– Почему бы и нет? На каждый же раз увидишь такую красоту.

– Знаешь, – решила я положить конец этому пустословию, – если уж и говорить о честности, то тебе стоило бы начать с себя. Ты уже один раз умолчал о том, что ты тромский учёный. А потом оказалось, что ты ещё и тромский шпион. И об этом я узнала от совершенно посторонних людей.

– Эти люди слишком преувеличили мою значимость для тромской разведки.

– Тогда расскажи мне обо всём сам, чтобы я больше не считала тебя наёмным убийцей, интриганом и владельцем акций нефтяной копании.

Стиан так выразительно на меня посмотрел, что мне на миг стало стыдно за собственные слова. А потом он спросил:

– Ты что, поверила в эту чушь?

– Нет, конечно, но… В общем… Давай лучше сыграем в викторину. Как раньше, хорошо? Я спрашиваю, а ты честно отвечаешь.

– Ладно. Спрашивай.

– У тебя есть нефтяные акции?

– Нет, – озорно улыбнулся он.

– А акции других компаний?

– И других нет. Ты же видела, как я живу. Неужели я похож на акционера?

Действительно, с взятым на время у кузена автомобилем и домом, принадлежащим на самом деле Шеле, совершенно не похож.

– Но это правда, что Киниф-адж Нигош твой одноклассник?

– Правда, – тут же померкла его улыбка.

– А то, что он добывает в пустыне нефть в тайне от своего сатрапа?

– Тоже правда.

– И что он собирается с ней делать?

– Понятия не имею. Поверь, я на самом деле не знаю. Это внутриполитическая кухня Сахирдина, мне она не особо знакома. Знаю только, что Киниф вынашивает проект строительства нефтепровода в сторону ормильских портов, чтобы продавать нефть на север, а в ответ ормильцы за определённое вознаграждение должны разрешить строительство водопровода и оросительных каналов в сторону Альмакира. Но это всё только далёкие планы. Если бы Сахирдин омывало судоходное море, а не огромная лужа из пемзы и водорослей, всё было бы уже давно решено, а так для торговли нефтью с империей нужно участие ормильской стороны. А она не совсем дружественна сахирдинцам.

Ясно, значит, я всё-таки не зря подловила Эртеля на нестыковках в его версии событий. Поэтому спрошу ещё кое-что:

– Ты брал в Мола-Мати образцы нефти из колодца?

– Брал, – после некоторой паузы ответил он.

– И тот образец показал высокое качество нефти?

– Понятия не имею, – тут я одарила Стиана недоверчивым взглядом, а он сказал, – Я правда не знаю. Это уже не моё дело, что покажут анализы химической лаборатории.

– А что тогда твоё дело? Что входит в круг твоих разведывательных обязанностей?

– Если бы ты только знала, как патетично это звучит, – снова улыбнулся он.

– Не заговаривай мне зубы, – была я начеку, – отвечай на мои вопросы прямо. Что ты делаешь для тромской разведки?

– Продаю им информацию.

Как-то слишком обыденно это прозвучало. Как будто речь идёт о торговле фасолью на рынке.

– Я не понимаю, что это значит. Ты ездишь по Сарпалю, смотришь, слушаешь, что происходит на улицах городов, а потом пишешь отчёты и продаёшь их разведке за деньги?

– Так делали все путешественники до меня и будут делать после. Это обыденная практика, почти, что неотъемлемая часть моих научных обязанностей.

Я всё ещё пыталась осмыслить ту лёгкость, с которой он это сказал, а Стиан тем временем продолжил:

– Ну, посуди сама, каким ещё способом одно государство может узнать о жизни другого, если там нет прессы, границы жёстко контролируются, да и особого желания налаживать международные связи у второй стороны нет? Только спрашивать у путешественников, что они видели, когда побывали там. Пойми, когда я странствую по Сарпалю, то в первую очередь занимаюсь научными изысканиями. Все мои отчёты для разведки – это просто побочный продукт. Всё, что не пригодится мне для научных работ, я включаю в отчёты.

– И ты продаёшь эти отчёты?

– Только когда ко мне обратятся за помощью и предложат гонорар. Сам я свою помощь никому не навязываю.

