И что делать? Я запрокинула голову и едва не застонала. На сиреневом небе холодно подмигивали первые звезды.

– Как долго я могу пробыть на территории дворца? – поинтересовалась, надеясь, что Кейел ответит.

– Не знаю, но на твоем месте я бы не рисковал и вернулся. Ты не понимаешь от чего…

– Ты не на моем месте! – огрызнулась, глянув на него.

Он поджал губы, чуть склонив голову к плечу. В теплых глазах читался укор. Все в порядке, Аня. Возьми себя в руки.

До ворот дошли молча. Стража без вопросов выпустила нас, но я чувствовала их тяжелый взор на себе до тех пор, пока двери за нами не закрылись.

От дворца вела широкая дорога, вымощенная брусчаткой. Вдоль тянулось низкое каменное ограждение, а за ним росли высокие деревья, пышные кусты. В густой траве проглядывали белые ромашки. Ветер шелестел листвой, разносил аромат цветов, смешивая его с пылью. Стрекот сверчков напоминал волну: то затихал, теряясь в вечернем шуме, то заглушал все вокруг.

Кейел продолжал идти рядом, но на меня не смотрел. Хмурился только и иногда поглаживал взволнованного Тоджа. Ящер соскучился по свободе и едва ли не вытанцовывал, явно не понимая, почему хозяин отказывается прямо сейчас промчаться по дороге.

– Какое поручение они выполняют? – беззлобно спросила я. – Где мне их найти?

– Отправишься со мной.

Захотелось послать Вольного, но вместо этого я вежливым тоном сказала:

– Нет, Кейел, с тобой я больше никуда не пойду. Скажи, где найти ребят.

Он потрепал Тоджа по холке и, слабо улыбнувшись, что‑то прошептал ему, а затем ответил мне:

– Иди куда хочешь, но я тебе ничего не скажу.

Медленно выдохнула. Ребят можно поискать в городе, расспросить о беловолосой фангре прохожих. Она приметная, ее точно кто‑нибудь да заметил. Вот только уже темнеет, а значит, заночевать придется на улице, либо нужно искать постоялый двор.

– Ладно, тогда одолжи, пожалуйста, немного денег. Пятьдесят ларсов, я думаю, хватит. Я верну, честно. Просто все заработанное осталось у Елрех.

– Заработай снова, – теперь Кейел улыбнулся мне и даже в глаза посмотрел. – Думаю, в ближайшем публичном доме дорого оценят бывшую любовницу правителя. Тебе дорогу подсказать? Или лучше проводить?

Я остановилась и закрыла глаза. Пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, а затем сорвалась с места, оставляя Кейела позади. Внутри все дрожало от обиды и осознания очередной ошибки. Как ее исправить? И куда идти?

Кейел догнал меня, когда я застыла на возвышенности дороги и рассматривала огромный белоснежный город, окутанный сумерками.

– Накинь.

Продолжая путь, Вольный швырнул какую‑то темную тряпку мне в руки. Я развернула куртку с глубоким капюшоном. Потерев метку на щеке, уселась прямо на пыльную, нагретую за день брусчатку и закусила губу. В голове звенела пустота. Даже воспоминания отказывались задерживаться надолго. Кейел остановился, посмотрел на меня немного и молча отправился дальше. С трудом поднявшись, я побрела следом, но старалась держаться отдаленно.

К городским стенам приблизились в густых сумерках. Стража не показалась на воротах, но я все равно не стала рисковать и догнала Вольного. Шли рядом, но даже взглядами не перекинулись. Мне не удавалось заглушить обиду, хоть я и вспоминала все, через что мы неоднократно прошли. Дать ему очередной шанс оправдаться? Как будто меня кто‑то об этом просит. Возникает ощущение, будто я ему опять помешала и только путаюсь под ногами.

Улицы обители я рассматривала лениво. Из‑под капюшона скользила равнодушным взглядом по белому камню высоких домов. Взор выхватывал узкие окна, в которых сияли духи и шевелились силуэты жильцов. Повсюду были выставлены и вывешены глиняные горшки с цветами. На каждом шагу попадались скамейки, спрятанные то в тени тентов, то под раскидистыми деревьями. У фонтанов и на лужайках сидела молодежь. Шум и гам доносились отовсюду: музыка играла в кабаках, громкий смех долетал со стороны помостов, освещенных духами, от прохожих слышались обрывки фраз на разных языках.

