Васоверг, как и всегда, не дождавшись от меня ответа, тяжело поднялся на ноги и потянулся до хруста в спине. Потоптался на месте, потер ладонями лицо и пошел к участку, где весь закат тренировался. Уселся там в примятую траву и уставился на небо. Теперь его было трудно чем‑либо потревожить.

Я снова посмотрел на Асфи в своих руках, и вопросы хлынули с новой силой, будто наконец‑то прорвался поток. И этот поток с каждым вопросом нес какое‑то болезненное понимание случившегося. Почему я не дождался ее? Откуда я мог знать, что кто‑то будет искать меня? А если бы не было Лери, чем бы все закончилось? Неужели Асфи не настаивала бы вернуть мне память Вольного? Зачем я ей без его памяти?

«Я люблю Вольного» «Он умер»…

А я? Кто я для нее? И если бы не Лери, смирилась бы она с тем, каков я есть?

– Кейел! – раздался слабый голос.

Я встрепенулся, в руках шевельнулась Асфи.

– Кейел! – Ромиар пытался подняться на локтях, но снова заваливался на спину. Под ним хрустнули еловые лапы.

Асфи вмиг забилась в руках, словно мотылек в паутине. Выпуталась, вскочила на слабых ногах и едва не повалилась, но я успел привстать следом и подхватить ее за талию. Удержал, а через миг почувствовал, как вместе с убегающей Асфи исчезает тепло. В это же мгновение по моим ногам пробежала неприятная дрожь, их охватила судорога, свело болью. Я рухнул на землю и поморщился, растирая затекшие голени, сдавливая онемевшие стопы. Пока размял их, пока доковылял до Роми, Асфи уже щупала его лоб.

Он вертел головой и отбивался от ее рук.

– Не трогай меня, человечка! – скалил клыки.

– А если снова жар? – Сидя на коленях перед его лежанкой, она уперла руки в бока и насупилась. – Дай проверю температуру, идиот рогатый!

Ромиар оскалился сильнее и зашипел на нее. Перевернулся на бок так ловко, будто и не умирал накануне. Желтые глаза сверкали раздражением. Кончик серого носа резко заострился, от крыльев носа залегли глубокие морщины; глаза превратились в горящие щели.

– Где она? – спросил он.

– Кто? – Асфи прищурилась в ответ.

Я подошел к ней ближе и убедился, что она злится. Но злость эта не та, которую она испытывала к той же Стрекозе, а другая. Эта ее злость не несла бед окружающим. Эта злость даже умиляла.

– Елрех, – ответил Роми очевидное, и умиление мигом исчезло.

– Из‑за тебя, идиота хвостатого, в лес ушла! – приподнимаясь выше и выше над исследователем, осуждающе произнесла Асфи.

– В лес? – Ромиар опешил. – Как это в лес?

– Вот так.

– И ты отпустила?! – Он вскочил, заставляя ее шарахнуться. Но она не опрокинулась на спину, а ловко переставила ноги и вытянулась в метре от него. Гибкая, тонкая, будто готовая к нападению. И взгляд ее, колкий, будто оценивал не друга, а противника. Ромиар и не обратил на это внимания, потребовал: – Верни ее.

– Еще чего! – Асфи тряхнула лохматыми волосами и стиснула кулаки.

– Сейчас же!

– Спятил?! – Шагнула к нему, склоняя голову ниже, и с вызовом полюбопытствовала: – А потом мы снова тебя откачивать будем?

Я невольно отступил дальше. Ее взволнованность и решительность будоражили чувства крепче дурмана. У меня не получалось оторвать от нее глаз всю Луну, не получалось и теперь.

– Верни ее! – настойчиво повторил Роми.

Попытался встать, но слабость все‑таки одолела. Он свалился в траву.

– Ты посмотри, что делает! – возмутилась строгая девица, указывая на него ладонью. – Кейел, помоги, уложим эту бестолочь обратно.

И я не смог ослушаться. Наконец‑то вспомнил и о Ромиаре, и о его горе – дурман любования слетел с меня, но то и дело охватывал снова. Помогая исследователю встать, укардкой глядел на Асфи. Руки тянулись тронуть ее пальцы, ощутить ее тепло, мягкость кожи. Неужели я пол‑Луны обнимал ее? Как поверить в то, что я могу прикасаться к ней?

– Асфи, когда она ушла? – укладываясь обратно на лежанку, допытывался Роми.

– На закате, – ответил я, поправляя свою куртку у него под шеей. И поспешил успокоить: – Я проводил ее к большому дереву неподалеку. Она говорила, что будет спать на его ветках. Она недалеко.

