– А ты можешь проклинать, госпожа? – удивилась я. – Ты, наверное, и колдовать умеешь.

– Что ты, ничего я кроме как в саду и по дому работать не умею. Просто Шанти мне как сын, а материнское проклятие – оно самое сильное.

Ах вот оно в чём дело... Ну, теперь я могу быть спокойна за Стиана. Пока он является посредником между жителями деревни и Раграном, которому они сбывают выращенные фрукты, его позиции в деревне невероятно прочны. Конечно же, здешние крестьяне дорожат знакомством с ним. Небось, по той самой тропе, что привела нас в деревню, они ночами и носят ящики с персиками к морю, а в уплату получают вещи тромского производства, которые потом и сбывают на чёрном рынке.

Стало быть, контрабанда тромских товаров и фруктов между Флесмером и Фариязом прочно налажена. Силами Стиана в том числе. Помнится, когда мы только собирались в дорогу, он накупил в ближайшей аптеке пачки самых разных лекарств и сказал, что за них он выручит в Фариязе у знакомого аптекаря приличную сумму в местной валюте, которой нам хватит, чтобы купить одну вьючную и двух верховых лошадей, а оставшиеся деньги можно будет тратить на провизию по мере продвижения вглубь континента.

Пока за стенами жилища история о хищных кувшинчиках только набирала обороты, я, умирая о скуки и ожидания, решила немного занять себя делом. Аккуратно достав из сумки камеру, я направила её в сторону кухни, где в лучах заходящего солнца Джия уже месила тесто для лапши. Сделав пару снимков, я решила запечатлеть связки трав под потолком, потом детали резьбы на обеденном столике, низкую кровать в соседней комнате, застеленную тонким покрывалом, парочку сундуков с ковкой. А больше снимать было-то и нечего. Слишком аскетичная обстановка в этом доме. И явно не из-за нужды, судя по обильному столу и заверениям, что эта деревня явно не бедствует из-за безразличия к ней сатрапа и активного интереса Рагнара. Значит, дело в образе жизни, который не требует заполнять пустоту в душе красивыми безделушками.

Наконец, голос Стиана затих, но публика не желала его отпускать и требовала продолжение истории о гигантских птицах. И тут вмешалась Джия:

– А ну, расходитесь все, – через оконную решётку кухни прокричала она, – хватит уже выспрашивать про невидаль всякую. У меня тут ужин стынет. Шанти, иди уже в дом, завтра дорасскажешь про этих халапати.

Только грозная тётушка сумела разогнать детей и взрослых, и те со вздохами разочарования начали расходиться по своим домам. И сам Стиан, наконец смог зайти в дом, чтобы спешно поужинать и сказать:

– Мне нужно хоть немного поспать. Всё что надо, я купил, так что после полуночи можно ехать.

– Так скоро? – всплеснула руками Джия. – А может, ещё денёк погостите, а? Ну хоть пол денька?

– Не могу, тётушка, – с неподдельным сожалением сказал он и накрыл её маленькую ладонь своею. – Хочу, но не могу. Был бы я здесь один, но вот Имрана… Я должен как можно скорее увезти её подальше от людей. Никто не должен напасть на её след и что-то заподозрить, понимаешь?

– Да, сынок, – немного подумав, закивала она, – нельзя никому Имрану видеть. Лучше б ты жену свою вообще сюда не привозил, страшно ведь за неё. Сколько всяких подлых людей в городах живёт, стыда они из-за золота, обманом скопленного, совсем не знают. Одни жён своих прямо на рынках за долги продают, а другие женщин тех несчастных в свой дом рабынями покупают. А ещё, говорят, есть такие подлецы, кто чужих дочерей-красавиц ворует и вельможам сатрапа в их гаремы продаёт. И чем краше девица, тем больше за неё евнухи для господина своего заплатят.

Тут она так красноречиво посмотрела на меня, что мне пришлось сказать:

– Я уже не девица и по здешним меркам точно не красавица, а так, великанша с кошачьими глазами. В гарем меня точно никто не купит. Лишь бы за шпионку не приняли.

Тут Джия снова всплеснула руками и со страхом посмотрела на меня, но Стиан поспешил её успокоить:

– Ничего, тётушка, мы в Старом Сарпале задерживаться не станем. Будем ночами ехать к Румелату, а днём прятаться в лесу. Чем меньше нас будут видеть люди, тем лучше.

