Он опустился на кровать и жестом указал мне сесть рядом, но я помедлила, на что получило насмешливое:

– Не бойся. Хоть ваши северные обычаи мне и не близки, особенно то, что незамужней женщине дозволено в одиночку разъезжать по дальним странам, но раз у тебя есть жених, он может не переживать за твою честь.

Что ж, раз сам сатрап обещает меня не трогать, пожалуй, стоит ему поверить.

Я осторожно присела на противоположный краешек кровати и, увидев лежащую рядом книгу о Сахирдине, не упустила случай прощупать почву, сказав:

– У меня вышла ещё и третья книга. О поездке в дремучие джунгли, где живут крошечные олени и гигантские птицы.

– Третья книга? – заинтересовался сатрап и потянулся к блюду, чтобы взять кисть винограда и передать её мне. – Я её ещё не читал. К сожалению, не так часто я могу получать книги и новости с Севера. Но я обязательно попрошу, чтобы мне её прислали.

Не читал? Прекрасно. Значит и газетных статей обо мне и Стиане тоже не видел.

– Зачем же просить кого-то? – осмелилась сказать я. – Я и сама смогу прислать её тебе из Флесмера или Фонтелиса, господин Сурадж. Даже с автографом и посвящением.

– А ты хитра, маркиза, – рассмеялся он. – Как красиво ты просишь меня позволить тебе вернуться на родину. Хочешь покинуть этот дворец?

– Хочу, – тут же ответила я, отправив виноградинку в рот.

– И что же ты собираешься делать, когда окажешься за его пределами? Молодой женщине опасно странствовать в одиночку по Старому Сарпалю. Уж лучше я отправлю послание твоему жениху, и он пришлёт за тобой корабль. Тогда и я не буду переживать, добралась ли ты до дома или нет.

Нет уж. Если он напишет письмо Адемару, я отсюда до скончания века не выберусь.

– Прошу, не отправляй ему посланий обо мне. Я ведь не говорила ему, куда отправляюсь. Не хотела его волновать. А если при дворе узнают, что я побывала в твоём гареме и даже была в твоей опочивальне, обо мне тут же пойдут нехорошие слухи, и тогда свадьбе точно не бывать. Уж лучше отпусти меня без всяких посланий. Я сама доберусь до побережья и дождусь корабля для беженцев.

При слове "беженцы" по лицу сатрапа снова пробежала тень, но не успел он ничего сказать, как за дверью раздался громогласный стук и послышалось:

– Время пришло!

Что? Аудиенция закончена? Меня сейчас отсюда выставят? Но ведь мы не успели обсудить самое главное.

– Не волнуйся, – успокоил меня сатрап, – он обождёт ещё столько же минут и только тогда откроет дверь. У нас ещё есть время.

– Как это так, господин? – не смогла я скрыть удивления. – Старший евнух указывает тебе с кем и сколько времени проводить в своих покоях?

– Таков порядок. Он устоялся веками, и не мне его отменять. Мне остаётся просто мириться с ним.

Вот это да. А я-то думала, что сатрап – это просто пресыщенный развратник, которому всегда всего мало. А он, оказывается, заложник древних традиций. Может, он бы и хотел провести всю ночь с одной девушкой, но старший евнух неусыпно следит, чтобы он непременно оплодотворил не меньше двух представительниц уважаемых старосарпальских родов за ночь. Отсюда и эта книга соитий, где все свидания скрупулёзно записаны. Отсюда и это расписание для женщин разного ранга согласно лунным дням. Бедный сатрап Сурадж, как же ему тут нелегко приходится…

– Сеюм сказал тебе, что я предлагаю в обмен за свою свободу?

– Сказал и очень красочно описал. Но, поверь, я готов выпустить тебя отсюда без всяких условий, если ты так сильно хочешь вернуться домой.

– Хочу. Очень хочу.

– Но, – тут он выдержал театральную паузу, – я бы не отказался от альбома, тем более от такого известного фотографа. И за твою работу я готов дать тебе достойную плату. Золотом и камнями. Полагаю, в твоём королевстве они имеют большую цену, чем дирхамы.

