Но какие же теплые и реальные были объятия!

И, пожалуй, они были последними самыми яркими и реалистичными в этом длинном прекрасном сновидении. Потом я послушалась Кейела и прекратила плакать. И мы долго говорили о нас: о том, как взаимно скучали, как вечерами вспоминали что‑то из совместной жизни. И Кейел признался мне в любви… «Аня, я люблю тебя. Очень сильно люблю» – произнес он. И я поняла – это сон. Самый прекрасный кошмар, который я когда‑либо видела. И ужасное в нем даже не ненатуральность Кейела, ведь он бы никогда не признался в любви легко и непринужденно. И не то, что на мое тихое: «Ты врешь. Ты существуешь только в моем сне», – он кивнул и сказал, что сожалеет. Самое ужасное, что я чувствовала что совсем скоро проснусь. Рассвет окрашивал лесную поляну розовым цветом, а в груди Кейела, где должно быть мое сердце, набирал силу белый свет. Он рос, даря тепло и отбирая сказку. Кейел улыбался мне с нежностью, с которой никогда не улыбался наяву. А я поджимала губы, чувствуя обиду от невозможности спасти сон. Свет рос и рос, поглощая его.

Обидно…

Я сжала куртку Кейела напоследок, вкладывая как можно больше силы. И сон на миг обрел былую реальность – послышался скрип кожи. Но сами пальцы словно ослабли, и я решила не продлевать собственные мучения и открыть глаза до того, как сон исчезнет.

Рассвет и вправду наступил. А я смотрела на куртку, которую сжимала во сне, и ничего не понимала. Только то, что рассвет наступил.

Боясь пошевелиться, оглянулась украдкой. Сердце перестало биться – лесная поляна, костер, наши плащи, сумки, зевающая Феррари, подсматривающая за нами песочным глазом. Сон или не сон?

В безумном разуме одно сошлось с другим…

Подняла глаза на Кейела – сердце провалилось в пятки, желудок, напротив, подступил к горлу.

Кейел прислонившись спиной к бревну, свесил голову на грудь и обнимал меня. Русые пряди падали на впалые щеки, глаза прикрыты, будто он и не спал. Однако дыхание выдавало здоровый сон. Не доверяя реальности, я осторожно поднесла руку к его лицу – тепло. Впрочем, как и от тела. Хотела заправить волосы за ухо, но от легкого касания Кейел вздрогнул и в упор посмотрел на меня. Отпечаток сна все еще лежал на его лице.

Чувства взвились, и я едва не задохнулась.

Застыв телом, прижала пальцы к ладони и постаралась выразить вину. Кейел прочел мое сожаление – переводил взгляд зелено‑карих глаз с моего лица на руку возле своих волос. Закусил губу и со странной усталостью выдохнул. Нахмурившись, покачал головой. Взял мою руку, прижал ее к колючей щеке и закрыл глаза. Поцеловал ладонь, задерживая на ней губы.

Слезы подступили, и я поняла, что за множество периодов, за которые я не пролила ни единой слезинки, готова в короткий перерыв расплакаться еще раз. Зачем он пришел? Как скоро опять уйдет? Неужели снова мир в опасности и никто, кроме нас, не справится?

– Аня, не плачь, – глянув на меня, попросил тихо. – Не нужно плакать. Хватит, Анюта.

Обнял, позволяя прижаться к твердой груди и вдохнуть его запах. Голос ото сна хрипел сильнее обычного.

– Мне было трудно без тебя, – внезапно для самой себя призналась. – Очень трудно.

Поддалась душевному порыву: обхватила его щеки и, склонив к себе, принялась целовать лицо. Он, накрыв мои руки своими, будто позволял мне делать с собой что угодно.

– Не оставляй меня больше. – В перерывах между поцелуев попросила я.

Соленый привкус во рту напоминал мне, какой сильной приходится быть, когда Кейела нет рядом.

– Не оставлю, – проговорил он, крепче стискивая мои руки. – Хочешь поклянусь духами?

– Смухлюешь. Ты умеешь.

Отстранившись от моих губ, посмотрел в глаза. Произнес с серьезностью:

– Не обману. Будешь следить издалека. – Прислонился лбом к моему лбу, переворачивая все во мне. – Алурей. Это имя моего духа‑покровителя. Сходим в Обитель гильдии, в библиотеке мудрецов о нем есть немного информации. В общем перечне духов. Я проверял. Утолял любопытство. Найдешь его имя, прочитаешь о его силе, убедишься, что на расстоянии, я не смогу тебя обмануть. Никого не смогу. Договорились, Аня?

