– И восемь дней без солнца привычного цвета и свежего воздуха. Восемь дней в изоляции от внешнего мира и других людей, что не связаны обетом молчания. Знаешь, если ты не заковала меня в кандалы, это не значит, что я их не чувствую.

– Какой ты чувствительный, – усмехнулась она. – Моя компания тебя не устраивает?

– Ты появляешься здесь раз в три дня и всякий раз входишь в этот зал, как только солнце сядет и всё вокруг погрузится во тьму. Знаешь, у меня на родине так делает только нежить из страшных сказок, та, которая умеет обращаться в летучих мышей, чтобы пьёт кровь спящих людей по ночам. Так что прости, но каждый твой визит заставляет меня вспоминать тромский фольклор и беречь горло.

Точно, всё правильно сказал. Она настоящая упырица и ведьма. Уж я-то знаю.

Я ждала, что Алилата оскорбится и уже, наконец, отпрянет от моего мужчины, но тут её рука скользнула по подбородку Стиана и заставила его повернуть голову, чтобы смотреть ей прямо в глаза:

– Думаешь, я пью человеческую кровь?

Стиан подумал и ответил:

– За годы поездок по Сарпалю я столько всего услышал о правительнице Румелата Алилате, что уже ничему не удивлюсь.

Его слова заставили её улыбнуться и провести пальцем по его губам:

– Что ж, ты прав, обо мне много что говорят. Но красивых мужчин я не обижаю. И послушных тоже.

– Я видел твоих послушных стражей. Их трудно назвать мужчинами и даже живыми людьми. Может, ты околдовала их и превратила в безвольных кукол? Или они не куклы, а кто-то вроде тех говорящих голов, куда твои жрицы подселяют демонов? Кого же ты вселила в своих стражей? Мелких домашних духов-охранителей? Или души кротких дев?

– Ни то и ни другое. Это просто правильное воспитание и немножко безобидной магии.

– Да? А со стороны напоминает подавление воли и ментальное насилие.

– Какое насилие? – тут она отвела руку от его лица, но зачем-то закинула обнажённую ногу на его колени и с улыбкой произнесла, – Хотя, ты прав, с воспитанием я немного переусердствовала. Мои стражи стали такими… скучными. А ты совсем другое дело. Не мужлан и не раб, не глуп и не слаб. Но очень упрямый. И у тебя такие глаза… колдовские. В них так и хочется утонуть. А ты ещё говоришь, что колдунья я.

В следующий миг одним резким движением она запрыгнула на колени Стиана и оседлала его, а после запустила пальцы ему в волосы и склонилась к губам.

Вот гадина! Да сбрось ты её с колен, чего ты ждёшь? Стиан, да она же просто играет с тобой. Назло мне!

Дыхание сдавило, и сердце застучало как бешеное. Мне стало так больно, когда он подхватил её за ягодицы и, поднявшись на ноги, неспешно понёс к кровати. Ну как же так, ну почему? В его руках она такая маленькая и лёгкая, такая изящная и обольстительная… Я никогда не буду такой. И Стиан никогда так легко не подхватит меня на руки...

– О, мой самый сильный и умнейший из учёных мужей, – глядя на Стиана сверху вниз приговаривала Алилата, – я подарю тебе самую знойную из ночей, и ты никогда её не забудешь. Никогда, мой…

Стиан приблизился к кровати, но неожиданно прошёл мимо и направился к стене, вдоль которой стояли столы и кресла. На одно из них он и поставил царицу, а после отошёл к тумбе, где стоял кувшин с водой и принялся омывать руки над лоханью.

– Да, ты права, надо ценить твоё гостеприимство. Надеюсь, ужин не отравлен.

И он направился к накрытому столу, а поражённая царица всё стояла на кресле, и с каждой секундной её глаза становились всё уже и злей.

От сердца отлегло. Хвала богам, мой мужчина оказался самым стойким и не поддающимся на искушения. Вот только царице это явно не понравилось. Похоже, она не привыкла быть отвергнутой.

Место, где стоял обеденный стол, расположилось прямо под моим пунктом наблюдения. Из-за перил я не могла перегнуться и взглянуть вниз, а Стиан исчез из моего поля зрения, и теперь я видела только Алилату, что, наконец, слезла с кресла и направилась к Стиану.

