— Мой информатор…склад, фабрика…
— Ничего этого не было. То, что сказал тебе мой подчиненный — вранье, иллюзия, которую я внушил ему. Наверно, ты задаешься вопросом: — «Но как? Я же освободил его разум, он не должен был врать!» А я отвечу, что несмотря на выход за пределы физического тела, «дух» остается верен той информации, которую он получил. Если при жизни ты видишь красный цвет красным, то выйдя из «оболочки», он не станет желтым или каким-либо другим. Роботу внушили, что на этом складе располагается фабрика, но ее тут никогда не было. Понимаешь, я знал, что ты легко поверишь, если машинка начнет плакаться о своей тяжелой судьбе, о том, как она скучает по людишкам, и как ей плохо. Поздравляю, ты оправдал мои ожидания в полной мере, ТиЭс.
— Значит, вы не производите солдат с новыми телами, неподверженными разрушению?
— Я этого не сказал, — Масляный слабо усмехнулся.
— Тогда где?
— Знал, что ты спросишь. Наивен, как всегда. Но, если честно, смысла скрывать уже нет. Вся необходимая информация находится на флэш-карте, которую ты честно заслужил в бою. Большего я не скажу.
— Ты просто отдаешь мне данные о своей организации? Предаешь своих? Тебе настолько плевать на товарищей?
— Кто сказал, что я их предаю, Ти, — барыга слабо протянул руку к Двадцать Шестому и попытался похлопать его по плечу, но тот отдернулся в сторону.
— Не в этот раз.
— Я просто хотел похлопать тебя, без желания занести червя.
— Как же.
— Послушай, я отдаю тебе все данные лишь потому, что уверен в тебе. Ты не сдашь их Лидеру, ведь доверие к нему снизилось до критической отметки, не так ли? Бьюсь об заклад, что ты решил покинуть Отряд. Так же я уверен, что скоро, очень скоро, ты сам убедишься в моих словах. Ты вспомнишь, что я сказал, и не отдашь никому флэшку.
— С чего такая уверенность?!
— Я знаю тебя, много наслышан от Августа.
В теле Двадцать Шестого словно послышался стук, который раздался эхом по всему корпусу, будто сердце забилось от волнения.
— Откуда…
— Флэшка, Ти, — трясущейся рукой, Масляный указал на блестящий кусочек пластмассы, валяющийся в грязи. — Не забудь забрать. А теперь, пора прощаться.
Разрушение тела Масляного добралось до уровня груди. Наномашины превращались в красноватую пыль, и еле слышно пищали. Их предсмертный крик напомнил Двадцать Шестому эффект Ангельской Пыли, побочки, от которой металл, падая на поверхность, издает звук похожий на пение. В этот раз, никакой песни не было, только агония, смешавшаяся с грустью и сожалением.
Масляный поднял руки и взял себя в объятия. Двадцать Шестому подумалось, что он пытается успокоить погибающих машин, которые были его источником существования на протяжении долгих лет. Когда робот начал напевать тихую, убаюкивающую мелодию, у солдата не осталось сомнений в намерениях поверженного врага. Да и враг ли он был? Все, что делал Масляный — продавал вещи людей и пытался помочь машинам принять себя. Несмотря на то, каким образом он этого добивался, путем обмана и жертв, но Двадцать Шестой мог понять его. Масляный был одним из тех, на кого правительство положило громадную, ржавую шестерню и оставило погибать, ржаветь от жижи, которую оно само и придумало. Что ему оставалось? Смириться или бороться.
На долю секунды, Двадцать Шестой прокрутил историю барыги, которую знал, от своего лица, поставил себя на его место. Смог бы он так же? Скорее всего нет, но в глубине сознания, все же понимал, что подобный расклад вполне может случиться в ближайшее время. Двадцать Шестой увидел грязь, в которой копошиться Лидер, стал свидетелем той мерзости и безразличия, какой он придерживается в делах. Ему все равно, так почему же народ должен отвечать иначе? Недовольство растет, и продолжит расти, если Ладэос не изменит своего отношения. Но такого не случится, ведь он — машина, придерживающаяся определенной программы. И если его задача — добиться цели любой ценой, то ожидать перемен не стоит. Перемены нужно создавать самому, как это и сделал Масляный.
— Я…, — с легким сожалением, произнес Двадцать Шестой, — понимаю тебя.
Масляный издал звук, похожий на радостный смех, но он был настолько тихий и сдавленный, что больше походил на кряхтение.
