— Я бы тоже от такой наглости озверела, — честно призналась Алька, вспомнив как в далёком детстве била мальчишку, в два раза себя больше, за то, что он посмел развалить её песочный замок.

Да, подумала Алька, наши песочные замки мы без боя не сдаём.

— А вино, которым она его поила? Моё вино. Мой папа его к моей свадьбе берёг. Она этим вином рассчитываться собирается. Представляешь, меня на костёр, а своему наёмнику моё свадебное вино.

— Во им, а не вино, — Алька скрутила трёхпалую комбинацию, — не в то горло войдёт и боком выйдет, — добавила со зверским выражением лица.

— Я только за. Пусть давятся. Мне, после сегодняшнего что-то совсем замуж расхотелось.

— Только рефлексировать не надо. Тебе просто не повезло с визуализацией постельных отношений, но это ещё не повод от них отказываться.

— Аль, а все мужчины такие волосатые?

— Всяко бывает, — подумав, сообщила Алька, — Тоська говорила, что у мужиков попы волосатые если головы лысые, но я это утверждение за аксиому бы не приняла.

— По-моему он не был лысым. Представляешь, я сразу и не поняла, что он без штанов. Сидит, весь такой чёрный… У него даже пальцы волосатые!.. Фу, противно вспомнить.

— А ты не вспоминай. Пожалей свою хрупкую девичью психику.

Что такое бессоница Алька знала понаслышке.

Ею обычно или страдали, или мучились. Алька этих мучений не понимала. Ну не хочет человек спать — ну и пусть не спит. Мучится то зачем? Алька, если и страдала, то сонницей, но сочувствия эти страдания ни у кого не вызывали. Даже наоборот.

И этой ночью, лёжа в тёмной тишине своей спальни, она впервые познала все прелести бессоницы.

Мысли водили хороводы и не давали возбуждённым мозгам возможности расслабиться и погрузиться в сладостную нирвану забытья.

Мелину она отправила спать успокоив и заверив в том, что нет таких проблем на этом свете с которыми их тандему не справится. Что недостойная тётушка не понимает, что дело ей предстоит иметь не с безмолвным телом, в гроб упакованным, а с двумя преуспевающими бизнес леди, которые её и на чистую воду выведут, и кузькину мать покажут, и где раки зимуют тоже.

Они даже посмеяться сумели.

Но сейчас, наедине с бессоницей Альке смешно не было.

Ей было страшно.

Страшно за Мелину, за себя, за Катанию с её бабками, за будущее Шанель, да за весь этот грёбаный мир страшно.

Ну чего они к ведьмам прицепились.

Милейшие создания и в хозяйстве полезные.

Шовинисты. Как есть, шовинисты.

Мужчинам всё можно, а женщин в чёрном теле держат…

Немного подумав, Алька решила, что не в таком уж и чёрном. Некоторых, как например тётушку Мелины, вообще в мешке держать следовало бы.

Нет, к женщинам относятся неплохо. Это к ведьмам у них особое отношение.

Интересно, в чём они провинились?

Это ведь уму непостижимо! Ведьм, считай, нету, а закон есть. Причём закон жёсткий, который даже Король соблюдать должен. С таким законом не поспоришь и на кривой козе не объедешь…

Суд они вершат…

Приличия соблюдают. А как же иначе, они ведь Мудрецы, а не какие-то там коррумпционеры.

У них подсудимая в гробу лежит и они думают, что этого никто не заметит.

Интересно, а суд публичный, или за закрытыми дверями?

Хотя какая разница, если в этом мире новости и сплетни — близнецы братья.

К тому же мы собираемся взять под контроль эту социальную стихию.

Как показывает опыт, не все женщины ведьмы, но все сплетничают.

Мужчины тоже сплетничают, но к источнику их сплетен нам не добраться.

Ничего, мы же молчать не будем.

За столом, в гостиной, в спальне, в конце концов, но мужчины узнают нашу версию событий.

Защиту надо обеспечить, а то приговор без прений могут вынести.

„Последнее слово предоставляется подсудимой.“

„Ах, подсудимая от слова отказывается.“

„Зачитывается приговор.“

Ну уж нет. Так просто у них не получится.

