— И тут на сцену выходит ваш верный союзник, — Алька проделала что-то вроде придворного поклона, — профессиональный журналист, мастер печатного слова и знаток жёлтой прессы.

Катания хихикнула, у старших дам глаза округлились.

— Я понимаю, что всё, выше сказанное, вам абсолютно непонятно, так что позвольте объяснить.

В моём мире к информации относятся очень серьёзно. Информацию собирают, обрабатывают и распространяют. Распространяют по-разному. Здесь этим никто не занимается. Источник информации — обычные сплетни. Возможно где-то, кто-то и пишет отчёты, но для гражданского населения информация недоступна.

Источник информации, в моём мире, с уважением называют четвёртой властью. Даже короли стараются с нами не ссорится. От нас, от четвёртой власти, зависит общественное мнение, а с общественным мнением вынуждены считаться даже сильные мира сего. Конечно, у нас есть система законов, контролирующих качество информации, но у вас то их нет.

Сочинить правильную сплетню, обронить её в хорошем месте, в нужное время — и общественное мнение к нашим услугам.

Клуб это конечно очень важное и полезное новшество, но для нас это, прежде всего, центр сбора, обработки и распространения информации. От сюда мы собираемся манипулировать общественным мнением, лоббируя свои интересы.

Закончив выступление Алька оглядела свою аудиторию.

Речь произвела неожиданный эффект: старуха дремала, её дочь снисходительно улыбалась и только молодая ведьма демонстрировала признаки напряжённого умственного процесса.

— Я не поняла, — призналась она, — чем эта самая информация может помочь вот, хотя бы, тебе?

— Ты хотела сказать, Мелине, — поправила Алька, — очень многим. Вот например, пустить слух, что она не так уж богата, как все думают — и все женихи, искатели богатства, теряют к ней интерес.

— Но ведь не им решать, а Королю, — продолжала сомневаться Катания.

— А Королю будет любопытно узнать, что планы его фаворита коренным образом отличаются от его собственных. Или, что семья другой девушки будет недовольна королевским решением. Возможностей миллион. Только подходить к проблеме надо индивидуально. Сплетня может быть совершено фантастической, но при этом должна быть реально возможной.

— Всё равно я не понимаю. Ну разлетится сплетня по городу, и что с того. Что эта сплетня изменить сможет?

— Ох, и трудно мне с вами, — вздохнула тяжело Алька, — ладно, давай для примера возьмём историю твоей матери. Её сожгли, обвинив в массовых убийствах мирных граждан?

— Вроде того, — кивнула девушка.

— Но Король знал правду? Как я понимаю, твой дядя ввёл его в курс дела?

— Ну да, наверно…

— А если бы правду узнали все?

— Тогда бы её сожгли как ведьму, — подумав, ответила Катания.

— Необязательно. Она ведь не ведьмой была, а Учёным. И, как я понимаю, хорошим Учёным?

— Никто бы не поверил, что она была Учёным. Им проще было поверить, что Учёный сошёл с ума и начала людей потрошить.

— А это произошло из-за того, что информацию контролировали её враги. Можно было бы повернуть всё так, что сожгли бы твоего дядьку. Надо было только поведать публике историю бедной девочки, которую, в своих целях, использовал коварный брат. О том, как он лишил её женских радостей и жестоко расправился с человеком, которому она отдала своё сердце, об обещанном и так и не выплаченном приданном, о том, что кровавыми убийствами он пытался прикрыть своё преступление… Да если бы эта история стала достоянием широкой публики, костёр на площади залила бы слезами толпа зрителей, а судья, её приговоривший, от стыда бы повесился.

— А нельзя ли сейчас эту историю сплетней сделать? — неожиданно подала голос Линэла, — моя девочка была бы рада если бы судья повесился.

— Можно попробовать, но вся эта история уже легендой стала. С легендами сложно соперничать…

— Жаль конечно, — вздохнула матрона, и стряхнув оцепенение по деловому спросила, — а от нас вам, что надо?

