Сегодня была моя очередь сторожить короткий сон – мы наспех обустраивали лагерь в темноте и уходили с яркими звездами.

Треск костра, путаясь с ветром, тихо разносился в ночи. Волки позволяли своим наездникам прижиматься к горячим бокам, а вот лиертахон уполз на охоту. Аня морщилась и иногда дергалась. Мучают кошмары? Свет пламени плясал на красивом лице, играя тенями. Я сидел у огня и редко отводил от девочки взгляд, чтобы присмотреться к округе. Крутил в руке кинжал и снова думал о том, как стал таким идиотом.

Алурей – дух предначертанного. Я жил его желаниями, а когда они пропали, растерялся. Собственные желания, не диктуемые инстинктами, появились нескоро, а до того, я просто двигался вперед, преследуя цель своего покровителя. Алурей иногда дарил видения, подсказывая, куда идти дальше, а потом появилась Аня и разрушила связь.

Вдохнул глубже, поднимая голову к звездному небу. Поежился от холода.

Аня изменила многое… Впервые мы встретились возле Больших мостов. Я позабавился ее испугом и заметил интерес к себе, но не придал значения. От соггоров знал, что у правителей есть информация о сокровищнице, но привлечь внимание Волтуара тогда не удалось. Он выглядел озадаченным и спустил невежество с рук. Об Ане я напрочь забыл, а вот Алурей взбаламутился: много раз я просыпался в холодном поту, когда во сне пройдоха аспид кусал меня. Иногда он был огромным, как виверна, и клыками ломал мне кости. Подсказки Алурея можно было трактовать по‑разному, и я терялся. Увидев на дереве фангру и странную человечку, я лишь посмеялся над ними, но Аня крикнула, что знает того, кто ищет Энраилл. Мог ли я проехать мимо? Повелся, как ребенок.

Опустил голову, снова вглядываясь в ее черты лица. С трудом улыбнулся, стараясь прогнать из воспоминаний жестокое признание.

Когда‑то я был уверен, что она покажет мне самый большой тайник Аспидов, и я сумею найти в нем подсказку. Видения об аспиде и мое сближение с девчонками из гильдии, названной в честь змея, не могли быть совпадением. И все оказалось не так просто… После встречи с Аней и идеи подарить ей Единство Алурей пропал. Ни видений, ни снов, ни порывистых желаний. Тогда я уверился, что все понял правильно. Сомнения одолевали редко. Но верно ли я все трактовал?

Сжал кинжал крепче и закусил губу. Я должен найти Убийцу Фадрагоса, и мне известно, что он ищет сокровищницу Энраилл. Пока я буду двигаться к цели, под ногами будет мешаться тот, кто преследует собственные интересы. Аня… Может, я ошибся, и Алурей замолчал, отвернувшись от меня. Или все идет так, как ему нужно? В конце концов с Аней я найду сокровищницу гораздо быстрее, чем если бы действовал один, разыскивая клочки слухов…

Она помогает мне или путается под ногами?

Ивеллин предполагает, что ведьма ищет кого‑то. Видимо, сокровищницу Энраилл. В любом случае я пока спокоен. Что бы не решил Алурей, кем бы я не стал для него, он поторопит, если буду опаздывать. Он не исчез и все еще слышит меня, я это чувствую, только почему‑то не отвечает.

Ветер потрепал пламя костра. Аня вздрогнула и, скривившись, поежилась. Замерзла? Я бесшумно поднялся, в несколько шагов оказался возле вруньи. Плед съехал с ее плеч, оголяя шерстяную рубашку. Теплые куртки мы подкладывали под себя, чтобы не спать на студеной земле. Я спрятал кинжал в ножны и поправил плед. Застыл, разглядывая лицо. Внутренне сжался, разбираясь в собственных желаниях, и сглотнул. Не стал останавливаться. Рука дрожала, а сердцебиение замедлилось. Кончики пальцев коснулись прохладной кожи, и будто стало легче. Дотронулся всей ладонью до ее щеки, и Аня чуть потерлась о нее во сне. Несмотря на очнувшуюся обиду, я улыбнулся.

Совсем скоро тундра сменится долиной, покрытой нетающими льдами и обдумываемой неутихающими ветрами. Четырехчасовой сон сократится вдвое, остановки придется делать чаще. Аня должна выжить. Она нужна мне. Единство нельзя потерять.

