирались в мою каморку именно из-за этого ящика с галетами — здесь пролегал самый короткий путь к нему.

Я очень сожалел, что вовремя не подумал понадежней защитить свои  припасы. Собственно говоря, я думал об этом, но мне не приходило в голову, что крысы могут прогрызть стенку ящика.

Увы! Теперь уже поздно, сожаления горю не помогут!

Долгие часы размышлял я над своим положением, и ничего утешительного не приходило мне в голову. Я был в таком кошмарном состоянии духа, так потрясен своим открытием, что долгое время не мог прийти в себя. Был подавлен, малодушие овладело мной, мозг был словно парализован, — мысли блуждали и возвращались снова и снова к ожидавшей меня страшной участи.

Потом я опомнился и вновь обрел способность трезво оценить обстоятельства, в которых очутился. Снова появилась надежда, правда настолько неопределенная и необоснованная, что ее следовало бы назвать «призраком надежды». — Если я нашел один ящик с галетами, отчего бы не поискать второй? Если он не находится рядом с первым, он может оказаться неподалеку.

Я уже говорил, что при погрузке судна грузы размещаются не по видам товара, а по размерам и форме тары, чтобы они соответствовали друг другу и форме трюма. Вот и здесь, вокруг меня, находились самые разнообразные товары: галеты, мануфактура, бренди и бочка с водой, но размеры ящиков и бочек были одинаковыми. За ящиком с галетами не стоял другой такой же ящик с галетами, но он мог быть неподалеку. Может быть, с другой стороны ящика с сукном или в ином месте, куда я сумею проникнуть.

Энергия вернулась ко мне, и я стал размышлять, как мне найти другой ящик с галетами.

План тотчас был выработан. Способ был только один — воспользоваться ножом. Мне пришло в голову проложить ножом дорогу через бочки, ящики и тюки, заграждавшие путь к галетам. И чем больше я думал об этом, тем более выполнимой казалась мне эта идея. То, что нам кажется трудным или невыполнимым при обыкновенных обстоятельствах, становится легким, когда нам угрожает смертельная опасность и когда мы знаем, что таким путем сможем спасти жизнь. Самые тяжелые лишения и величайшие трудности становятся легкими затруднениями, когда дело идет о жизни и смерти!

Именно с этой точки зрения я вынужден был смотреть на подвиг, который мне предстояло совершить, и не очень заботился о количестве времени и труда, которые понадобятся для него, только бы это дало мне возможность спастись от страшной голодной смерти.

И еще одна мысль толкала меня к действию: лучше провести остаток жизни в борьбе и надежде, чем уступить отчаянию, и сидеть сложа руки. — Ожидание смерти в тысячу раз хуже, чем сама смерть.

Лучше продолжать борьбу, питая надежду новыми усилиями. Работа отвлечет меня от мрачных мыслей о безрадостной судьбе, и время будет бежать быстрее.

Так думал я, и новый прилив энергии сменил во мне прежний упадок сил.

Я стоял на коленях, с ножом в руке, полный решимости и готовый на все. Поистине драгоценный кусок стали! Я бы не обменял его на целый корабль, наполненный чистым золотом!

Ящик с галетами пуст, чтобы исследовать то, что находится за  ящиком с материей, сначала нужно его освободить. Следовательно, сначала нож мне не нужен. Положив его на полку, я влез в пустой ящик из-под галет. В следующую минуту я уже выдергивал и вытаскивал «штуки» сукна, напрягая все силы, чтобы сдвинуть их с места.

Эта работа заняла гораздо больше времени и труда, чем вам может показаться. Дело в том, что пошли «штуки», толщина которых была больше, и они не пролезали через щель образованную оторванной доской — это было более грубое сукно. Что делать? Оторвать еще одну доску? Нет, я решил поступить проще. Я разрезал завязки на каждой «штуке» и разматывал ее постепенно, вытаскивая из дыры материю, пока «штука» не становилась такой, чтобы пройти через щель. Лишь порядочно намучившись, я понял, что совершаю ошибку, ведь по длине ящик такой же, как по высоте — примерно девяносто сантиметров, и чтобы добраться до противоположной стенки мне нужно в него залезть, а через такую щель я не пролезу. Нужно удалить полностью хотя бы еще одну доску. Процедура была знакомая, и я приступил к работе. После долгих мучений мне это удалось и вот передо мной, наконец, более или менее приемлемая ширина отверстия, позволяющая через него протиснуться. — Наверное, сантиметров тридцать!

Таким способом я освободил весь ящик, хотя работа заняла несколько часов.

Работа моя была прервана очень серьезным обстоятельством: вернувшись к себе в конуру с первым куском ткани в руках, я с ужасом обнаружил там крыс! Моя еда! Разогнав крыс, понял, что вернулся вовремя, — съедено не очень много. Еще несколько минут — и эти разбойники сожрали бы все. Последствия могли оказаться для меня роковыми. Браня себя за собственную непредусмотрительность, я решил в будущем быть более осторожным.

Расстелив большой кусок грубой материи, я поместил на него всю оставшуюся провизию, затем свернул его кульком и завязал как можно крепче полоской той же материи. Так все будет в сохранности. Положив кулек в угол, я снова приступил к работе.

Ползая на коленях то с пустыми руками, то нагруженный материей, я походил на муравья, бегающего по своей дорожке и делающего запасы на зиму. В течение нескольких часов я не уступал муравьям в усердии и деловитости. Погода по-прежнему стояла тихая, стало еще жарче, и пот катил с меня градом. Я его вытирал, оторвав кусок материи. Дышать было нечем, казалось, что вот-вот задохнусь от жары. Но, однако, я работал и работал не переставая. Мне и в голову не приходило сделать передышку.

Крысы все время напоминали о своем присутствии. Они кишели в щелях между ящиками и бочками, где у них были свои пути и тропы. Они то пересекали мне дорогу, то наскакивали на меня, то метались позади и перебегали по ногам. Как это ни странно, но теперь я боялся их меньше, чем раньше. Это объяснялось тем, что я понял, что крыс привлекал ящик с галетами, а вовсе не я. Пока я бодрствую, они не страшны. Но ложась спать, нужно конечно принять все меры предосторожности.

Была еще и другая причина, почему я стал меньше бояться крыс. — Опасность голодной смерти вышла на первый план.

Разгрузив, наконец, ящик с материей, я решил немного отдохнуть, поесть и попить. Работая, я не отрывался даже для того, чтобы глотнуть воды, и сейчас готов был выпить литра два. Я был уверен, что воды мне хватит надолго, и потому выпил сколько хотелось. Вероятно, когда я, наконец, оторвался от бочки, уровень воды в ней сильно понизился. Драгоценная влага казалась слаще меда — я чувствовал себя снова полным сил и бодрости.

— Замечательно! Ну, где тут мои сухари.

Крик ужаса вырвался из моих уст, когда я ощупал кулек.

Снова крысы! Да, к своему изумлению, я обнаружил, что неутомимые грабители опять побывали здесь, прогрызли дыру в материи и уничтожили еще часть моего скудного запаса. Пропало не меньше полкилограмма драгоценной еды, и все это произошло недавно, потому что несколькими минутами раньше я случайно передвигал кулек, и там все было в порядке.

Это новое несчастье вызвало у меня и раздражение, и новые страдания. Нельзя было ни на минуту отойти от галет, не рискуя лишиться всего до последней крошки.

Я рассчитывал, что мне хватит еды на десять дней, считая мелкое крошево, которое я тщательно собрал с досок. Но теперь, внимательно исследовав остатки, я увидел, что их едва хватит на неделю.