– Когда она вернется? – Он вцепился в рукав моей рубахи, заставил посмотреть в желтые глаза.

– Когда тебе станет лучше. – Я был не уверен в ответе, но решил, что другой может только навредить.

– А если хищники? Асфи, найди ее. – Он вцепился в ее запястье и, стиснув с силой, дернул. – Найди ее и убедись, что все хорошо. – И снова посмотрел на меня. Безумен! – Кейел!

– Я найду, – пообещал я, стараясь осторожно высвободить руку Асфи. Она морщилась и бормотала ругательства под нос, тоже стараясь вырваться, не причинив ему вреда. – Прямо сейчас и найду.

– Пусть покажется. Попроси ее, чтобы показалась. Попроси…

Как только я кивнул, он лег на спину и сложил руки на груди. Лицо его расслабилось, морщины разгладились. Лишь брови сошлись над переносицей, отражая внутреннее страдание. Взор прояснился, устремился в светлеющее небо. Глаза наполнились тоской и миролюбием.

Поправляя накинутое на него одеяло, я встал и направился той тропой, какой на закате провожал Елрех. За спиной послышались шаги, и я обернулся. В груди все сжалось – сладко, приятно. Асфи следовала за мной, потирая покрасневшее запястье.

– Прости его, – попросил я и, стараясь не думать об охватившем страхе, взял ее пальцы. На миг застыл, ожидая, что она оттолкнет или отнимет руку. Ничего… Стояла и внимательно наблюдала за мной из‑под густых ресниц. Я осторожно погладил нежную кожу. Надо же, как покраснела… И тихо напомнил: – Он сходит с ума. С беловолосыми шан'ниэрдами всегда так.

– Это пустяки, – опустив взор на наши руки, ответила она. – Мне главное, успеть дотащить его до сокровищницы. Когда он был Вольным, то не страдал так. Кейел, ты точно знаешь, где она?

Асфи шагнула ближе и, положив ладонь мне на щеку, выбила воздух из груди. Заглянула ласково, но одновременно требовательно в глаза. Я кивнул. Сглотнул пересохшим горлом и с трудом сказал:

– Я оставлял ее с вещами у дерева. Она при мне присматривала ветку пониже.

– Хорошо. – Отступила от меня, медленно, словно прощаясь, поглаживая по щеке. Улыбкой вызвала слабость в моих ногах. Продолжая пятиться с улыбкой, которая становилсь все шире и шире, уличила: – Кейел, ты не спал всю ночь.

– Луну, – поправил я и едва не шагнул следом за ней. Мне в другую сторону… Но я быстро вернусь. Быстро.

Асфи усмехнулась, взлохматила волосы сильнее и, приподнявшись на носочках, завела обе руки за голову. Солнце просветило ее фигуру и словно влило свой жар в меня. В висках застучало, в паху потяжелело, а в глазах медленно стал темнеть мир, сужая свет на Асфи.

– Скажи Елрех, что мы пробудем тут еще одну Луну. Тебе нужно отдохнуть.

Она круто развернулась и бодро направилась к лагерю. Я заморгал, потер глаза и постарался отвлечься на мысли о Роми и Елрех. Нужно найти Елрех и успокоить Роми. Сейчас важно лишь это.

Только успокоился и шагнул по тропе дальше, как вновь пьянящий голос тронул сердце:

– Кейел! – И мое имя из ее уст звучит иначе… Особенно.

Я обернулся, кусая губы и стараясь устоять от желания броситься к этой девушке прямо сейчас. Ее лицо тонуло в засветах восходящих лучей, но я хорошо запомнил каждую черту на нем. Я видел, как плавится Солнце в темных глазах, не глядя в них. Я помнил и, как наяву, видел…

– Спасибо, что дал выспаться! – поизнесла она с радостной интонацией, и я улыбнулся.

Закрыв лицо ладонями, едва не расхохотался, словно заразился безумием шан'ниэрда.

Асфи  

Не удивлюсь, если со стороны я казалась бесчувственной тварью. Да и сама постоянно одергивала себя, напоминая, что у Роми горе. Он сходит с ума. Это серьезно!

Но улыбка рвалась наружу. Хотелось наскоками‑перескоками ворваться в лагерь и закружиться со всеми в танце. Даже с Дароком. Плевать!

Хотелось плясать, петь, смеяться или побежать в поле через речку и, будто нет у меня никаких забот, нарвать самой себе огромный букетище цветов.