Ночь Габор и Иштван провели в пустом доме какого-то нилашиста, который, по всем признакам, сбежал на запад. Из этого дома разведчики передали свою вторую радиограмму, в которой сообщили о своем местоположении. Впрочем, этот сеанс был очень коротким, так как Иштван боялся, что его легко запеленгуют в этом селе.

Ранним утром разведчики вышли из Реснека, и в лесу, километрах в четырех-пяти от села, Иштван повторно вызвал Центр, передал сводку с разведданными об эсэсовской кавалерийской дивизии и о положении на фронте.

В ответ на эту радиограмму поступило указание поскорее двигаться дальше на запад.

Прошло еще несколько дней. 4 апреля советские войска полностью завершили освобождение территории Венгрии от гитлеровцев. Немецко-фашистские армии с боями отступали в Австрию. Вместе с ними на запад уходили и остатки разбитых хортистских частей. Гитлеровцы недоверчиво относились к деморализованным и растерянным венгерским солдатам и офицерам, стращали их «красным террором», который-де их ожидает в Венгрии, если они там останутся, и почти насильно гнали на запад. Подразделения, совсем не внушавшие им доверия, они разоружали. Среди венгерских командиров началось брожение. Сумятица и полная неразбериха царила в небольшом приграничном городке Алшолендва, куда Габор и Иштван прибыли к исходу дня 3 апреля. Габор, уже не сомневавшийся в силе своих документов, направился в сопровождении своего «денщика» прямо к коменданту; они застали его как раз за поспешным уничтожением бумаг. Комендант встретил их очень неприветливо, даже грубо. Но когда Габор показал документы, снабженные эсэсовскими печатями, офицер в свою очередь проштемпелевал их и даже осведомился (правда, чувствовалось, что больше ради формы), не мог бы он чем-нибудь помочь господину старшему лейтенанту.

Габор решил до конца выдержать марку офицера генштаба союзной вермахту армии, командированного на фронт и в силу роковой случайности оказавшегося без транспортных средств. Поэтому он безапелляционным тоном заявил, что требует, чтобы ему предоставили машину. Комендант, капитан резерва и в прошлом (как это выяснилось в процессе дальнейшего разговора) сельский учитель, после коротких препирательств признался «по секрету», что у него имеется в резерве одна небольшая «легковушка» — ДКВ, которая принадлежала местному врачу, сбежавшему несколько дней назад отсюда.

— Вот ее, пожалуй, я любезно смогу предоставить в распоряжение господина старшего лейтенанта, — заключил он.

Габор без особых излияний поблагодарил коменданта, стремясь показать видом и тоном, что по отношению к представителю генштаба такая любезность в порядке вещей, и деловито осведомился насчет горючего.

Капитан сказал, что машина полностью заправлена, но на всякий случай он прикажет положить в багажник еще одну канистру бензина.

Машину по всем правилам оформили на Габора. За этими хлопотами разведчики провели в Альшолендве больше суток.

Тем временем под нажимом наступающих советских войск немцы откатывались все дальше и дальше на запад. Разрозненные венгерские части, а точнее, их остатки собирались в колонны и отходили вместе с немцами. К одной из таких колонн подключились и Габор с Иштваном на своем ДКВ. Разведчики сумели даже воспользоваться задержкой в селе Хетвезер и передать очередную радиограмму, в которой сообщили собранные ими данные об отступающих гитлеровских войсках. В радиограмме Габор запросил, как им быть дальше:

«…Венгерскую армию разоружают. Наше положение очень трудное… Если мы дальше будем держать при себе рацию, нас могут обнаружить. Прошу указаний.

Габор».

Ответ на эту радиограмму предписывал разведчикам соблюдать максимальную осторожность при сеансах, но с рацией не расставаться, ибо без нее они будут лишены возможности сообщать в Центр важные и ценные сведения о передвижениях немецко-фашистских войск.

После того как советские войска вышибли фашистских захватчиков из Венгрии, свои основные усилия наступающая Красная Армия направила на освобождение Австрии. Силы 2-го и 3-го Украинских фронтов, обойдя Вену с юга и севера, уже 6 апреля завязали бои за город. 13 апреля Вена была полностью очищена от гитлеровцев.