* * *

Аня

Две недели в пути давались сложнее, чем месяцы скитаний в теплых регионах. Ледяная долина началась резким переходом, встретила толстым слоем льда, припорошенным снегом. Нетрудно было догадаться о происхождении этого места – ледяные драконы. Их лед нельзя расколоть, а растопит его только жаркое солнце, которому тут неоткуда взяться. Ветер бушевал: то подгонял нас, то сбивал с курса, поднимая пургу, то задерживал встречным направлением. Дорога была изматывающей, сложной. А может, сказывалась атмосфера в коллективе.

Кейел успокоился и игнорировал меня, словно я пустое место. И вроде бы надо выдохнуть спокойно и порадоваться, вот только хотелось, чтобы он вновь отобрал чертов кинжал, а потом отдал его с глазу на глаз. Бывало снилось, будто он гладит меня, шепчет, что скучает, и благодарит за обман. Спятила… Сидя у костра, я всегда старалась поймать его взгляд на себе и расстраивалась, не получая ни капельки внимания. Неужели Вольный и вправду быстро оставил все в прошлом? Наверное, я просто придумала, что он любит меня. Он ведь никогда не признавался прямо. Да и откуда ему знать наверняка, если он понимает не все чувства? Быть может, перепутал. Поговорить бы с ним, но что сказать? Даже не могу отрицать, что врала совсем не об отношении к нему. Как же это злит!

Ив вовсе забыла и про обман, и про обиды. Увлеченная поиском ведьмы, она торопилась на север. Ей натерпелось получить еще хоть одну маленькую подсказку. Елрех набирала редких трав впрок, надеясь высушить их в городе. Ромиар по ее просьбе продолжил мое обучение без Кейела. И сейчас, на очередной двухчасовой стоянке, мы скрылись за стеной льда, в глубине которой проглядывались застывшие тела воинов из далекого прошлого. Рассмотреть их никак не получалось – лишь смазанные, искаженные силуэты. Дракон настиг их во время боя и сковал в лед. Роми скрестил руки на груди и с недовольным выражением лица наблюдал, как я прокручиваю в руке кинжал.

– У тебя получается лучше, – то ли похвалил он, то ли не хватало его высказыванию крохотного уточнения вроде «наконец‑то». Судя по интонации, второй вариант куда ближе к правде.

Мороз пробирался под рубашку, напоминая о снятой меховой куртке. В ней очень тепло, но тренироваться свободно не получается. Только если некоторые приемы рукопашного боя, однако и тут нашлись свои трудности. Кейел запретил бои, сообщив, что бросит на съедение волкам любого, кто покалечится в Ледяной долине. Однако я хваталась за любую возможность чему‑то научиться, пусть даже банально крутить кинжал в руке.

Пальцы быстро остывали и едва слушались, а железо хоть и не липло, но неприятно кололось холодом. Снежные волки грызлись в стороне за пойманного зайца. Вот уж кто мне не нравился, так это волки – от них воняло, они любили выть и вообще оказались очень неприятными соседями. Феррари разделяла мое мнение, а в первый вечер даже порывалась подраться с мохнатыми. Выяснилось, что наша неприязнь была взаимной – волки рычали на всех, кроме наездников, привязанных к ним зельями, поэтому я тоже держалась от них подальше.

Роми скосил взгляд в сторону и хмыкнул. Я ухватила кинжал, останавливая оборот, и тоже повернула голову. Кейел приближался с котелком, доверху набитым снегом.

– У Вольного была пустая жизнь, а потом ее заполнила ты. – Хвостатый усмехнулся, поправляя теплый, глубокий капюшон. Все же рога здорово мешают носить головные уборы без дерганий. Так ему и надо. – У него ведь никого и ничего не было до тебя. Охотница… Но он был к ней равнодушен. А вот с тобой носился, как с сокровищем. Асфирель, ты гордишься, что отняла у Вольного целую жизнь? Не в первый раз, – хохотнул желтоглазый. – Одну единственную жизнь Вольного. Короткую, неполноценную, но такую…

Я вздрогнула от боли и цыкнула, перебивая высказывание, – передавила острие кинжала и заработала порез на ладони. Поморщившись, перехватила свободной рукой кинжал за рукоять. Спрятала в ножны, вздернула подбородок, рассматривая смазливое лицо, и со злостью произнесла: