Стало очень хорошо – я ей точно не безразличен. Стало непростительно хорошо. Тепло разлилось по груди, передало силу рукам, вызвало желание улыбаться как можно шире. Опять захотелось обнять Асфи, прижать ее голову к плечу, вдохнуть аромат хвои, впитавшийся в ее волосы из мыла, ощутить девичью хрупкость в своих руках и, крепко удерживая, вспоминать, какая сила таится за обманчивой внешностью.

– Вот и поступи так.

– Мне не отдадут сына. – Мысли о предстоящих проблемах потеснили чувства к Асфи. – Я много раз ругал духов, Асфи.

Она оскалилась едва заметно и отвернулась, позволяя любоваться профилем.

– Ты же сам выступаешь против этой чуши.

– Именно это и не позволит мне ни забрать сына, ни вступить в гильдию исследователей. Если я попытаюсь забрать Лери с ребенком из Солнечной насильно, то мои же родители пожалуются в гильдию Справедливости.

– Они били тебя! – прошипела Асфи, вперившись в меня яростным взглядом. – Духи заступятся за тебя.

– Нет. – Я покачал головой и облизал пересохшие губы. С каждым проговоренным словом невидимая тяжесть наваливалась на меня сильнее. – Ты права: духи заступятся за меня, но только за то, что меня ударили первыми. И моих родителей, соседей, возможно, даже Лери накажут. Лишь духам будет известно, какое наказание их ждет. Я не смогу наказать одних и защитить других. Потребую наказания – оно затронет всех. И другая причина – меня тоже могут потребовать к ответу. Ведь моя скверна спровоцировала существ на ненависть.

Асфи округлила глаза и приоткрыла рот. Теперь она была похожа на маленькую девочку, которая впервые увидела какое‑нибудь чудо, которое творят духи.

– Безумие, – ее голос потерялся в шелесте трав.

– Асфи, если меня заставят клятвой подтвердить мои рассуждения о законах духов, о послушании им… О многом, о чем я говорил, тогда меня наверняка выгонят из регионов. Я стану изгоем.

– Ромиар сказал, что гильдия исследователей…

– Ромиар – беловолосый шан’ниэрд. Слышала бы ты, как он рассуждает о спасении таких, как я. Они… как это правильно сказать? Возносятся в собственных глазах, когда помогают немощным.

– Самоутверждаются, решая чужие проблемы, – поняла она. – Не думаю, что это так. Он искренен. И это говорю я – та, кто готова чихвостить его за любой его небрежный взмах хвоста. – Асфи усмехнулась, явно пытаясь развеять обстановку шутливым высказыванием.

Я не мог не улыбнуться ей. И продолжил говорить с улыбкой, хоть в душе назревало осознание, что в моей жизни близится огромная беда. Как я справлюсь с ней?

– Асфи, я не буду рисковать Лери и сыном, полагаясь на поддержку исследователей. Я не такой дурак, чтобы понимать, что они не пойдут против всего Фадрагоса, защищая жалкого человека. И изгоем быть не хочу. О севере и северянах мне доводилось слышать жуткие вещи.

Жалостливое выражение лица Асфи навело на мысль, что и в этом вопросе все неоднозначно, но расспрашивать в этот миг о севере не хотелось.

– Я сам себе противен, – признался, и словно камень с души рухнул. – Я очень хочу, чтобы существа в жизни полагались только на себя, а сам от духов отказаться не могу. Я не обладаю той силой, какой обладают васоверги. И я не такой, как ты, Асфи. Я слабый человек. Душой слабый. Мне страшно, что если я отрекусь от духов, то за меня больше некому будет заступиться.

Разговор прервали васоверги громким хохотом. Они дружно поднялись и отошли в сторону, где поляна позволяла размахивать плетьми. Асфи, наблюдая за ними, хмурилась и кусала губу. О чем думает? Я проследил за ее взглядом, и увидел Дарока, по‑хозяйски оценивающего пространство вокруг себя.

Возникающие в голове вопросы застревали в горле уже на первых словах. Желание продолжать беседу исчезли. Одолела ревность… Ревность к той, кто не ревнует меня. Ревность к свободной девушке. А Лери?..

И в мыслях мигом образовалась пустота. Пропасть. О Лери и думать не хотелось.

Наверное, с Асфи пора прекращать все, пока не зашло слишком далеко. Пока увлеченность и удовлетворение плотских желаний не переросли в сильные чувства.

