— Зачем столько мороки? — учтиво спросил Двадцать Восьмой, подняв перед этим руку. — Можно просто спокойно войти и расстрелять всех без лишних телодвижений.
— Мне не нужны потери личного состава.
— Но мы готовы к этому, командир. Вы поглядите на них, — ЭКС обвел ладонью присутствующих. — Мы — расходники, жить которым от силы неделя-две. Эксперимент, демка для будущих поколений машин. Наша задача — погибнуть во имя высшего блага. Так что, командир, отбросьте вы эту тактику, и давайте просто зададим жару! — робот ударил кулаком об кулак, и размял шею.
— Извини, ЭКС, но я так не могу. Либо, по-моему, либо никак. Безрассудство привело к тому, что Двадцать Девятый лежит грудой железа на полу с пробитой головой. Мне такого больше не нужно.
— Я понимаю, но…
— Никаких «Но»! Выполняй приказ, солдат! — выкрикнул на подчиненного Двадцать Шестой, и тот сразу же встал по стойке смирно. — Отлично. Если вопросов больше нет, то выдвигаемся. Но сначала, все, в ком заложена программа «Снайпер», оцепите периметр по максимуму и следите за нашим передвижение, прикрывайте, не дайте врагу даже подумать о том, чтобы попасть в нас. Понятно?! — и в этот же миг, около десяти одинаковых роботов разбежались кто куда. Заняв нужные позиции, они подали сигнал, видимыми только солдатам Отряда 84, тонкими, зеленоватыми линиями лазеров.
Солдаты направились к ангару обходными путями, сквозь дворы и разбитые улочки. Находясь по левую сторону от цели, Отряд разделился на три группы. Первая, состоящая из четырех роботов, пригнувшись и двигаясь чуть ли не корточках, аккуратно направилась к забору и разбежалась по углам. После доклада снайперов, что подозрительных движений со стороны врага замечено не было, перебежчики выставили голографический барьер, создающий иллюзию привычных кадров местной жизни мегаполиса: редкие прохожие, гуляющие рядом; машины, так же нечасто проезжающие мимо, и даже живность, которую почти истребили, тут и там умудрялась пробежать и спрятаться, пока ее не заметили. Солдаты одновременно подняли кулаки вверх, и вторая с третьей группы, выдвинулись на свои позиции: тыл и фронт.
— Вперед, — приказал Двадцать Шестой, и команды прошли сквозь голограммы.
ЭКС шел первым, уверенно держа автомат перед собой. Несмотря на его слова, он, все же, не хотел пасть в бою именно сегодня. Прикрываемый снайперами сверху, и напарниками позади, его успокаивала мысль, что завтрашний день он встретит, не лежа на асфальте с пулевыми ранениями, а в своей комнатушке, подключенный к подзаряжающей «кровати». Подобные мысли посещали и Двадцать Шестого, которого так же волновала и ответственность перед вверенными в его подчинение войнами. Одного он уже потерял, и больше не мог допустить просчетов. И пусть это последняя миссия под его началом, выполнить ее он решил ответственно, чтобы покинуть Отряд с честью и достоинством, а не как машина, перед которой стоит задача «Любой ценой».
Вторая команда заняла позицию и окружила здание наполовину. Третья же только разбрелась на клин, открыв путь к воротам для Двадцать Шестого. Когда все солдаты стояли на местах, командир подошел к дверям и прислонил к ним ладонь. По пальцам пробежала дрожь от звуковых волн, распространяющихся внутри. По подсчетам робота, на складе находилось около двадцати-двадцати пяти тел, которые и создавали шум. Двадцать Шестой открыл оружейный отсек на бедре и достал гранату для глушения электроники. Она не отключит и не убьет тех, кто находится в здании, но создаст помехи в их голове, исказит изображение и собьет с толку навигацию, координацию, что позволит солдатам вывести роботов из строя. Двадцать Шестой нажал на кнопку детонатора и начался пятисекундный отсчет, затем он слегка приоткрыл дверь и, когда на голографическом циферблате над гранатой засветилась цифра «два», робот швырнул ее внутрь и хлопнул дверью. Послышался глухой, еле слышимый взрыв.
— Ждем пять секунд и врываемся, — предупредил по внутренней связи командир, и солдаты крепче сжали свои винтовки.
— Пять. Четыре. Три. Два. Один, — считал про себя каждый из Отряда.
НОЛЬ.