Защита будет. И последнее слово будет за ней.

Алька вспомнила своего поверенного.

Господин Захарий Сорог, вот кто им нужен. Он не допустит несправедливости!..

И, убаюканная сладкой надеждой, Алька всё-таки заснула.

Снаружи ещё шли отделочные работы и здание стояло всё в лесах на которых суетились многочисленные маляры и плиточники.

На козырьке крыши крепили огромные буквы, в половину человеческого роста каждая, и уже возились с „О“, когда на подъездной аллеи появилась странная делегация, возглавляемая высокой худой женщиной.

Заметили их не сразу, а заметив, замахали, закричали, требуя уйти куда подальше.

— Вы что, давно по голове не получали, — кричал им сверху сердитый Мастер, — у нас здесь тяжёлые предметы летают. Могут и задеть ненароком. Вы что, читать не умеете. Ясно же же сказано „Ходить здесь опасно.“

— Мы не ходим, а проходим, — рявкнула дама и, не обращая внимания на предупреждение, повела свою бригаду к ступеням парадного входа.

Мастер, рассмотрев её сопровождающих, почесал озабоченно затылок и заторопился вниз.

— Эй! Ты чего? — окликнул его один из работников, — а следующую куда цеплять?

— Рядом ставь. Совсем что ль безграмотный.

— А ты куда?

— Думается мне, что нашим работодательницам помощь понадобится. Я в дом пойду, а ты Жиг, — кликнул он юркого подростка, — сгоняй в полицейский участок. Скажи, что к Шанелям незваные гости пожаловали.

— Понял Мастер Сифос, — крикнул паренёк, спеша выполнить поручение.

— Чего ты не в своё дело лезешь? — спросил один из старших работников.

— Пока я расчёт не получил это и моё дело тоже, — рявкнул Мастер и рванул на себя входную дверь.

Непрошенные гости толпились в зале, прямо в центре многогранной звезды выложенного мозаикой пола. И, задрав головы, рассматривали огромную люстру спускающуюся с далёкого потолка каскадом разноцветных кристалов, грани которых сияли, перебрасываясь скудным светом хмурого дня.

Мастер Сифос строительством занимался давно, опыт имел немалый и, хоть со славными семействами в родстве не состоял, к нему многие из них обращались.

Всякое повидал в своей жизни Мастер Сифос, но такое видел впервые.

Кто бы мог подумать, что из осколков керамической плитки, которые старик Широн, очень довольный сделкой, отдал за копейки, можно сделать пол похожим на ковёр, что обычное цветное стекло, после огранки, может засиять как драгоценный камень. Подобной красоты Мастер Сифос никогда до сих пор не видел и, как ценителю красоты ему неприятен был вид грязных сапог топтавших великолепный узор.

Навстречу посетителям уже спешила одна из шанелей, та что повыше и постарше прочих. Мужики эту даже побаивались за язык ей острый и насмешливый. Следом по белоснежной лестнице спускалась вторая, та, что с веснушками на курносом носу. Поговаривали, что она здесь за главную, но Мастер этому не очень верил, уж слишком суетливой была. Во всё нос совала и не доделав одну работу, за другую хваталась. Из-за балюстрады второго этажа выглядывали любопытные девичьи лица, а за тяжёлой пурпурной шторой, закрывающей подсобные помещения, слышался бесполый гул голосов.

Защитники в наличие имелись, жаль, что слабого полу..

В крайнем случае, усмехнулся Мастер, визгом врагов испугают.

— Чем обязаны? — с холодной вежливостью поинтересовалась старшенькая.

— Вы, как я понимаю, здесь за старшую? Мне надо с вами переговорить, — дама окинула девушку оценивающим взглядом и, судя по всему, неверно поняла выражение красивого лица, — мы можем поговорить и в менее людном месте, — предложила она великодушно.

— Для своего визита вы выбрали не самое удачное время, так что выбор за вами. Или вы объясняете цель своего визита здесь и сейчас, или ждёте официального приглашения.

— Как вам будет угодно. Я тоже женщина деловая и у меня нет времени на церемонии. Моё имя Лофиэта Валис и я хозяйка этого дома.