– В чём дело? – гневно вопросила она. – Всё страдаешь по своей попутчице? Зря, взамен тебя я дала ей нового любимца. Они вместе проводят все дни и ночи, а когда не вместе, моя северная жрица рубит головы приговорённым на смерть и клянётся Камали в верности. Сейчас она блуждает в Зале Мрака и опустошает свою душу от жалости и сострадания. Так что не надейся, она про тебя забыла и больше никогда к тебе не вернётся.

Ну, какая же стерва, какая же она гадина! Всё ложь, ни одного слова правды!

Теперь и Алилата пропала из поля моего зрения, и мне оставалось только слушать их застольную беседу со Стианом.

– Я уже ничего не жду, – глухим голосом отозвался он. – Женщина, что привела меня к тебе, предала меня. Если бы я только знал, что ещё в Чахучане она отдала своё сердце Камали, никогда не поехал бы с ней в Старый Сарпаль.

О, Стиан, надеюсь, ты сейчас блефуешь и просто хочешь отвести от меня ревность Алилаты. Ты ведь не всерьёз про предательство и отданное сердце. Ведь не всерьёз?

– Не обижайся на самую преданную мою помощницу, – проворковала царица. – Она ведь не сделала тебе ничего плохого. Напротив, следуя за ней, ты обрёл больше, чем потерял. Кем ты был до того, как попал во дворец сатрапа, и кем стал? А ведь это только начало. Сурадж отдал тебе вместе с этой печатью всю свою власть, а я в придачу к ней могу дать куда больше.

– Снова ты об этом, – с усталостью и раздражением бросил он.

– Да, снова, – пошла в наступление Алилата. – Я дам тебе войско и свиту, чтобы ты вернулся в Шамфар и беспрепятственно взошёл на престол младших Сарпов. Отныне ты будешь править Старым Сарпалем, как того хотят твои подданные.

– Я не Сарп, чтобы становится чьим-то правителем, сколько же можно это повторять? Я – Вистинг. Понимаешь, что это значит? В моих жилах нет крови великих воинов. Я всего лишь сын охотника, который три месяца в году промышляет пушных зверей.

– Это и не важно. Пусть ты не Сарп по рождению, зато Сарп по духу. Все жители Шамфара говорят об этом. Они ждут тебя, ждут старый закон, который ты им вернёшь.

– Может жители столицы и ждут сатрапа-искупителя, а вот старосарпальцы из других городов явно не поймут, куда делся их истинный повелитель. Они будут требовать его возвращения в Шамфар.

– Пусть требуют сколько угодно. Сурадж бросил свою столицу, бросил свой народ и, как донесли мне сведущие люди, уплыл из Старого Сарпаля.

– Куда уплыл? Ты же не думаешь, что он действительно всё бросил и больше не будет пытаться вернуть свой трон.

– Конечно, будет. Но у него ничего не выйдет.

– Откуда в тебя эта уверенность?

– Всё от тех же сведущих людей. Они говорят, что Сурадж сел на корабль и поплыл на запад, чтобы упасть в ноги царю Фархану и просить его о помощи. Но царь ему не поможет. Он при смерти, об этом знают все даже в Старом Сарпале.

– Царь Фархан поправится. Рядом с ним знающие лекари. Даже из северо-западных земель, как я слышал.

Алилата заливисто рассмеялась:

– Лекари из северо-западных земель? Три дня назад я спросила голову ненасытного сатрапа Карибаила, чем болен царь Фархан, и она ответила мне, что всему виной знахари с севера, которые привезли на Запретный остров чуму в стеклянной бутыли и назвали её эликсиром долголетия. Эти знахари и отравили Фархана, а вместе с ним и всю его семью. Голова Карибаила сказала, что царь не выживет и отправится в Пустошь Забвения, прежде чем Сурадж доплывёт до Запретного острова. А это значит, что некому будет помогать Сураджу возвращать трон. Сыновьям Фархана ещё нужно исцелиться от чумы, а потом решить, кто из них достоин царского трона. Им не будет никакого дела до Старого Сарпаля. Так что не бойся, ты можешь спокойно вернуться в Шамфар, где тебя так ждут. Я дам тебе воинов для личной гвардии, дам советников. Тебе не придётся ломать голову, как быть и что делать. Тебе всё расскажут и подскажут знающие люди.

– Ясно. Хочешь править Старым Сарпалем чужими руками.

– Очень хочу. Но прежде чем ты отбудешь в Шамфар, мне нужно от тебя кое-что ещё.