В то время как советские корпуса и дивизии вели бои за Вену, войска левого крыла 3-го Украинского фронта развивали наступление в сторону Граца. К середине апреля они вышли к Восточным Альпам, и здесь их наступление временно приостановилось.

К концу дня 14 апреля колонна, с которой двигались Габор и Иштван, вышла в район междуречья Раба и Мура. Сюда же с другой колонной прибыли штаб и разрозненные части и подразделения 7-й венгерской пехотной дивизии «Сент Ласло».

Габор сначала был очень обескуражен этим: ведь через боевые порядки этой дивизии он выходил из Будапешта в рождественскую ночь декабря 1944 года. Но, поразмыслив немного, Габор решил, что встреча со старыми знакомыми (особенно, если учесть, что он располагает вполне надежными, не раз уже проштемпелеванными гитлеровцами документами) ему только нáруку.

И он не ошибся. Документы и на этот раз сыграли добрую службу: порядком перепуганные штабные офицеры из дивизии «Сент Ласло», увидев перед собой «своего коллегу», пережившего уже, судя по пометкам в его предписании, немалые мытарства, не колеблясь, предложили ему должность начпрода дивизии, а точнее, ее уцелевших и отступающих на запад частей. Габор согласился принять это назначение, однако не преминул заметить помощнику начальника штаба, немолодому, усталому и, казалось, безразличному ко всему майору, что-де он соглашается «без особого восторга». Только тяжелая обстановка вынуждает, мол, его, офицера отдела пропаганды генштаба, согласиться на эту «дурно пахнущую работенку». Майор молча развел руками и тут же отвернулся, словно позабыв о Габоре.

В этот вечер Иштван вышел на связь и сообщил последние сведения, собранные о гитлеровцах, а также запрос Габора, что делать, если оставаться в штабе дивизии на предложенной должности будет опасно или нецелесообразно. Центр ответил:

«Габору. При невозможности работать в штабе 7-й дивизии отходите Грац, Линц. Работу ведите нелегально и доносите о частях, проходящих через Грац и стоящих в Граце. Держите связь в пути.

Начальник».

Габор принял указание Центра к исполнению и, как казалось венграм и немцам, с рвением взялся за возложенные на него обязанности. Он мотался от одной колонны к другой, из одного населенного пункта в другой. Ему, как начальнику продовольственного снабжения, в штабах подразделений и частей сообщали сведения об их реальном списочном составе, а также предполагаемые маршруты дальнейшего отхода и промежуточные рубежи. Все это Габор с помощью Иштвана незамедлительно передавал в Центр.

После завершения Венской операции войска 3-го Украинского фронта вновь перешли в наступление и в начале мая вышли на рубеж Линц — Клагенфурт.

В ночь на 5 мая Иштван передал очередную радиограмму Габора:

«Начальнику.

Шпильфельдский лес. Сообщаю дислокацию венгерских и немецких частей районе Марбург — Мурек — Грац. Штаб 7 венгерской дивизии — Лейбниц, 20 венгерская дивизия — Шприовбах, 25 дивизия — Кевальнеймарк и Яселер. Через Кларенберг и Клагенфурт в направлении на Марбург и Грац проходит много разрозненных венгерских и немецких частей. В Граце — казармы войск СС; сюда сводятся для переформирования и пополнения разбитые эсэсовские части. В городе — беспорядок. В Паутиле размещен большой лагерь для беженцев и военнопленных.

Габор».

Двигаясь с агонизирующей гитлеровской армией, разведчики прибыли 5 мая в небольшой австрийский городок, лежащий километрах в 15 от Граца. Здесь им неожиданно пришлось столкнуться лицом к лицу с серьезной опасностью, таившей в себе реальную угрозу провала и передачи в руки гестапо.

Когда Габор был у местного коменданта, совсем потерявшего голову немецкого пехотного капитана, говорившего хриплым сорванным голосом, напоминавшим лай осипшей от долгой брехни собаки, тот, чтобы поскорее отвязаться от венгерского офицера, настойчиво просившего квартиру под постой, выдал ему ордер на занятие дома, принадлежавшего женщине врачу, эвакуировавшейся из города.