И тогда приходила другая мысль: «что, если ошибается Ив, или Кейел?».

Чем дальше мы проходили, тем труднее давался каждый шаг. Через силу.

– Елрех прошла на участок с солнцем, – сообщил Кейел радостную весть – она была последней из нас. – Твой знак – две половинки круга.

Я ступила на нужную плитку как раз в тот момент, когда свет за спиной окончательно погас. Факелы из участка солнца едва развеивали полумрак в первой половине участка луны, а дальше, в начале нашего пути, все погрузилось в непроглядную темноту. Я прищурилась, когда заметила, что клетки там стали светлеть. Ну да… Минерал, который хотели назвать ведьмовским указателем, а еще лунным железом, потому что в темноте он сиял так же.

Я отвернулась, теряя интерес к оставленному участку коридора, и громко произнесла:

– Ив, это дерево на холме.

– Хорошо, – отозвалась она, – а твой – жук.

Я подняла голову, но не смогла сосредоточиться на клетках. Неправильность происходящего оборвала все мысли о важной для нас игре и взбудоражила память, заставляя думать о другом…

«Все факелы до единого погаснут… Без света мы не увидим символов и не выйдем отсюда».

Но свет есть.

«Ночью он сияет, будто осколки луны. А на хищном хребте часть их отражается на озере и напоминает антилопу. Ветер подует, и вода рябит, и тогда антилопа оживает. Она бежит на одном месте, в центре этого озера, будто убегает от хищников, которые спрятались в тенях»…

– Аня, все хорошо, – ласково произнес Кейел. – Слышишь меня, девочка моя, все хорошо. Теперь я не брошу тебя. Как в тот раз не будет. Я с тобой, слышишь?

Шелест и шорох наполнили коридор. Будто со склонов посыпался песок и камешки…

Но тут нет склонов и песка.

– Духи Фадрагоса, Асфирель, поторопи всех! У меня тут…

– Аня, родная, назови мне символ.

Не в силах и пальцем пошевелить, я беззвучно протянула одними лишь губами:

– При лунном свете жизнь дается тем, кто способен ее отбирать.

Холод лунного охотника тронул спину, казалось, погладил затылок.

– Асфирель! Что происходит у остальных?!

Я крепко сжала шлейку сумки и заставила себя поднять голову. Нельзя смотреть на жидкость в колбах, нельзя поддаваться страху и воспоминаниям, нельзя медлить.

– Кейел! – крикнула я, передернула плечами и провела ладонью по затылку – всего лишь нервы. – Это похоже на колючки, но они переплетены так, что образуют форму цветка.

– Вижу. С тобой…

– Все в порядке! – моментально ответила я. Ив со своим острым слухом, наверняка, слышит нас. – Пока горят факелы, тьма не подступится.

Кейел без дальнейших разъяснений и вопросов, громко произнес:

– Елрех, это мсит.

Идем дальше… Это хорошо. Атмосфера, правда… Твари дышат в спину; их взгляды прожигают ее, а холод морозит кожу. Отвратительно.

Я тряхнула головой и вздохнула глубже. Могло быть хуже. У нас есть огонь, есть шанс, а это уже полдела. Мы выберемся.

Тени блуждали во тьме, иногда выступали из полумрака под свет, но быстро развеивались дымкой. И холод… Может, стены уже впитывали его? Скорее всего, сдают нервы.

– Аня, это птица.

Шаг вперед.

– Ив, росток в ромбе.

И обратно от нее:

– Две вертикальные линии, а между ними точка.

Шаг вправо.

– Кейел, это кубок.

– Елрех…

И утомительное ожидание очереди под немигающим взором ледяных глаз. Они колют затылок, звуки обволакивают мучительным страхом, но самое ужасное – возвращают в прошлое:

«– Ты в самом деле бросишь меня?

– Ты сделала свой выбор»

В какой момент я привязалась к Кейелу? Будто с самого начала…

Кто из нас посеял зерно недоверия? Я воспользовалась Кейелом первой, а он предал в ответ.

Бросил на растерзание. Жестокая месть. Несоразмерная.

– Аня, это рассат.

…раздирающий собственную грудь.

…змея, камень, перо, восходящее солнце, нож, клыки, узоры…

«Я ведь говорил, что разбираюсь в чувствах посторонних лучше, чем в своих».

Вперед. Влево. Правая диагональ вперед. И снова вперед…

«Ты никогда не доверяла мне. Думаешь, я не замечал этого? За идиота меня принимала, наивная Асфи?» «Рурмис говорил мне, что тебе не повезло связаться с Кейелом».

Мы уже прошли так много, и мне осталась последняя клетка до решетки, но словно топчемся на месте. Всего одна клетка.

Хоть бы решетка опустилась.

– Это дерево! – крикнула Ив.