— Понимаете, — взяла слово Мелина, — мы ведь действительно дом пришли посмотреть. Мы не знали, что вы тут живёте, а не привидения какие-то. Не обижайтесь, пожалуйста — мы же ничего о вас не знали…

— Так что вам нужно? — потребовала ответа очнувшаяся от дремоты старуха.

— Нам помощь нужна, — сказала Алька, отодвигая в сторону деликатную Мелину, — и финансовая в том числе, — она с вызовом встретила насмешливый взгляд Катании, — ваши ведьмовские таланты нам тоже пригодятся. Мы понимаем, что у вас свои цели и задачи, но идти к ним мы можем одной дорогой.

— Ты действительно можешь аргументировать, — улыбнулась старая карга бесцветными губами, — только знай, у тебя свои аргументы, у нас свои. Клятву верности мы тебе не даём — что не так, уйдём не оглядываясь.

— Ваше право, — согласилась Алька, — только личные тайны пусть остаются личными. Как бы не сложились наши отношения давайте уважать друг друга.

Ответом ей были три согласных кивка.

— Ну и денёк у нас сегодня случился, — подвела итог событиям дня Алька, подтягиваясь всем телом.

Ответа не последовало, да и не нужен он был — просто мысль вслух.

Для вечерних посиделок они выбрали застеклённую террасу с видом на осенний парк, освещённый скудным светом раннего заката. Опавшая листва казалась зеркальным отражением утомлённого светила, а чётко очерченные деревья дразнили ветерок остатками своей кроны. Там было холодно и сыро, а им, на террасе — тепло и уютно.

Алька улыбнулась, вспоминая, как они, не сговариваясь и не споря, вообразили и эту террасу, и этот парк, и мягкие шезлонги с пёстрыми пледами. Удивительное единодушие для вечно спорящих попутчиц. Или уже не просто попутчиц?

Алька ещё раз потянулась, наслаждаясь комфортом, и поняла, что комфорт этот не физический.

Тело, брошенное на кровати под тёплым одеялом, её совершенно не заботило. Ей и без него хорошо и спокойно, а блондинистая красотка, расположившаяся в соседнем шезлонге, совсем не раздражает, а воспринимается как приятное дополнение к состоянию безмятежности.

Алька никогда не могла полностью расслабиться при посторонних. Ей казалось необходимым поддерживать постоянную беседу, не давая тишине пустить корни утомительной скуки. Хорошие друзья — те, с кем темы разговоров возникают сами собой, приятели — с кем надо постараться не заскучать. Были и такие с кем не о чем было говорить. Но таких, с кем можно было помолчать, не было. Разве, что бабушка, но бабушка не считается.

Потом Алька вспомнила как виртуозно Мелина очаровала всех за ужином, и вновь улыбнулась.

Во время застолья Алька, по большей части, держалась в стороне, только иногда высовываясь из своего небытия чтобы насладится вкусом диковинных блюд, а в остальное время была просто зрителем, наблюдающим за великолепной игрой актёра на сцене.

Да, она девушка образованная и, можно сказать, успешная, но так манипулировать мужским вниманием ей бы никогда не удалось.

Да ей и научится этому было негде.

Ну от куда ей, дитю современных технологий, знать, что взмахом ресниц можно заставить человека сказать то, что ему бы хотелось утаить или, потупившись в смущении, получить клятву верности. Что можно улыбаться так, чтобы мужчины рвались совершать рыцарские подвиги прямо из-за обеденного стола. Что можно осчастливить сразу всех, ничего не обещая, никого не обижая и не вызывая ревности. Что можно стать центром внимания, оставаясь в тени…

Наверно с таким талантом надо родиться…

У Альки его точно не было.

Один раз, воспользовавшись моментом, Алька хрюкнула что-то о том, что самодовольный кузен напоминает ей памятник собственному величию, но Мелина осадила её, сказав, что своими едкими комментариями она мешает ей искренне приходить в восторг от кузеновского великолепия.

— Мелина, ты что, действительно осталась в восторге от торгового кузена?

— От того чванливого червяка с залысинами? Нет конечно.