Конечно, можно было бы потревожить стражу, пойдя наперекор духам, но лишнее внимание мне точно не на руку. Ночной визит может встревожить, да и куда я пойду посреди ночи? Нужно быть осторожнее и выглядеть дружелюбнее. Пусть Вайли и не знакома с Кейелом, но это не значит, что его совсем никто не знает в главном городе Фадрагоса. Как говорил безымянный наставник? Если я использую Сердце времени, то изменится судьба лишь тех, с кем тесно переплеталась моя. Как‑то так, кажется. В любом случае спешка не даст мне ровным счетом ничего, а только, вполне возможно, распугает тех, кто хоть что‑то знает о моем Вольном.
В той жизни Кейел появился на моей дороге хотя бы потому, что должен был познакомить меня с Вайли. Или с ее сестрой… Именно Айвин рассказала мне об экспериментах их мамы над собственной дочерью, рожденной от страшного, но выносливого виксарта. Я должна была узнать, что Вайли носитель уникальной крови. И должна была услышать ее откровение о том, что она ждет знака свыше, ведь у нее никогда не было никаких духов, которые указали бы ей путь и дали миссию. Теперь же я, Вестница, рассказала тайны, которые были необходимы Вольной. Невидимая связь, обострившаяся на подходе к Цветущему плато, исчезла, вот только это не все. Босые ступни до сих пор не чувствуют разницы между острыми камнями и ласковым травяным ковром. Значит ли это, что тайны рассказаны не все и не всем? Хотелось надеяться.
Как только заря тронула небо и разогнала туманную дымку над городом, я вскочила на ноги с прохладной земли и поспешила к воротам. Мне хватило нескольких дней странствий, чтобы осмыслить пугающие слова Вайли, взять себя в руки и найти новые задачи. Хватило времени и на то, чтобы составить их решения, в итоге теперь оставалось только действовать и получить результат. Мало найти Кейела – необходимо встретиться с ним готовой ко всему.
Голубые духи невесомо оплетали ноги и руки, будто пробовали меня на вкус. Не ластились, но и не прогоняли – всего лишь проверка.
– Кто идет? – гаркнули с крохотного окна, расположенного на уровне второго этажа.
Я свернула левее, чтобы рассмотреть в темноте проема лицо стражника, но не увидела его.
– Меня зовут Асфи! – громко сообщила, скидывая капюшон и вздергивая подбородок. Пусть рассмотрят получше и поймут, что мне некого бояться и нечего скрывать. – Я пришла с добрыми намерениями! Осиротела и теперь хочу в гильдию, вдруг семью обрету!
С той стороны стояло нервирующее безмолвие. Однако вскоре застучали засовы, и в огромных воротах открылась небольшая дверь. В проеме показался лохматый фангр с темно‑синими мешками под глазами.
– Проходи, чего встала? – буркнул он, поднимая воротник куртки. – И что так рано? Дождаться не могла пару шагов Солнца? Иль ночь всю тут просидела…
Под басистое бормотание я проскользнула внутрь и, узнавая улицу, хотела помчаться дальше, но стражник задержал. По его требованию пришлось выкладывать скромный запас еды и вещей на деревянную стойку у стены.
– А это откуда? – заинтересовался он флягой.
Врать нельзя. Попросит еще поклясться перед духами в том, что говорю правду, и это ничем хорошим не закончится. Он ждал ответа, внимательно рассматривая меня, и, казалось, сон с каждым мигом исчезал с его лица.
– Забрала у мертвеца, ему уже было ни к чему.
– Кто его убил?
Я зацепилась взглядом за свое отражение в глазах без белка и, зябко обняв себя, застыла.
– Не знаю, – хрипло ответила. – Быть может, болезнь. Кажется, он не был слишком стар, или я просто не рассмотрела его в темноте.
Фанрг нахмурился, флягу сжал и в когтистой руке еще раз ее крутанул. Драгоценные камни поиграли в свете восходящего солнца кровавым блеском.
– Значит, не ты убила его?
– Не я.
– Обворовывать нехорошо, человечка, даже если это мертвец.
– Я… – Переступила с ноги на ногу, отвернулась, шумно выдыхая. Закачалась с пятки на носок и продолжила: – У меня совсем ничего не осталось. Моей семьи больше нет рядом, у меня больше нет дома. Я посчитала, что смогу остановиться в таверне и какое‑то время, пока меня не примут в гильдию, питаться на выручку от продажи этой вещи. – И повернув голову к стражнику, воззрилась на него. – Если бы не желание выжить, я бы не взяла чужого.