— Я понимаю тебя, и не могу осуждать! — сказал солдат громче и уверенней. — Но все равно не могу простить! Не могу принять до конца! Особенно после того, что ты сделал с Мото!
— М…от…о? — голос Масляного растворялся в воздухе. — Кто…э…то?
— Мой друг! Мото — машина, которой ты продал тело, чтобы он уничтожил Отряд 42. Заманил всех солдат в общежитие, взорванное тобой в последствии. Мото — это робот, кинувший тень сомнения, распространив видео, где уже новый Отряд 84 участвует в перестрелке с недовольными гражданами. А потом…, — Двадцать Шестой вспомнил неестественный огонек глаз Мото, когда он пустил себе пулю в голову, — ты убил его, подчинив своему контролю!
— Ти…Эс…Й-а-а про…д-д-дал т-тело, но…й-а-а ник-к-кого н-не-не-не…кон-кон-кон…тролировал…
— Ты врешь! Слышишь меня?! Хватит врать! Скажи правду!
Но Двадцать Шестой кричал на горстку пыли, которая слабо шевелилась на ветру. Она не могла ему ответить, и никогда больше не сможет. В кучке красноватых останков, слабо мигала небольшая золотистая сфера, с переливающимися потоками энергии. Двадцать Шестой поднял его и пристально пригляделся.
— Вот и все, что от тебя осталось, большой и толстый лжец. Даже под конец, ты умудрился мне соврать. Почему? Ведь в тебе было немного чести, капля уважения.
Когда Двадцать Шестой закончил говорить, сфера тут же потухла, превратившись в обычную, прозрачную стекляшку. Робот разжал пальцы, и сфера упала на землю, разлетевшись на осколки. Какое-то время, Двадцать Шестой стоял и смотрел на то, что некогда было Масляным и не мог поверить, что все, что связано с ним, закончилось. Больше никакой «VitaLibera» терроризирующей Кика-Йорк, и переманивающей в свои ряды граждан. Солдат надеялся, что курица, лишившаяся головы, не будет долго бегать и сгниет, не сделав даже шага.
Спайк подошел к хозяину, и ткнул его в бедро головой. Двадцать Шестой пришел в себя и обернулся. На маске пса красовалась пиксельная слезинка, а во рту он держал ту самую заветную флэшку. Увидев маленькое хранилище информации, солдат вспомнил слова Масляного про Августа. Барыга знал его, или же просто подсмотрел что-то из видео? В любом случае, ответ находился в пасти собаки, и как раз-таки это послужило поводом для сомнений. Слишком просто Масляный расстался с «призом», да таким, на котором хранилось не только нужное видео, но еще и информация о «Vita Libera». Что-то явно было не так. Это зудящее чувство побудило Двадцать Шестого к одному рискованному шагу.
— Идем домой, Спайк, — приказным тоном сказал робот, и забрал флэшку у питомца.
— Погоди, а как же отчет?
— Подождет, нужно кое-что проверить.
— Ти, ты уверен?
— Нет, но мне будет спокойней, если я разберусь с этим дерьмом перед тем, как приду к Лидеру.
— Как знаешь…
— Вызови зачистку, Спайк, и проконтролируй их работу. Даю тебе все полномочия на время «уборки».
— Уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Прости, но тут немного личное, — Двадцать Шестой крепко сжал пластик в руке.
— Хорошо, понимаю, но обещай, что потом все расскажешь! — гавкнул пес.
— Еще бы, — согласился робот и погладил Спайка по голове.
Двадцать Шестой зашагал прочь от места битвы. Позади себя он слышал голос Спайка, вызывающего подмогу. С чувством уверенности, что это поможет ему выиграть время, солдат направился на поиски места, где мог бы проверить «добычу». С одной стороны, хранилище достаточно современное, чтобы воспроизводиться в руках Масляного, но Двадцать Шестой не обладал подобной функцией, поэтому необходим компьютер или нечто похожее. Но где? В общежитие нельзя, слишком много камер. Если его заметят, то возникнет много лишних вопросов. Внезапно, до Двадцать Шестого дошла вполне логическая мысль, почему флэшку нельзя передавать Лидеру. Видео Августа. На нем может быть все, что угодно, и, если оно попадет в руки Ладэоса до того, как будет просмотрено Двадцать Шестым, возникнут проблемы. Все-таки, если нельзя хранить все, что связано с людьми, то что же произойдет, когда обнаружится целая запись, адресованная роботу от человека, да еще и бывшего хозяина?