Раздался еще один взрыв. Первая команда подорвала стену склада и проникла в помещение, расстреливая каждого, кто попадался на глаза. ЕЕ примеру последовала и команда Двадцать Шестого, как только он отворил ворота. Ангар заполонили выстрелы и тихие крики поверженных врагов. Отлетали руки, падали головы и сыпали искры. По серому, изувеченному трещинами, асфальту, текли реки черного, грязного масла, с примесью золотистых, чистых струек. Отряд 84 двигался вперед и окружал врага в кольцо. Никто не смел покинуть его пределы. В суматохе пальбы, Двадцать Шестой на долю секунды задумался, что все проходит слишком просто, но потом осознал вещь, которая заставила его пальцы заклинить от нахлынувшего, симуляционного ужаса. Двадцать Шестой понял, что его Отряд 84, солдаты под его предводительством, получавшие указания по его указке, расстреливают гражданских. Простых роботов, которые даже не вооружены. Они просто стоят, беспомощные, под градом пуль, пока солдаты срывают нах свою злобу за павшего собрата и даже не понимают, что творят. Двадцать Шестой опустил автомат и закричал, что есть сил: «ОТСТАВИТЬ ОГОНЬ!»
Выстрелы прекратились. Дым начал оседать, открывая тем, кто мог стоять на своих двух, гору дергающихся и искрящихся трупов. У некоторых еще горели глаза, которые не могли выражать эмоций, но в них ясно читалось жалобное «За что?» И впрямь «За что?», спрашивал себя Двадцать Шестой. Как он мог допустить подобный инцидент? Почему не убедился, что в здании находятся гражданские, не проверил, поспешил. Хотел разобраться со всем поскорее? Или просто почувствовал излишнюю самоуверенность? Уже не важно. Сделанного не воротишь. Остается только принять, как факт, что он устроил резню ни в чем не повинных роботов.
Пока до командира Отряда доходило осознание поступка, наверху, над головами солдат, разнесся басистый, чуть хрюкающий смех и хлопки в ладоши, за которыми последовали щелчки заряжаемых оружий.
— Поздравляю, ТиЭс! И добро пожаловать в мою скромную обитель. Располагайтесь поудобней, а мы предоставим вам наилучший сервис! — посмеиваясь, говорил Масляный.
— Ублюдок! Что ты натворил?!
— Я? О, нет-нет, малыш ТиЭс. Это не я, а ты! — робот ткнул пальцем в командира, и снова похлопал. — Считай, что это мой подарок, и ты успешно его принял. Как тебе? Нравится? Защитник свобод и граждан!
— За что?!
— Как это? Сбить вас с толку, конечно же. Я знал, что вы придете, был готов. Поэтому и не стал обороняться. Мелкая крыса, которой ты разрешил сюда войти, нисколько не повлияла на наш план. Кстати о грызунах, — он щелкнул пальцем, и лакей, стоящий по правую сторону от него, вытащил из тени тело и швырнул на горстку трупов внизу. — Забирай, он мне не нужен. Жалкое зрелище, на самом деле. Шпион, тоже мне. Так убого дать обнаружить себя. А ведь мог сбежать, спастись, но нет! Эго стало выше безопасности. Знаешь, Ти, роботам не хватает чувств, настоящих, неподдельных, людских. Солдаты, которые меня окружают, понимают, о чем я. Ведь будь они на месте этого убогого, то бежали бы прочь, ведомые инстинктом самосохранения, как звери, учуявшие близкую смерть! Вот и плюсы Дивизофикации и чаши весов, которая склоняется на сторону людей!
Двадцать Шестой не мог соображать холодно и расчетливо, не был в состоянии предъявить Масляному во всеуслышание, что его слова — ложь, которой он окутал бедных роботов, которые не испытывают чувств. Это просто вранье, лишь бы они пошли на убой ради иллюзорного, радужного будущего, которое обещает “Vita Libera”. Двадцать Шестой молча смотрел Масляному в глаза и не мог пошевелиться. Его Отряд ждал приказаний, но командир не издавал и слова больше. Тишину разрядили очередные щелчки оружий. Враг готовился пустить их в ход.
— Что ж, Двадцать Шестой, думается мне, что это конец, — с легким разочарование произнес Масляный. — Передавай привет Шестнадцатому, если, конечно же, после смерти у машин есть мир, куда они отправляются. — Он отвернулся и хлопнул лакея по плечу: — Убить всех.