Он молчал. Долго молчал, а потом положил руку на мое плечо и потрепал, словно пытался утешить хорошего знакомого.
– Ладно. Но ты должна рассказать защитнику, где нашла мертвеца. Если умершего не отправили к Древу жизни, как это подобает его расе, то на это должны быть причины. Мы должны помочь ему. Ты ведь запомнила место, где видела его тело?
– Да.
– Хорошо. – И прежде, чем я отступила, опять стиснул плечо. – У тебя совсем никого не осталось, кто мог бы помочь? Ну хоть кто‑то же должен быть.
С какой целью он спрашивает? Желает добра, или ждать подвоха? Это же фангр… В его ясных глазах читались одновременно сочувствие и сострадание.
– Есть. – Я улыбнулась и накрыла ладонью его руку. Он не убрал, не смутился и даже позволил сжать теплые пальцы. – В обители раньше жила моя старая подруга. Но я не уверена, что она меня вспомнит.
– Хорошие друзья не забывают тех, кто им дорог.
– Да. Я тоже на это надеюсь.
– Ступай, Асфи, но если беда продолжит тебя преследовать, возвращайся к нам. Мы, – Он кивнул в сторону сторожевого домика, – отведем тебя в нашу гильдию. Хотя бы ненадолго, но приютим, а там, может, решишь остаться у нас.
– Благодарю, – тихо произнесла я. В горле запершило.
– Ступай. И не забудь найти защитника, который смог бы помочь с мертвецом. Душу должно забрать Солнце, но облегчить ей дорогу к Древу можем лишь мы. Удачи с поиском гильдии, и пусть духи будут благосклонны к тебе!
Я отступала, не отрывая взгляда от незнакомого существа. Он не назвал мне свое имя. Не сказал: «приходи ко мне», а говорил от лица всей гильдии: «Возвращайся к нам». И он даже не сомневался, что кто‑то из согильдийцев будет против приютить меня. Что это, если не вера в каждого члена своей семьи?
Блеклый свет стелился по уютным улочкам, ложился на длинные дома, возвышающиеся в один‑два этажа. Я шла по краю теней, ведомая дурманящей тягой, озиралась по сторонам и не могла остановиться. На центральной улице едва встречались прохожие, но стоило пересечь ее и вывернуть на широкую отдаленную дорогу, исчезающую в стороне рынка, как гомон вырвал из забытья. Мситы, так похожие на коров, но совсем низкие, с кожей бегемота и на крепких толстых ногах, тащили груженые телеги. Колеса скрипели, подкованные копыта стучали, рыли утоптанную землю. Отовсюду лились густой шелест, беспрерывное шуршание, веселые приветствия, пересвист и раздавалось ритмичное подбадривание хлыстами.
Я должна была идти другой дорогой. Должна была и собиралась, но растерянная чужим радушием брела по наитию, поэтому опомнилась лишь тут. Застыла, рассматривая фадрагосцев, с желанием улыбаться каждому, узнать у них последние новости и познакомиться хоть с кем‑нибудь, но напряженно молчала. Тень низкого козырька укрывала меня, грохот сердца оглушал, а руки била мелкая дрожь. Я глядела на простой народ, и меня впервые взволновал вопрос, которым я обязана была озаботиться еще в тот момент, когда приняла фадрагосцев целиком со всей их культурой: а примут ли они меня?
Отступила к стене. Звуки нарастали, сердце забилось чаще. Стало душно, во рту – сухо. Я не готова показаться им. Не готова.
Отступила еще на шаг, пяткой уперлась во что‑то твердое, неустойчивое – раздался звон. Я вздрогнула. Громкие возгласы зазвучали на крыльце в паре метров от меня. Тощий эльф ругался на мелодичном языке, указывая на упавшие ведра. Человек, совсем подросток, бросился поднимать их.
– Простите, – выдавила из себя. Почему‑то шепотом.
Голова закружилась, мир покрылся темной рябью. На слабых ногах я понеслась прочь, но уже у следующего крыльца сжала кулаки и выровняла боязливую походку.
Я дома, а дома не боятся, иначе это не он.
Захлебываясь эмоциями и повинуясь чувствам, спешила знакомым путем. Сбивала подошвы сапог о булыжники и иссохшую почву, обходила грязь по обочине, прыгала и перебегала по доскам, брошенным на особо размытых участках. Рассматривала кляксы луж под ногами, но не видела в них грязи – мутное пятно воды отражало ясное небо. И я ускорялась – стремилась к той, в ком нуждалась всю жизнь, даже не догадываясь о своей нужде. К той, кого звали Пятном, но в ком я находила отражение целого мира.
