– Плохо?

– Я бы сказал, пренебрежительно. Швей, грузчиков и прочих трудяг низшего звена стараются просто не замечать. С лавочниками и людьми более престижных профессий стараются быть подчёркнуто вежливыми, но в этой вежливости всегда сквозит отчуждённость. И сарпальцы той же холодностью отплачивают тромцам. Но хуже всех приходится полукровкам. Их до конца не принимают ни те, ни другие. И что со всем этим делать, никто толком и не знает.

– Как грустно, – констатировала я. – Ты нигде не чувствуешь себя своим? Ни в Сарпале, ни на улицах Флесмера?

– Трудно сказать, – пожал он плечами. – Порой бывает неприятно и обидно слышать откровенные предрассудки, которые бытуют в обществе. Знаешь, я ведь занялся изучением фольклора ещё и для того, чтобы показать тромцам духовую жизнь сарпальцев. Я хочу, чтобы они поняли, что южане – это не только безграмотные попрошайки и низкоквалифицированные рабочие, у которых внутри нет ничего кроме желания поест и поспать. Я хотел и до сих пор хочу показать тромцам богатую нематериальную культуру сарпальцев, приоткрыть их внутренний мир, образ мыслей, мечты и надежды. Но пока у меня это не особо получается. И меня утешает только то, что у меня есть большая дружная семья, в которой точно нет места предрассудкам. Пожалуй, только дома я и свободен от них.

Нет, не только там. Я тоже свободна от предрассудков. И я никогда не упрекну Стиана за то, что он родился тем, кем родился. И не обижу отказом родить для него ребёнка с сарпальскими чертами лица. И много чего ещё я никогда не сделаю. Но, кажется, после нежданной встречи с Элисой он не готов выслушивать мои признания. Но ничего, у меня впереди ещё много времени, чтобы убедить Стиана в главном – я свободна, и я готова стать для него больше чем просто другом. И поездка на Гамбор мне в этом поможет. Там, на острове, Стиан никуда от меня не денется. Я заставлю его поверить, что он достоин любви, верности и понимания. Я подарю ему всё это. И пусть только посмеет отказаться. Третьего шанса я ему точно не дам.

Подготовка к экспедиции стремительно близилась к концу. До отплытия оставалось три дня, как вдруг в моём номере раздался телефонный звонок:

– Племянница, ты что творишь? Почему уехала из страны и никому не сказала? Твои родители с ума сходят. Адемар почуял свободу и теперь крутит шашни с Лаурой Фермонье.

– Здравствуй дядя Сирил, – стараясь сохранить самообладание, произнесла я.

– Да, здравствуй, – словно опомнившись, сказал он, но тут же продолжил меня распекать. – Знаешь, сколько времени я убил, чтобы разыскать тебя? Сначала пришлось насесть на Эртеля, чтобы выяснить, куда он тебя отправил, потом я пару часов обзванивал все отели, спрашивал, не заселилась ли ты у них. Эмеран, что происходит? Какая муха тебя укусила? Эртель говорит, что ты нарушила ваши с ним договорённости и уехала в другую страну. Твоя мать рвёт на себе волосы и кричит, что всё пропало, что Адемар женится на Лауре Фермонье.

– Совет им да любовь.

– Постой, Эмеран, постой, – с чего-то вдруг начал успокаивать он меня. – Ещё ничего не решено, ещё ничего не известно. Папаша Фермонье, конечно, уже распустил хвост, думает, что дочурка принесёт ему статут королевского тестя на блюдечке. Но Адемар ещё не появлялся с Лаурой на публике. Это добрый знак. Он ждёт тебя.

– Тогда пусть подождёт ещё месяцок, – отшутилась я.

– Какой ещё месяцок? Племянница, не играй с огнём. Терпение Адемара не безгранично. Весь Фотелис и так уже в курсе, что на свадьбе Мари вы повздорили. Ты уехала с праздника одна, Адемар – с Лаурой. По городу ползут слухи. Лучше возвращайся поскорее домой, пока всё не зашло слишком далеко.

– Не могу, дядя, – со скукой в голосе ответила я, – У меня работа.

– Какая ещё работа? – опешил он.

– Интересная. Я еду в Сарпаль снимать диких животных. Неделю туда, неделю обратно, неделю или две на острове, где будет съёмка. Так что жди меня через месяц домой.

– Эмеран, какая съёмка? Какой Сарпаль? Зачем тебе всё это?