Он говорил так, будто пытался загладить вину передо мной. Наверное, поэтому острое чувство вины очнулось у меня. Стыд залил щеки кровью и мешал ответить. Кейел словно разволновался из‑за моего молчания и требовательно повторил:

– Аня, мы договорились?

– Я верю, – наконец отыскав нужные слова, прошептала я. – Верю тебе.

Его дыхание коснулось моих губ, и я закрыла глаза.

Бывают пугающие сны. Но они быстро забываются в счастливой реальности.

* * *

Эльфиор, встретившийся нам у озера, спустя четверть шага Солнца отошел от сильнейшего испуга. Икота его отпустила, а Феррари мы все‑таки убедили держаться от него подальше. Он чуть в обморок не валился, когда малышка пыталась его обнюхать. Вскоре ей надоело сидеть смирно, и она, тщательно облизав мои руки – как делала всякий раз, когда уходила надолго, – убежала в лес. Теперь эльфиор с неприкрытым любопытством смотрел на меня все время, пока я расхаживала по территории, где вовсю шла стройка. Правда, без строителей…

– Я всех мужиков на отдых отпустил. Несколько рассветов погуляют, зато с новыми силами вернутся. Что случится? Столько уж рассветов без продыху работали! – говорил он Кейелу, опираясь на строительные козлы. Махнул на высокий деревянный дом, сказочно застывший посреди темных сосен и елей. – Глянь! И пол постелили, и крышу закончили, и стекла в окна вставили! Стекла я такие, кстати, никогда не видал. Чистые, как девичья слеза! Твой друг, небось, много за них отдал.

– Не обеднеет, – ответил Кейел, налегая спиной на сложенные высокой стопкой доски и скрестив руки на груди. – А сам почему остался?

– Так кто‑то ж сторожить должен. Лес хоть и глухой, и места здешние многие стороной обходят, да только всякое случается.

Слушая парней краем уха, я приблизилась к дому. Втянула густой аромат свежей древесины, погладила желтые бревна. Теплые… Небольшая часть в лесу, прямо у самого дома, была изрыта и без единого деревца. То тут то там кучками лежали опилки. Солнце заливало расчищенную от деревьев территорию, подсушивало землю, согревало стены дома.

Пройдя чуть дальше, замешкалась у порога. Парни заметили, и Окрин крикнул:

– Можешь зайти! Поглядеть на свой дом!

Я обернулась к приветливому эльфиору и улыбнулась. Окрин… Мы встретились с ним у озера, и я не сразу вспомнила, откуда он мне знаком. Кейел представил его своим другом и сказал, что они вместе ушли из Солнечной. Я сильно удивилась и сразу прониклась к парню. Друг… У Кейела.

Не теряя больше времени, я взбежала по высоким ступеням и с восторгом оценила площадь крыльца. Да на нем можно лавку поставить, и еще место останется, чтобы ноги вытянуть!

– А козырек будет? – указывая над своей головой, громко спросила я.

Пару секунд парни молчали. Затем о чем‑то тихо перебросились, и Кейел ответил:

– Будет! Конечно же, будет!

Я крутанулась на месте от радости и поспешила в дом. Переступив порог, очутилась в светлой прихожей. Отыскала узкое помещение с одной лишь лавкой и столом, и быстро поняла, что это будет кухня. На лавке стояла посуда рабочих – Окрин предупредил нас, что они нередко прятались от ливней в доме. И вещи тоже убрали внутрь, опасаясь дождей. Слезы Шиллиар пугали их так же, как нечисть.

В доме было еще несколько комнат. Одна большая, остальные поменьше. Что‑то сгодится под кладовые, что‑то – под мастерские. Я бродила по дому, не веря собственному счастью. Повсюду встречались следы стройки: густая пыль на полу, деревянная стружка, опилки, брусья. В углу были сложены молотки пилы, стоял ящик с деревянными гвоздями. Мне хотелось рассмотреть и их. Все в этом доме!

Услышала шаги и подбежала к двери комнаты. Выглянула из нее, глядя на входную дверь. Кейел встал на пороге и с интересом осмотрелся. Заметив меня, уперся предплечьями в косяки и широко улыбнулся.