— Хорошо, понял тебя.

— То-то, — Тэс погладила «хозяина», и растворилась в воздухе.

Пока Двадцать Шестой нагонял Двадцать Седьмого, он обратил внимание на редких прохожих, которые попадались ему по пути. Мало кто из роботов обладал лицом, способным показывать эмоции, что уж там, не у многих даже была функция симуляции, тем не менее, раньше по машине можно было понять, что она «жива». Теперь, что-то изменилось. Жители Кика-Йорка расступались перед солдатом, причем делали это довольно медленно, почти не стараясь увернуться. Что-то в их виде говорило: «Задень меня, задень и уничтожь. Ведь так вы поступаете со всеми». Ни о каком уважении или восхищении, как в штабе, речи не шло. Машины — боятся. И если раньше подобное поведение им внушало упоминание Рифорджа, опасение от слова, которое вшивалось в исходный код в глубинах системы, то теперь им достаточно было самого вида исполнителя наказания.

«Это неправильно. Так не должно быть», — думал Двадцать Шестой.

Но, что он мог сделать? Извиниться публично? Отряд просто выполняет свою работу, не более. Вот только, во времена, когда он был под крылом Шестнадцатого, Сорок Вторые работали с населением более скрытно и конфликты не всплывали наружу. Хотя, на памяти Двадцать Шестого был всего один случай прямого столкновения, и вина было полностью на совести граждан, развлекающихся в подпольном клубе Масляного. В данной ситуации, хочешь не хочешь, но роботы-зеваки не «обиделись» бы на правоохранителей, так как была прямая защита их спокойствия. Но прямое столкновение с митингующими, каким бы оно ни было, провоцирует недовольство, как было понятно из слов телеведущего. Прибавим сюда полную несостоятельность в вопросе безопасности, что повлекло за собой трагедию и разруху, и на выходе имеем вот это — неживых мертвецов, которые полностью потеряли веру хоть во что-то.

Двадцать Шестой, потерявшись в мыслях, случайно врезался в одного из прохожих, и пошатнулся назад.

— Прошу прощения, — извинился он.

— А? — еле слышным голосом, словно вырванный из сна, пробубнил робот. — Ты кто? О! — встряхнулся прохожий, приглядевшись к метке собеседника на шее. — Полицай. Что ты сказал?

— Я немного задумался и врезался в вас. Попросил прощения, — повторил Двадцать Шестой, стараясь быть вежливым, пусть и «мертвец» начал переходить на грубость.

— Ммм, а что мне с этого? Стало легче? Знаешь, что ты сейчас сделал, полицай?!

— Попросил бы вас не называть меня так.

— А то что? В Рифордж меня запихнешь, как тех бедолаг?! Они у вас гемо отняли? Людей прикармливали или распространяли человеческую литературу? Их идеи? Взрывали здания? Избивали кого-то? Грабили? Нет! Недовольные просто вышли на улицу с плакатами, и просили их услышать! Но вы…ВЫ! — робот замахнулся и попытался ударить Двадцать Шестого, но его остановил Двадцать Седьмой, поймав за кулак.

— Проваливай отсюда, отброс, — спокойно приказал он. — Живо, — и толкнул прохожего от себя.

— Шавки! — выругался робот напоследок и резко помрачнел, затих, снова утонув в своем болоте разума. Он громко зашаркал мимо солдат.

— Снова стоишь столбом, когда кто-то покушается на твою жизнь, командир? — съязвил новичок.

— Почему?

— Да-да, так меня зовут.

— Нет, почему ты постоянно бросаешься мне на помощь?

— Дай подумать, — Двадцать Седьмой прижал кулак к подбородку, поразмыслил секунду-другую, и пристально посмотрел на Двадцать Шестого. — Потому что я так хочу.

— И все?

— Все. Ничего личного, просто бизнес.

— Ты понимаешь значение этого выражения?

— Ну…Да-а-а.

— Мог бы просто сказать, что причина в моем старшинстве, не более.

— Пусть так, командир. Может пойдем?

— Один вопрос, — остановил напарника Двадцать Шестой, когда тот, не дожидаясь ответа, уже начал уходить.

— Что еще?

— Какова твоя особая функция? — наконец нашелся нужный момент.

— В смысле?

— ЭКС — мастер ближнего боя. Имеет электризованное оружие на руках. ЗЭД — снайпер со стэлскамо. А ты?

— А я что-то среднее между ними, — Двадцать Седьмой изобразил улыбку на маске. — Ничего особенного. Хорош на короткой и дальней дистанции. Владею всеми видами оружия. К сожалению, элементными функциями не одарен, молниями не бью. Камуфляж так же «бог» не дал. Вроде бы все. Доклад окончен.