– Ой, а в Румелате-то ты сам как выживешь? В логове этой ведьмы-то Алилаты.

– Имрана поможет мне там не сгинуть.

– Да как же она поможет? Что она про ведьм румелатских-то знает?

– Много чего. Она их не раз видела, а они видели её. Не бойся за меня, тётушка. Я не пропаду. Пока Имрана рядом, мне бояться нечего. И ты за меня не бойся. Всё будет хорошо. И месяца не пройдёт, как мы вернёмся и снова будем у тебя гостить. Ты только жди и молись за нас.

– Всем богам молиться буду, сынок.

– Ну, тогда они точно помогут нам отыскать путь к храмам Азмигиль и вернуться обратно.

Мы покинули дом Джии глубоко за полночь. Перед отъездом я тоже успела немного вздремнуть, но конная прогулка в ночи всё равно убаюкала меня, и я невольно вспомнила странствия по Сахирдину на верблюде и мерную качку между его горбов, от которой меня неумолимо тянуло в сон. Если бы обезьяны в лесу не взвизгивали и Гро изредка не лаял на них в ответ, я бы точно вывалилась из седла, когда веки в который раз предательски смыкались.

Как только позади нас забрезжил рассвет, впереди по левую руку, я увидела позолоченный лучами лес, по правую – поросшее травой поле с узкой полоской в виде двух параллельных, но извилистых рядов из сиреневых цветов-метёлок, а между ними у кромки леса затянутую плющом груду чего-то большого и узкого.

– Что это там впереди? – спросила я Стиана.

– А ты угадай, – с озорной улыбкой предложил он.

Я призадумалась. Там впереди лежит поросший зеленью земляной вал? А где же огромная яма, вместе с ним возникшая? Ничего подобного в поле моего зрения нет, только две полосы из сиреневых цветов, что тянутся далеко-далеко. Почти как размотанные по земле ленты. Длинные такие многокилометровые ленты… Так, а эти цветы разве случайно выросли так упорядоченно и строго параллельно?

В голове тут же появилась догадка и я развернула лошадь, чтобы подъехать ближе к цветочным полосам. Внезапно копыто лошади звякнуло обо что-то в траве. Я решила спешиться и осмотреть находку. Я так и знала – это рельсы! Железнодорожные пути. После пятнадцати лет простоя они попросту заросли, скрывшись из виду. А та позеленевшая глыба у кромки леса, это ведь…

– Там лежит опрокинутый вагон? – спросила я Стиана.

– Бери выше. Целый состав.

Мы подъехали ближе, и я не упустила шанс достать камеру и начать съёмку. Это было грандиозно – огромная проржавевшая махина полностью исчезла под паутиной из лиан, воздушных корней и ползучих стеблей с широкими листьями. Природа всё же одержала победу над порождением рук человеческих. Зелёная стихия неспешно поглотила плод инженерной мысли и лишний раз продемонстрировала, что люди не в силах подчинить себе леса, реки и поля – уж скорее те заставят человека подчиняться своей воле.

Я обошла опрокинутый состав и даже углядела под паутиной из стеблей табличку с тромской надписью "Шамфар – Фарияз". Теперь понятно, откуда и куда курсировал состав, пока не сошёл с рельсов. Небось, озверевшая толпа фанатиков опрокинула его, а потом радостно улюлюкала, приговаривая, что истинные сарпальские боги помогли им одолеть железного змея, которого запустили на их священные земли коварные тромские захватчики.

– Едем дальше, – поторопил меня Стиан, – я хочу, чтобы ты увидела дорогу на Манзо, вернее, то, что от неё осталось. Это удивительное место. Было когда-то. А сейчас оно стало ещё удивительнее.

Он заинтриговал меня не на шутку. Мы всё ехали вслед за путеводными рядами из цветов, пока они не привели нас к поросшему лопухами валу возле скрытой в траве железной дороги.

– Это что, платформа? – спросила я. – Здесь была станция?

– Да. Вон она, присмотрись.

Я проследила, куда указывает Стиан, и увидела небольшой домик из серых блоков, с которого давно осыпалась штукатурка, а кровля и вовсе провалилась. Теперь из бетонного каркаса торчали пока ещё тонкие стволы деревьев и ветвистые кроны вместо крыши. Смотрелось это так, будто перед нами гигантский вазон с вышедшей из-под контроля растительностью.