– Проклятье, – поняла я, – а ведь я писала для нашей разведки такие же отчёты, но бесплатно. Они даже денег мне не предлагали.

Стиана моя реплика рассмешила, и он сказал:

– Значит, в вашей разведке работают скряги. Это повод мне задуматься, стоит ли принимать их предложение о сотрудничестве.

– Сотрудничестве? Так они хотят покупать у тебя разведданные?

– Ну не расстреливать же, – поддел он меня.

Так вот оно что… а я-то успела напридумывать… Это всё из-за Юрсена с Эртелем, это они напустили тумана, когда не хотели отвечать мне, для чего на самом деле им понадобился Стиан. И тем не менее они сказали, что Стиан – самый успешный тромский агент в Сарпале за всю историю разведки. Теперь я понимаю, в чём его ценность для службы внешних связей – его знания и навыки могут послужить во благо не только тромцам, но и аконийцам.

– Так что именно служба внешних связей тебе предложила?

– Насколько я понял, у них нет агентов в Чахучане кроме строителей железной дороги. Агентуру среди сарпальцев они ещё не воспитали, вот и просят помощи в сборе данных на границе с Жатжаем и Санго.

– И ты согласился?

– Я сказал, что мои научные изыскания в Чахучане закончены, так что я не собираюсь туда возвращаться.

– И они так просто приняли твой отказ о сотрудничестве? – уже ничего не понимала я.

– Ну, они спросили, не собираюсь ли я ехать на Запретный остров. Я объяснил, что это не такая уж простая задача, но через несколько лет я точно с ней справлюсь.

– И что ты будешь делать на Запретном острове? – затаив дыхание, спросила я.

– Как что? Побываю в последнем храме Азмигиль, прогуляюсь по улочкам, увижу фасад царского дворца, пообщаюсь с людьми, а потом вернусь во Флесмер и займусь написанием книги о закрытой столице Сарпаля. Я ведь уже говорил тебе о своих планах, помнишь?

– Помню, но…

– Что?

Я собралась с мыслями и сказала:

– Ответь на другой вопрос. Это ведь ты украл у меня записку Гилелы из браслета?

Он немного помедлил с ответом, но всё же сказал.

– Я просто забрал то, что она мне и передала. Гилела ведь дочь всемогущей Нейлы, ей тоже доступны сокрытие знания и дар предвидения. Она знала, что мы с тобой встретимся в горах, но, видимо, не была до конца в этом уверена, вот и оставила на всякий случай во второй бусине адрес, куда ты должна была отправить послание.

– Я в курсе, что там адрес того самого дома, который принадлежит Шеле и в котором ты живёшь. Я хочу знать, что на самом деле было в той записке. Не та дезинформация, которую ты на ходу сочинил для меня, а настоящее послание. Что в нём?

– И твои друзья из разведки разве тебе не сказали? – с ехидной полуулыбкой спросил он.

– Они сказали мне кое-что другое, – выдержав паузу, ответила я.

– И что же?

– Что твой дедушка Рольф Втистинг некогда задумал организовать покушение на верховного царя Сарпаля. Но тридцать лет назад наша разведка помешала ему это осуществить, а теперь он хочет, чтобы ты пробрался на Запретный остров и завершил то, что начал он.

– Прости, что я должен завершить?

– Убить царя, когда получишь тридцать две печати храмов Азмигиль и обретёшь право посетить Запретный остров.

Стиан помрачнел. И надолго замолчал. А мне стало страшно – вдруг я сказала то, чего не стоило никогда говорить.

– Хорошо, я скажу тебе, что было в той записке на самом деле. Но сначала ответь мне, ты веришь, что я способен убить человека?

– Нет, – поспешила сказать я. – Я не поверила, когда услышала об этом на свадьбе кузины, я не верила, когда мне намекали на это в посольстве. Ты не такой, я ведь знаю тебя, ты не можешь быть убийцей.

Я прильнула к нему и обняла, стараясь изо всех сил показать, как сильно он дорог мне. А потом я ощутила, как руки Стиана касаются моей спины, и он прошептал мне на ухо:

– А если бы ты точно знала, что я отправляюсь на Запретный остров, в свою последнюю поездку в Сарпаль, и в это же самое время оттуда пришло бы известие о смерти царя Фархана, что бы ты тогда подумала?