«Недоговаривает. Странно», — подумал Двадцать Шестой.

— Точно?

— Да. Сто процентов.

— Хорошо. Благодарю за честность.

— Рад служить, — Двадцать Седьмой показушно встал по стойке смирно, и прислонил ладонь к виску, отдав воинское приветствие.

Роботы двинулись в путь. Двадцать Шестой предложил идти через дворы, чтобы не провоцировать лишний раз прохожих. Нехотя, напарник согласился. Они зашли за угол, и продолжили путь. Все закоулки были одинаковы: темные и мрачные, с разбитым асфальтом, который, почему-то, никто не удосуживался латать. В жилых домах виднелись редкие окна, словно разбросанные рандомайзером то тут, то там. Наверно, некоторые машины, как и сам Двадцать Шестой, желали не сидеть, как в пещере, а время от времени выглядывать наружу и смотреть, что твориться за пределами их коробки. Один из таких жителей, как раз решил полюбоваться улочкой, но заметил солдат. Окно вмиг окрасилось черной, матовой пеленой, и гражданин исчез в ее бездне.

Пройдя еще пару кварталов, напарники покинули подворотни, и вышли на тротуар у проезжей части.

— На месте, — оповестил Двадцать Шестой, увидев знакомое здание, в которое однажды врезался Шестнадцатый на своей машине. Его так никто не починил. — Вот наша цель. — Он указал пальцем на одинокую постройку, которая выделялась на фоне черных монолитов: белые, кирпичные стены; старая, деревянная дверь с колокольчиком и неоновая вывеска, которая и не думала зажигаться, хотя ночь уже готова была завладеть городом.

— У меня руки чешутся выбить все шестерни из владельца этой древней халупы, — довольно потянулся Двадцать Седьмой, протянув перед собой сцепленные в замок руки.

— Мы здесь не за этим, — предупредил его командир.

— Разве?

— Зададим пару вопросов. Если не захочет отвечать, то сыграем в древнюю игру — «Хороший и плохой полицейский». Этого будет достаточно.

— Как прикажешь. Кто я такой, чтобы руководить операцией.

— Меня раздражает этот кусок гемомасленного дерьма! Почему ты ничего не говоришь?! — внезапно зашипела Тэс. — Он какой-то мутный, Виво. И насчет способностей ведь тоже врет! Не молчи!

— Рано, — мысленно ответил ей Двадцать Шестой.

— Чего медлить?!

— Тэс, тихо. Я разберусь.

— Как прикажешь! Кто я такая, чтобы давать советы, да?! — передразнила девочка, и замолкла.

— Все будет хорошо, не переживай, — обратился он к ней в слух, но на слова едко отреагировал напарник:

— Я знаю, командир. С тобой бояться нечего.

— После вас, — пригласительным жестом, пропустил вперед себя новичка Двадцать Шестой.

Дверной колокольчик зазвенел, и за кассой, как кролик из шляпы, появился продавец. Он поприветствовал посетителей радостным, хриплым голосом, и сразу же начал интересоваться за чем они пожаловали.

— Мы посмотреть, — сухо сказал Двадцать Шестой. — Если понадобишься — спросим.

— Понимаете, вещей у нас довольно много, и они все разные. Судя по вашему виду, вы не коллекционеры, а обычные солдаты. Бьюсь об заклад, в вашей базе данных нет информации об этих прекрасных экспонатах.

— Это что, оскорбление, клерк? — уставился на робота Двадцать Седьмой.

— Нет-нет, что вы…, — он отрицающе замахал руками перед собой, — просто хочу быть полезным. Это моя работа, как-никак.

— Тебе сказали заткнуться, что непонятного?

Клерк словно отключился от этих слов, и солдаты продолжили обход.

С последнего визита Двадцать Шестого, магазин знатно преобразился. Если в первое его посещение, он напоминал барахолку, некий затрёпанный, нищенский ларёк, то теперь здесь расположился элитный бутик, в который стыдно заходить без покрытия на ногах (собственно, пленка для стоп лежала у входа, но на нее никто не обратил внимания). Черные стены были расписаны позолоченными узорами. Деревянные полочки висели, чуть не переламываясь от веса дорогих украшений и всяких побрякушек. Пол был уставлен древними, китайскими вазами с изображениями цветастых драконов, и змеевидными рукоятками. Пушистые ковры, шелковые шторы и, конечно же, во всем этом богатстве нашлось место и тому, зачем сюда в свое время и явился Шестнадцатый, — механические детали. Они лежали в разных углах магазина, как ненужные товары, мерцали скрытым блеском, который мог уловить только внимательный робот. Найти их среди лоска было весьма сложно.