Решение, как надо действовать, возникло в голове мгновенно, но мигом принесло боль и страх. Преодолевая их, я вытащил деревянную фигурку, отыскал маленький нож и принялся обтачивать формы. Уже к закату закончу.

Асфи, наконец‑то, оторвала взгляд от васоверга – будущего вождя, важного существа в Фадрагосе, – и обратила внимание на меня. Тепло, словно мотылек, вспыхнуло в груди мимолетно, пронеслось по крови, принося легкость. Но ледяная тяжесть задушило и размазало это тепло с особой жестокостью, когда Асфи равнодушно отвернулась и как ни в чем не бывало продолжила возиться с вещами.

И верно. Мне давно пора насытиться свободой и остановиться. Почему бы не теперь? Пока еще не поздно.

Асфи  

До вечера я разгребала дела. Вот казалось бы, откуда им взяться? В походе, в жизни без прошлого и будущего, по сути, в пустоте. А они брались. Рождались в желании учесть все риски и застраховать жизнь каждого, кто мне доверился.

Пришлось снова перебрать зелья, чтобы в них запросто могла разобраться Елрех, когда это может понадобиться экстренно. Мало ли что произойдет тут, пока меня не будет рядом.

Насчет еды я не беспокоилась – никто из взрослых существ, окружающих меня, с голоду точно умирать не собирался. Только если Роми, но его не кинет Кейел, да и Елрех…

Роми я написала огромное письмо. Дождалась, когда Кейел – отчего‑то злой и расстроенный, возможно, разговором, – отойдет, а сам рогатый исследователь задремлет, и осторожно стащила у него несколько листов афитакской бумаги, чернила и палочку для письма. Спрятала все за пазуху и под предлогом прогулки и желании побыть одной удалилась как можно дальше от лагеря.

Долго думала, что написать…

Крутила, вертела листы, макала кончик палочки в чернильницу и застывала над чистой поверхностью, не решаясь марать ее.

Что писать‑то?

Хотелось многое, но требовалось только нужное. А что нужное?..

Я вернусь?

Или… В случае, если не вернусь?..

И снова – или…

Голова разболелась. Ветер гнул листы, которые я прижимала к неровному камню. Чернила на кончике высыхали быстро, и приходилось макать палочку в них снова и снова. В какой‑то момент слова сложились в предложения порывисто, будто меня, наконец‑то, осенило и прорвало.

Написанные записи высохли. Я сложила их, спрятала обратно за пазуху и поспешила в лагерь.

– Нагулялась? – поинтересовался Дарок, когда я вышла к костру.

В вопросе слышалось что‑то странное… Будто он содержал подкол. Ехидство? Вот уж не думала, что только из‑за Холмов грез между нами пробежит огромная черная кошка.

– Прекрасные места, – отмахнулась я, отыскивая взглядом остальных.

Все были невредимыми, здоровы – большего и не нужно. То, что Елрех опять с закатом сидит дальше ото всех, прячась в тени кустарников, раздражало, но понимание такой необходимости успокаивало. Ромиар разворотил сумку, видимо, разыскивая украденное.

– Что‑то потерял? – спросила я, подходя к котелку с кашей и посуде. Стоит ли поесть?

– Потерял, – с досадой ответил шан’ниэрд и откинул беловолосую косу за спину. – Чернильницу и афитакскую палочку. Видимо, забыл на прошлой стоянке, или выпали по пути.

– Больше не осталось? – изобразила я изумление.

Поесть бы надо, вот только аппетита совсем нет. Вдруг мои предположения и надежды ошибочны? Тогда и Роми умрет, а Кейел…

Стиснула на секунду кулаки, прогоняя ужасные сомнения. Они не спасут и не помогут. Нужно действовать, как запланировала. Будто у меня есть другой вариант. На‑до. Все!

– Запасные есть, – отозвался Роми.

Тогда зачем усердно разыскивает украденные? Еще бы скандал тут закатил… Взял бы запасные, раз так не терпится что‑то записать.

– Удивительно, что ты раньше все не растерял, – влезла с издевкой Стрекоза.

Васоверги широко заулыбались. Лиар, судя по всему, прекрасно понимающий Роми, свесил голову на грудь и интенсивнее стал вычищать когтями грязь из‑под когтей. Кейел не отвлекся от книги ни на секунду. Конкретно эту он перечитывал уже в третий раз. Что в ней особенного?