Кейел обошел Тоджа, свернул с главной дороги, и я вынужденно поплелась за ним. А куда еще идти и где искать ребят в такое время суток? Вскоре он притормозил и дождался, когда я поравняюсь с ними. Теперь нас разделял ящер. Судя по всему, Вольный тоже не горит желанием видеть меня.

На узкой улочке стихали голоса и словно темнело быстрее, а цветочный запах приобретал несочетаемые с ним оттенки сырости, кислой гнили и тухлятины. Я разглядывала закоулки, присматривалась к плотно закрытым дверям и калиткам. Затем последовал новый поворот. Чем дальше мы уходили от городских ворот, тем хуже становились дороги. Вскоре от аккуратной брусчатки остался лишь щебень, а после и его утрамбованная насыпь истончилась, превращаясь в ухабистую, хорошо утоптанную поверхность земли. Разбитые телеги, деревянные бочки и прогнившие ящики кучей хлама стояли под обшарпанными, грязными городскими стенами. Темный бугор лежал под кустом. Зашевелился, когда мы проходили мимо. Я невольно отступила, натягивая капюшон на лицо ниже и разглядывая бродягу‑фангра под ворохом дырявых тряпок. А может, не бродяга – просто пьяный в стельку.

По широкой, разбитой улице менее улыбчивый народ передвигался в тени деревянных домов. Были и храбрецы, толпившиеся на открытых участках. В таких компаниях в основном слышался мужской хохот, но мелькали и фигуры девушек, одетых в практичную одежду. На сильных бедрах показательно виднелось оружие. Значит, Кейел привел меня в квартал низших, где в основном ошиваются наемники. Я обходила грязь, но при этом старалась идти так, чтобы не попадаться на глаза посторонним. За Тоджем было удобно скрываться – если в нашу сторону и смотрели, то внимание приковывалось в основном к опасному ящеру, а после к его хозяину.

Деревянная калитка постоялого двора, возле которого мы остановились, была скромно приставлена к хлипкому забору. Грязный двор был усыпан переспевшей тутовой ягодой. Бочки и ящики стояли у огромного крыльца. Там же разместился стол, за котором сидели мужики, играющие в какую‑то местную игру. Над ними склонилось несколько зевак. Чумазый человеческий мальчишка подорвался со скамьи, завидев Тоджа, и бросился к нам. Кейел выдал ему несколько ларсов, что‑то прошептал ящеру, а затем, передав поводья мальчугану, снял сумки с седла. Он ни на секунду не обернулся ко мне, словно был уверен, что я никуда от него не денусь.

Порог обиды, злости и разочарования кажется превысил лимит терпения. Отступив в тень кустов, я дождалась, когда за Кейелом со скрипом закроется дверь, а затем направилась куда глаза глядят. Сжимала кулаки, стараясь не расплакаться.

Словно собачка на побегушках: сказал «фас» – бросилась выполнять команду, «апорт» – и уже добываю сведения, а сейчас прозвучало «отправишься со мной» сродни «к ноге». И ведь убежден, что так и будет.

Вскоре я остановилась, завидев впереди наемников. Может и вовсе разбойники, укравшие у кого‑нибудь гильдейский знак. Хотела обойти их, свернув за дом, но увидела мусор за углом, вспомнила Васгор и не осмелилась идти дальше. При опасности можно призвать Ксанджей, но сила все еще не поддается контролю, поэтому вместе с грабителями могут пострадать невиновные. И даже маленького ножа с собой нет. Подол шелкового платья захотелось испачкать в грязи, как и сандалии, украшенные крохотными бусинками. А ведь Кейел прятал меня за Тоджем… Я оглянулась на постоялый двор, оставленный позади, и через несколько мгновений поспешила к нему.

Азартные мужчины даже в сторону мою не глянули. Тяжелая дверь натужно скрипнула, пропуская в освещенное, душное помещение. Приятные запахи еды перебивала вонь кислой браги, пота и нестиранных носков. Я сгорбилась и, огибая выпивших посетителей, поспешила к стойке, где Кейел говорил с хозяином заведения. Словно почувствовав мой взгляд, Вольный на миг обернулся и высыпал на стойку горсть монет. Значит, все же не знал последую я за ним или нет, а возвращать меня не собирался. А разве должен, Ань?