В отличие от дворца сахирдинского вельможи вилла старосарпальского купца оказалась не такой помпезной и просторной. Здесь не было бассейна в купальне, но здесь и не жило столько женщин, как у визиря. Кроме жены Шиама на женской половине обитали две их юные дочери, почти девочки. Сама мать семейства к моему облегчению оказалась премилой приветливой женщиной и совершенно не походила на Нейлу. Хотя… с недавних пор я ловила себя на мысли, что была бы не против встретиться с ведьмой вновь и задать ей так тревожащие меня вопросы об оборотнях.
Но ведьм и колдуний в доме Шиана не оказалось. Зато здесь гостили две угрюмые и явно чем-то обеспокоенные женщины – сестра Шиама и её молодая прехорошенькая дочь.
– Что с ними такое? – спросила я у жены Шиана. – Как будто у них случилось горе. Неужели кто-то умер? Их муж и отец? Поэтому они перебрались в дом своего родственника?
– Нет, что ты. Ранвир жив-здоров, он на мужской половине живёт. Он ведь Арчану и Ниту сюда в столицу и привёз. Они далеко на севере живут, а в Шамфар их гонцы сатрапа вызвали.
– Гонцы сатрапа? И что же ему от них нужно?
– Так ведь мор был в сатраповом гареме. Говорят, болезнь какая-то неведомая многих наложниц скосила. Опустел гарем, и теперь евнухи его заново собирают.
– Как это, собирают? Они разве не покупают для этого девушек на невольничьем рынке? Тех самых девушек, что сидят под солнцем, а на груди у них таблички, что за две тысячи дирхамов они согреют постель своего нового господина.
– И таких девушек покупают, – помрачнела хозяйка женской половины, – если они очень уж хороши собой или чем ещё примечательны. Но есть давний порядок – самые знатные семьи Старого Сарпаля должны отправлять своих дочерей во дворец сатрапа в знак признательности и покорности. От одной семьи по одной дочери. А как она умрёт, на её место другую девушку из того же рода везут. Наш вот род купеческий ничем для сатрапа не примечательный. А сестру Шиама, Арчану, их отец выдал за знатного человека. Ранвир ведь потомок славных воинов. Его предок был военачальником самого Великого Сарпа. Раньше во дворце сатрапа жила племянница Ранвира, но и она от той странной болезни вместе со многими померла. Теперь совет рода решил, что Нита должна занять её место. Вот Ранвир и привёз её в Шамфар. А сейчас они по праву родства гостят у нас и ждут, когда евнухи из дворца призовут Ниту в гарем.
– Бедная девочка, – украдкой глянула я в её сторону и в который раз увидела маску обречённости на хорошеньком личике. – Неужели нельзя избежать этой участи? Неужели обязательно ей ехать в этот дворец?
– Говорят, порой богатые семьи откупаются от гаремной повинности и посылают вместо своих дочерей купленных на невольничьем рынке рабынь, но только если те очень уж хороши и будут радовать сатрапа больше, чем простые девушки. Но Ранвир такую невольницу не сыскал. А ведь как ему жалко свою дочь во дворец посылать. Она сговорена была за другого. Богатый тот человек, знатный. А от евнухов дворцовых большой платы не получить. Да и не увидать потом девушку, если она во дворец переселилась – не выпускают оттуда наложниц даже с матерями родными повидаться. Если попали девушки во дворец, то для своих семей они всё равно, что мертвы. А ещё эта болезнь в гареме ходит. Ох, как бы не вспыхнул там мор с новой силой, когда Ниту евнухи заберут…
Теперь понимаю, откуда эта печаль на лицах матери и дочери. Скоро их разлучат, разлучат навсегда, и что ждёт юную Ниту в блистательном, но чужом и холодном дворце, можно только гадать.
