Вздохнула тяжело, глядя на приятную улыбку, от которой возле глаз и широкого носа появились глубокие морщинки‑трещинки. Бровей почти не видно, и они высоко посажены, поэтому глаза совсем открыты, выразительны. И в них добрая насмешка, будто Шалга и без слов понимает, что меня интересует. Она разломала очередной гриб, бросила кусочки в ведро и поднесла кулак к моей груди. За спиной раздался веселый женский голос:

– Шалга говорит: ты не там ищешь ответы. Мудрость нельзя отыскать в других – только в себе.

Я обернулась. Темноволосая фангра улыбалась, облокотившись на забор.

– Не думала, что увижу двух Вольных вместе! Так они еще и с любимыми пришли. Один женат, другой привязан сердцем и без ритуала. Посмотри, Шалга, она должна быть счастлива, но грустит!

– Я не грущу, – смутилась под проницательным взглядом явно молодой девушки.

– Зачем тогда мудрость ищешь? Счастливым она не нужна!

Виноватая улыбка против воли появилась на лице, и незнакомка залепетала о погоде, реке, грибах… Будто понимала, что тему лучше перевести. Вскоре появилась Елрех и увела меня из шумной компании. Запах тины, рыбы и сырости витал возле реки. Вода журчала, плескалась под причалом, ветер шумел травами и ветками плакучих ив. Мы с Елрех нашли сухой возвышенный участок за густой зеленью, присели на землю, согретую слабым солнцем.

– Ты счастлива? – спросила я, разглядывая симпатичный профиль подруги.

Она вскинула брови, а затем довольно улыбнулась.

– Да, слепая Асфирель, я счастлива!

Я обняла ее, вдыхая запах трав, прижимаясь к крепкому плечу. Она тоже приобняла меня в ответ и заговорила:

– И не вздумай переживать о том, что должно произойти. Я забуду обо всем и не смогу горевать по тому, чего знать не буду.

Улыбка сползла с лица, радость притупилась. Я спросила:

– О чем ты хотела поговорить со мной?

– Вольный тревожится. – Елрех нахмурилась, скосив на меня глаза. – Так и заподозрит неладное. Просил о будущем с тобой поговорить. Его заботит, что ты плачешь всякий раз, как он поднимает эту тему. Я все знаю. Знаю, как тебе трудно. И если бы могла, то сама бы использовала разрушительный артефакт. – Сжала плечо, уперлась головой в мою голову. – Ты стала сильной, Асфирель, но дух еще недостаточно окреп. Твое волнение задевает других.

Я кивнула и отвела взгляд на носки сапог, виднеющихся под темно‑серым подолом шерстяного платья.

– До твоей выдержки и оптимизма мне точно далеко.

– Расскажи, что именно тебя угнетает. Пожалуйся, поделись болью. Станет легче.

Взяв ее за руку, я хохотнула и попыталась убедить:

– Елрех, я в порядке.

– Нет, иначе Вольный не почувствовал бы. Раздели свои печали. Вместе мы справимся. Делись же, жадная человечка, – несильно толкнула в плечо.

Я рассмеялась, но мысли в голове крутились совсем безрадостные. И с чего начать? С того, что мне элементарно тоскливо? Это даже не тоска, а… Что же? Рядом со мной настоящее, но я будто уже живу воспоминаниями, которые раздирают на части.

– Мы отыщем сокровищницу, и я справлюсь, – тихо произнесла, но сама себе не поверила. Набрала воздуха побольше в грудь и, посмотрев на реку, стала вываливать абсолютно все: – Но знаешь, иногда я думаю, что у меня хватит сил отпустить родных и остаться тут, в Фадрагосе. Я постараюсь забыть дом, семью. Вернусь к моменту, когда мы с тобой… Не знаю. Когда я впервые пожаловалась Кеше? Думаю, это подходящий момент.

Сглотнула ком, замечая краем глаза, что Елрех качает головой.

– Все забудут тебя, Асфирель, а я избавлюсь от общества бездарной человечки, как только пойму, что ты смирилась с жизнью в Фадрагосе. И что если ты не сумеешь завоевать наши сердца снова? Ты будешь бороться совсем одна.

Первые слезы согрели щеки, но ветер сразу же остудил их. Буря чувств поднималась во мне, предрекая грозу.

– Я понимаю.