– Ради гонорара, разумеется. В последний год я чётко уяснила, что за сарпальские фотографии мне платят куда щедрее, чем за красоток для глянцевых журналов.

– Ты сейчас серьёзно говоришь мне про гонорары?

– Абсолютно. Мне нужны деньги на ремонт резиденции маркизов Мартельских. Дом слишком долго был в запустении. Настало время его оживить.

– Проклятие, – не выдержал дядя Сирил, – так и быть я пришлю рабочих к твоей хибаре, и они сделают ремонт полностью за мой счёт. Только возвращайся домой.

– А ещё я хочу построить фотозаводик и разбить плантацию для производства гранатового вина, – начала я откровенно издеваться над дядей.

– Так тем более возвращайся домой. Помирись с Адемаром, доведи дело до помолвки, и тогда после свадьбы ты получишь от принца и заводик, и плантацию и всё, что ни пожелаешь.

– Но тогда ничто из этого не будет моим.

На том конце провода повисла долгая пауза. Кажется, я ввергла дядю в ступор своим ответом. Конечно, ему ведь никогда не приходилось клянчить у своей жены деньги на покупку скакунов и строительство конюшен. Но почему-то мне именно такую участь он и желает. Ах да, я ведь женщина, а значит, должна мириться со статусом содержанки и вести себя послушно, чтобы мой хозяин исправно бросал мне кости в виде новых домов, плантаций, украшений и прочей ерунды. А с какой стати мне на это соглашаться, если я и сама могу претворить все свои мечты в жизнь?

– Эмеран, – наконец пришёл в себя дядя Сирил. – Ты хоть понимаешь, что будет, если ты сегодня же не вернёшься домой?

– Я получу шанс заработать деньги на строительство своего фотозаводика? – съязвила я. – Или ты хотел сказать, что без меня все твои планы касательно карьеры при королевском дворе полетят в тартарары?

И снова пауза. Я даже не удивлена.

– Ты могла хотя бы немного подумать о нуждах семьи, – наконец, сказал он. – Хотя бы о своих родителях, Эмеран.

Если он хотел надавить на жалость, то зря. Его слова только разозлили меня.

– Ты бы мог тоже подумать о своей семье, о своей единственной племяннице, например, когда свёл меня с Эртелем и его приятелем. Эти двое втравили меня в такую неприятную и подлую историю, что сейчас мне приходится всеми силами выпутываться из неё, чтобы не подставить под удар хорошего человека. Именно из-за этого я сейчас нахожусь во Флесмере. Именно из-за этого скоро поплыву в Сарпаль. Так что не надо пенять мне на Адемара, родителей и Лауру Фермонье. Они все подождут. А вот хорошему человеку моя помощь нужна прямо сейчас. Скажи за это спасибо Эртелю. Пока.

Я кинула трубку на рычаг и с минуту пыталась унять мандраж. Тут снова раздался звонок, но услышав голос дяди, я нажала отбой, а потом позвонила администратору и попросила больше не соединят меня ни с кем, кроме доктора Вистинга.

Три дня я провела в тишине и покое. А потом настало время отправляться в путь. Перед тем как покинуть отель, я отправила коробку с фотоматериалами почтой в свою деревенскую резиденцию, а чемодан со своими личным вещами, которые не понадобятся мне в путешествии, с курьером отослала на виллу Вистингов, заблаговременно предупредив об этом Шелу. У неё мои платья, духи, деньги и документы точно будут в сохранности, я в этом даже не сомневаюсь. Есть у меня, конечно, нехорошие подозрения касательно Мортена и даже Рольфа, но, думаю, Шела им мой чемодан без боя не отдаст.

В порт я отправилась с сумкой, под завязку набитой оборудованием, и лёгкой котомкой со сменной одеждой и предметами гигиены. Посуду, продовольственные запасы, палатку с одеялами и прочий инвентарь, который мы всю неделю выискивали во флесмерских магазинах, к докам привёз Стиан. Я с тоской глянула на эти четыре громоздких и увесистых рюкзака, ведь таскать эту ношу по Гамбору нам придётся на своих спинах. Хорошо, что не единовременно. Рагнар пошёл нам на встречу и обязался всё время, что мы со Стианом пробудем на острове, стоять на рейде неподалёку от берега. Так что мы со Стианом сможем пару раз вернуться на судно, чтобы пополнить наши оскудевшие запасы, и снова отправиться на поиски гигантских яиц и животных, их высиживающих. Ох, мне уже не терпится поскорее оказаться на месте и приступить к работе!