А ты и сам хитрец, господин Сурадж. Готов отпустить меня просто так, но заполучить альбом всё равно хочешь. Что ж, как знаешь, а мне гонорар в виде драгоценностей не помешает. В моём-то нынешнем положении, где я уже не маркиза и не невеста принца, а беглая герцогиня, которой надо начинать жизнь на новом месте и закладывать новые виноградники, мне любая мелочь не помешает.

– Хорошо, – сказала я. – Поработать за гонорар я никогда не против. Могу я приступить к съёмкам завтра?

– Как пожелаешь.

– И ты отдашь в моё распоряжение людей?

– Сколько пожелаешь.

– И прикажешь вернуть мне мою камеру?

– Разумеется. Другой-то здесь и нет.

Да? А что стало с аппаратом зарубленного фотографа? Обезумевший ревнивец разбил её после того, как сжёг уже отснятый альбом? Ладно, не важно. Главное, что теперь я получила работу и полную определённость касательно собственной судьбы.

– У тебя будут пожелания на счёт фотографий, господин Сурадж?

– Я готов довериться твоему опыту и вкусу. Разве что…

А дальше мы принялись обсуждать концепцию фотосессий для женщин разного ранга, правда недолго.

В дверь снова постучали, а через минуту она отворилась, и в комнату вошёл Сеюм. Какая беспардонность. А если сатрап слишком увлечётся одной из своих любовниц, он так же заявится сюда, чтобы прервать их свидание?

– Имране пора вернуться к младшим наложницам, – сказал он. – А тебе, мой повелитель, пора набраться сил пред новым трудным днём.

– Конечно.

Сатрап поднялся с места, и я тоже поспешила встать с кровати, чтобы направиться к выходу, но меня тут же остановил властный голос:

– Маркиза, позволь мне вручить тебе задаток.

Я обернулась и увидела, как сатрап направляется ко мне. Поравнявшись, он взял меня за руку, а в следующий миг по пальцу поползло что-то узкое и холодное. Это было серебряное кольцо в виде свернувшейся змеи с двумя прозрачными камушками на месте глаз.

– Благодарю, – сказала я и двинулась к выходу.

– Постой, – услышала я голос Сеюма и почувствовала, как он коснулся моих плеч, явно желая стянуть с меня халат.

Паника застлала разум, а в следующий миг я услышала твёрдый голос сатрапа:

– Оставь её. Заберёшь у неё халат потом.

Вот и всё – на этом моя аудиенция в покоях сатрапа окончилась, и меня отвели в купальни.

Окунувшись в бассейн с прохладной водой я попыталась привести мысли в порядок и осознать один простой факт: я получу свободу. Через три или пять недель, но точно получу. Я покину этот дворец, отыщу дом Шиама, и, надеюсь, встречу там Стиана. Но если он покинул Старый Сарпаль, чтобы заручиться помощью во Флесмере, я попрошу Шиама проводить меня до побережья и деревни, где живёт тётушка Джия. Надеюсь, она не откажет мне в убежище, и я смогу остаться в её доме, пока судно фруктовых контрабандистов не встанет на рейде. С ними я и вернусь во Флесмер, вернусь к Стиану. И там мы снова будем вместе и больше никогда не расстанемся. Никогда.

На следующее же утро после неизбежного урока аконийского для детей Нафисы Сеюм привёл меня в лабораторию покойного тромского фотографа. В бывшей кладовой для хранения ячменя было всё: столы, ванночки, рамки, резаки, натянутые под потолком верёвки с висящими на них зажимами, проектор, парочка объективов и даже запасная камера. И конечно же, штатив со светофильтрами, ящики с эмульсией, бумагой и плёнками именно того формата, что подходит для мой камеры. Здесь даже была красная лампа освещения с выключателем и проводкой, а снаружи стоял генератор электричества и топливо в канистрах. К счастью, субтильный юноша-евнух по имени Мехар, что некогда был приставлен к моему предшественнику, научился включать этот агрегат, и теперь с его помощью я смогу без труда зажигать красную лампу, когда буду заниматься проявкой и печатью.

После осмотра лаборатории настало время выбрать место для съёмки. Нафиса через свою служанку заявила, что сегодня не настроена ни с кем говорить и даже пускать в свой сад, так что мне и Мехару пришлось наведаться к младшим жёнам Сураджа.

Обе женщины на моё счастье, оказались не настолько высокомерными особами как Нафиса, и идею съёмок горячо поддержали.