– Знаешь, – перед сном решилась я подойти к девушке, чтобы поддержать её, – в моей стране нет гаремов и наложниц. Но когда сыну правителя наступает пора жениться на одной-единственной девушке, дочери знатных семейств устраивают настоящее сражение за право стать его женой. И их родители им в этом помогают. В былые века бывало, что соперницы строили друг другу козни, подкидывали порочащие письма, пускали дурные слухи, а то и вовсе подсыпали яд в еду. А всё из-за одного единственного мужчины, которого они не знают, не любят, но очень хотят сделать его своим. Обычаи Старого Сарпаля как я вижу совсем другие. Здесь девушкам не надо унижаться, не надо становиться хищницами и терять человеческое достоинство, чтобы завоевать внимание мужчины. Да его и завоёвывать не нужно – он готов облагодетельствовать своим вниманием всех и каждую. Рядом с ним не нужно становиться злодейкой-отравительницей или интриганкой. Рядом с таким мужчиной можно оставаться женщиной.
Да, знаю, корявая речь получилась и совершенно неискренняя, но я не знала, как ещё отвлечь девушку от дурных мыслей и вселить уверенность, что её участь ещё не самая худшая.
– А ты бы хотела жить во дворце сатрапа? – огорошила она меня столь прямолинейным вопросом, что мне пришлось устыдиться и смиренно сказать:
– Когда-то я была невестой сына правителя, но не стала сражаться за него со своей соперницей. Я уступила его ей, потому что… Много было причин. Но я рада, что мне не пришлось опускаться до мелких склок и мышиной возни. И пусть меня теперь за это порицают и ненавидят, но я рада, что не изменила себе и не стала беспринципной охотницей за богатством и комфортом.
Нита выслушала меня, немного помолчала и с той же тоской во взгляде сказала:
– И всё равно ты несчастна.
– Почему? – удивилась я.
– Ты не стала единственной женой своего правителя.
– Поверь, не велика потеря.
– А если бы сам сатрап Сурадж пригласил тебя в свой дворец, ты бы согласилась стать его возлюбленной без боя с другими женщинами?
– Нет, – усмехнулась я, – ваш сатрап мне не нужен.
– Так зачем ты тогда убеждала меня, что он лучше твоего правителя! – внезапно выкрикнула она, а потом рухнула на тахту и разразилась горьким плачем.
Взволнованная мать подбежала к дочери, чтобы пожалеть её и успокоить, а мне пришлось тихонечко отойти прочь, чтобы больше не мозолить измученной девушке глаза. Да, плохая из меня утешительница. Пожалуй, надо быть старосарпалькой, чтобы знать, какими словами найти подход к юной душе и принести ей успокоение.
Поутру я проснулась в женской спальне и увидела лежащую Ниту, что смотрит в потолок и даже не шевелится. Её матери нигде не было, и я попросила дочерей Шиама на всякий случай присмотреть за девушкой, чтобы она ничего с собой не сотворила.
После завтрака, мы со Стианом поблагодарили хозяина дома за приют, а после того, как Шиам вернул мне камеру, мы распрощались и незаметно покинули гостеприимный дом, пока слуги по приказу хозяина ютились на конюшне и в подполе.
В Шамфаре у нас оставалось одно единственное дело – побывать в центре города и сделать несколько снимков скрытой камерой – а после можно смело покидать город и держать путь прямиком в Румелат.
Храм Инмуланы с золочёной крышей-конусом я запечатлела сразу же, как мы оказались на просторной площади, где толпились прихожане и паломники с дарами. Статуи исполинских кошек я тоже не обошла вниманием. А потом настала пора попытать счастье и приблизиться к дворцу сатрапа.
Придворцовая площадь была огорожена от проложенной вдоль неё широкой многолюдной улицы и тщательно охранялась стражами в бордовых одеяниях. Мы со Стианом угодили в настоящий людской поток, что неумолимо теснил нас прочь от площади. Люди так спешили по своим делам, что даже не обращали внимания на моё лишайное одеяние. А я из-за их голов видела лишь колоннаду перед входом во дворец, просторный балкон на втором этаже и лепнину на крыше. Сам дворец больше походил на комплекс из нескольких пристроенных друг к другу зданий и был таким протяжённым и необъятным, что аконийскому королю при виде такого роскошества пришлось бы позеленеть от зависти – его дворец в Фонтелисе выглядит куда скромнее. Жаль, что из-за нахлынувшей толпы мне не сделать ни одного снимка скрытой камерой. Хотя, если подойти ближе к оцеплению охраны и нажать на застёжку с пружиной, может, что-то и выйдет…
Я повела лошадь под уздцы ближе к площади и увидела красные ступени, ведущих к парадному входу во дворец. Пара нажатий, и снимки готовы.