Я вскинула голову; сердце замерло. И медленно, неохотно, словно через силу забилось снова. Пламя факелов трепетало, утопая в зеленой воде.

– Ты… ты уверена? – Хрипение, а не вопрос.

Ив, стоящая неподалеку, все же услышала.

– Да, это дерево.

Шаг назад?..

Сердце сжалось, дыхание перехватило, и я зажмурилась. Лишь на миг. Не позволяя себе тратить бесценное время, стиснула рукоять бесполезного кинжала и решительно отступила.

…и спустя утомительное ожидание очереди – еще на шаг.

Казалось, тьма касается кожи на шее, пропитывает ее могильным холодом, проникает в плоть. Она сгущалась, копилась по углам, будто хищницей переминалась с лапы на лапу, ожидая удачного момента для нападения. Вот‑вот погаснет факел – и шорох вслед за тьмой заполонит собой все пространство. В груди болело от напряжения.

Шею погладил холодок – неприятно, остро. Я не поворачивала голову, зная, что увижу. Охотник шелестел, тянул ко мне руку, пытался добраться до живого тепла, но таял едва, шевеля мои волосы. Однако царапины разжигались на коже, капли крови щекотно заскользили за шиворот. Я привстала на носочки, но удержалась от предательского желания броситься вперед. Один неверный ход – мы все умрем.

После нескольких отступлений назад первый шаг вперед прокатился по телу волной облегчения, а сердце на целых несколько секунд оттаяло, забилось быстрее.

Две клетки.

Голова кружилась, легкая тошнота не отступала, а во рту давно пересохло. Хотелось опереться хоть на что‑нибудь, но я боялась даже дотронуться до прутьев решетки, закрывающий путь к свободе, к жизни, – вдруг нельзя. Факелы гасли поочередно, строгие голоса ребят коротко звучали в шелесте песка и шорохе камней. Рубашка липла к спине от пота, но запах крови, ее металлический привкус на языке, пробуждал идиотские фантазии, пугал сердце. Оно билось в груди, эхо истерики стучало в горле и висках, мешало дышать.

– Аня, это птица! – возбужденно произнес Кейел.

Я только и ждала его обращения к себе, чтобы вскинуть голову. В первый миг даже не поверила глазам. Вперед? Вперед! Едва не прыгнула на последнюю клетку, но опомнилась – посмотрела под ноги.

– Ив! Ив, это росток! – И, нервно оглянувшись, переступила на месте.

Охотники внимательно следили. Коридор, погруженный в ночной полумрак, показался бездной. Пропастью под лунным небом. От клеток, с заключенными в них факелами, тусклый свет достигал потолка, но ниже тьма застелила все. Желтые вспышки умирающих огней, слабые, ненадежные, едва справлялись с тварями.

Ощутив прилив дикого страха и паники, я мгновенно отвернулась и всмотрелась за решетку – туда, где полыхал яркий свет. Почему Ив молчит? Почему решетка не опускается? Руки тянулись к железу, чувства торопили что‑нибудь сделать. Хоть что‑то. Закричать, позвать на помощь, но…

Ребята ведь не зря молчат?

Решетка скрежетнула неожиданно, и я чуть было не отпрянула. От рваного дыхания запершило в горле, а голова закружилась сильнее. Железные прутья зловеще блестели в подступающей темноте и не спешили исчезать.

Не смотри на факел. Не смотри на него. Почему так трудно удержаться?

Последний огонек неумолимо угасал, однако наблюдая за ним, я теряла собственные чувства. Все, даже страх.

Оказывается, порой терять надежду не страшнее, чем обретать ее. Так сколько же можно бояться смерти, Аня? Наверняка и она проще любой жизни.

Осторожное ледяное касание к плечу напомнило, что эта смерть не простая – она обрекает на муки жадности. Я скривилась, затряслась. Пронзительный крик железа уже не обрадовал – разозлил. Я прикрыла веки и выставила руки перед собой, отталкиваясь от пола ватными ногами. Выбегая к свету, к теплу. Убегая от худшего, что могло бы случиться. Упала на сырой камень, перевернулась на спину и стала отползать дальше от монстров. На некоторое время оцепенела под множеством пристальных взглядов, испугалась сильнее от нестабильных – то резких, то плавных – перемещений тьмы, а затем посмотрела по сторонам. Ив зажалась в освещенном углу, колотилась, обнимая себя, и глотала слезы; бледные щеки эльфийки блестели от них. Кейел, оголив кинжалы, стоял напротив своего коридора и внимательно смотрел на меня. Растрепанные волосы налипли на его лицо, от виска сочилась кровь, скапливалась в шрамах. Я не смогла ни кивнуть ему, ни сказать хоть что‑нибудь. Посмотрела за него и, не сразу заметив Елрех, напряглась. Сердце вновь замерзло, но оттаяло тотчас – Роми обнимал ее, заслоняя собой.