– И Вольный, Асфирель… – не остановилась Елрех. – Ты согласишься еще раз вести его на верную гибель? Попробуешь отговорить, и он посчитает тебя угрозой, убьет. Мы прошли через многое, и я успела хорошо узнать тебя. Ты боец, человечка из чужого мира! – Опять стиснула плечо. – Но воюя против нас… за нас и наше внимание, у тебя не будет шансов.

– И как быть, Елрех? Что мне делать?

– Возвращайся домой, милая. Живи в привычном и любимом мире. А сейчас говори все. Выговаривайся! Выплесни переживания, и пусть река унесет их прочь. Погляди, какое течение для тебя есть!

И я не отказалась. Сначала говорила медленно, прислушиваясь к себе, сглатывая противный ком и сдерживая слезы, а потом…

– Мне так хорошо с ним, что прямо дурно, Елрех! Я же вру ему! Каждый день смотрю в глаза и вру!

Обняла себя и, не усидев на месте, вскочила. Стала расхаживать по два шага туда и обратно. Река шумела, журчала, ветер студил внутренний жар и злость на себя. Елрех, прищурившись, подняла голову и следила за мной. На ее лице сострадание не выглядело жалостью, а именно поддержкой. И с каждым оброненным словом мне и впрямь становилось легче. Меня понимали, поддерживали и не осуждали. Я рассказывала сбивчиво о том, какие чувства одолевали и при каких обстоятельствах. Порой задыхалась…

– Рядом с ним трудно! Он стал личным открытием. Убийца, обманщик, фанатик – для нашего мира это все неправильно, ужасно! Но я… – Развела руками. – Мне все равно, кто он! Он всего лишь защищается от вашего общества!

– Ты оправдываешь его, – в голосе Елрех звучала забота.

– Конечно оправдываю! – не стала отрицать. – Никто из вас не знает его достаточно хорошо. Елрех, он прекрасный человек! Любознательный, проницательный, уступчивый…

– Только с тобой.

Поморщившись, я отмахнулась. Ерунда! Если бы к нему относились хорошо, он отвечал бы тем же.

– Я хочу остаться с ним. Готова бороться за каждую секунду его внимания!

Елрех опустила голову, пряча обеспокоенность.

– Не переживай, я не подведу тебя. Обещаю.

– Асфи, Аспиды моя семья, а он Вольный.

Мне словно пощечину отвесили. Сердце споткнулось.

– И это еще хуже, – передернулась я, на мгновение останавливаясь, но почти сразу снова зашагала вдоль обрыва. – Я не знаю, как быть. Зачем духи используют их? Посмотри на жизнь Кейела! Да разве это жизнь?! Что хорошего он видел? Кровь, предательства и… – Застыла на месте. – Я сама себе отвратительна. Он любит меня, но даже не понимает этого, а я сказать ему не могу. Мне стыдно, Елрех! Как представлю, что я снова там, а он тут, один… Я не могу представить. Да какое там! Не хочу представлять, как буду жить без него! С ним не так, как с другими. Все иначе.

Судорожно глотнула воздуха, запрокидывая голову и вглядываясь в ясное небо.

– Рано или поздно ты забудешь его, – тихо сказала Елрех, будто уговаривала.

И я согласилась с ней. Так будет легче.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы забыть. Но не верю, что смогу отказаться от таких воспоминаний.

– Ты сильная, – ласково протянула фангра, проявляя поддержку. – Сможешь.

– Только на это и надеюсь, – опустила голову. – Других вариантов просто нет! Как ни крути, мне не за что бороться!

– Успокойся, неспокойная человечка.

– Не могу. – Крепко зажмурилась. Наверное, где‑то в глубине души я жду, когда все это закончится. Хотя бы попробовать забыть обо всем. – Когда он ласковый, заботливый, мне кажется, я с катушек слетаю.

Елрех, видимо, не особо поняла, что я имела в виду. Помолчала немного и посоветовала:

– Попробуй избегать болезненных разговоров с ним.

Я фыркнула и нервно улыбнулась. Как избегать, если они приносят ни с чем не сравнимое удовольствие?! Он признается, что я лучшая, и это напрочь вышибает мозги! А потом я прокручиваю признание раз за разом в голове, и постепенно оно начинает горчить. Отравлять. Неужели нужно совсем от всего отказаться, чтобы не тревожить Кейела и не вызывать подозрений?

Я взлохматила волосы и, глядя на Елрех, решила довести беседу до конца и поставить жирную точку – не поможет сейчас эта смешная терапия, значит, никогда больше не буду повторять изматывающую исповедь: