— Не понимаю, чего ты так всполошилась. Ну отвезут тебя в столицу, ну предъявят королю. И что с того? Тебя в теле нет…

— Но я ведь хочу вернуться! Представляю себе как обрадуется король, узнав ещё одну нашу тайну.

— Ты что, собираешься объяснительную записку писать?

— Нет конечно, но он захочет узнать подробности.

— Какие, на фиг, подробности! Человек в коме был. Можешь про свет в конце туннеля наврать.

— Ничего наврать я не смогу. Королям не врут.

Алька правду уважала, но и к вранью относилась снисходительно. Ну врёт человек, значит ему так надо. Может стыдно ему правду сказать, или правда эта неприятностью грозит. Мало ли как обстоятельства складываются. Есть конечно ещё враньё из корысти, но такое проще назвать подлостью. За такое перед судом ответ держать надо. Король же, как детектор лжи, был ей мало симпатичен.

— Что ж тогда твоя тётушка туда так рвётся? У неё у самой рыльце в пушку.

— Жениха для дочурки получше найти мечтает, ну и короля уважить. Чужая она нам — жена отцовского брата, короной навязанного.

— Теперь понятно. А говоришь — дура. Вполне себе разумная и предприимчивая дама.

— На счёт разума не уверенна, но точно предприимчивая, — согласилась Мелина с нотками старой обиды в голосе.

— Действовать следует по обстоятельствам, — Алька, как человек прагматичный, напрасных переживаний избегала, — доберёмся до вашей столицы, а там будем на месте разбираться.

— Нам не просто в столицу, нам во дворец попасть надо.

— Если надо, значит попадём, — отмахнулась от проблемы Алька.

— Это не так-то просто сделать. Приглашения у нас нет, — напомнила Мелина.

— Обойдёмся и без приглашения.

— Как?

— Откуда я знаю. Придумаем что-нибудь, — Алька ни секунды не сомневалась в успехе. Нечего этому архаичному миру, где носят сапоги с деревянной подошвой, противопоставить уму и изобретательности жителя современного мегаполиса.

— Твой оптимизм совершенно неоправдан, — попробовала подрезать розовые крылья местная ведьма.

— С таким настроением как у тебя дома сидеть надо, — для себя Алька уже всё решила.

— Я с удовольствием и сидела бы. Мне приключения всякие уже порядком надоели.

— Прийдётся ещё потерпеть — я домой хочу.

— А уж как я!..

— Вот видишь, — обрадовалась Алька, — цели у нас общие, значит и действовать будем сообща.

— Рада, что ты наконец-то это поняла, — Мелина широко улыбнулась и стала похожа на вполне себе нормальную девчонку, а не на сказочную принцессу, — значит договорились.

— Значит договорились, — эхом отозвалась Алька и тоже расплылась в улыбке.

— У вас что, рессоры ещё не придумали?

— Я не знаю что такое рессоры, но это неправильная дорога. На корабле и то меньше качает.

— Я на кораблях не плавала. Только на катере. Помню, что качало, но точно не так.

— Аль, отодвинься от стенки, а то ты о стекло больно бьёшься.

— Не могу. Если я отодвинусь, то буду заваливаться на этого жирного борова, а от него знаешь как воняет.

— Как воняет я не знаю, зато знаю как у нас тут всё колышется. Так ведь и сотрясение мозга подхватить можно.

— Сотрясение мозга не подхватывают, его получают.

— Какая разница как. Оно нам совсем ни к чему. А запах? Что запах, повоняет и привыкнешь.

— Как же, привыкнешь к такому… Слушай, а может поменяемся местами уже. Я к себе, а ты тут пейзажем полюбуешься.

— Ну уж нет. Мы же договаривались. Ты до заката, а я от заката и до рассвета. Сама предложила.

— Я же не знала, что окна здесь такие грязные. Совсем ничего не видно. Лин, давай поменяемся, а ночью мы по домам разбежимся. Всё равно все спать буду.

— Нет, тело без присмотра оставлять нельзя. Мало ли что…

— Ничего хуже этой тряски и вони быть не может, — с уверенностью заявила Алька и, как всегда оказалась не права.

Тарантас, под гордой вывеской „Королевская почта — пассажирские перевозки,“ начал заваливаться набок.

Происходило это медленно и неторопливо, словно в замедленном кино.

Сосед, всем своим вонючим телом, расплющил Альку по твёрдой поверхности транспортного средства и она услышала как из её лёгких с шипением вырыватся остаток воздуха.

— Что? Что случилось? — заволновалась Мелина, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь Алькины, затуманенные слезами, глаза.

— Дышать нечем, — прохрипела Алька, пугая свою попутчицу.

— Дыши, слышишь, дыши. Нам столько ещё предстоит сделать, — Милана суетилась, мешая сосредоточится.

— Помоги. Стекло помоги разбить, — даже хрипеть было трудно. Но стекло, после хлопка ладошкой, треснуло, пошло мелкими стрелками и рассыпалось брызгами осколков.

— Спасибо, — Алька с наслаждением втянула в себя холодную сырость.

— Не за что, — Мелина тоже глубоко вздохнула, — Я так испугалась…

— Я до сих пор боюсь. Мы что, перевернулись?

— Не знаю. Мне ничего не видно.

— Интересно, эта толстая вонючка ещё долго собирается на мне валятся. «Эй, дяденька, в сторону отползите, пожалуйста,» — Алька постаралась быть вежливой, — «тут стекло разбилось, колется очень.»

— Я бы с радостью, мальчик, но меня тут самого чем-то придавило, — толстяк виновато пыхтел, пытаясь отодвинутся, но только бестолково сучил ногами.

— Тогда я в окно, — Алька решительно вытолкала наружу остатки стекла, застрявшие в раме.

— Аккуратней, — забеспокоилась Мелина, — может мы над пропастью висим.

— Пропасти в горах, а мы вроде как по равнине ехали, — Алька вытянула шею, стараясь рассмотреть как можно больше, но поняла, что времени на раздумья у неё немного — дорожная жижа, присыпанная осколками стекла, была совсем близко. Ещё чуть-чуть, и лезть будет некуда.

Страх, оказаться в захлопнувшейся ловушке, придал силы, и Алька, извиваясь ужом, не обращая внимания на ранящие пальцы осколки, полезла наружу, используя соседское пузо как точку опоры.

— Эй пацан, полегче, — сосед задыхался толи от возмущения, толи от недостатка кислорода.

— Извините дяденька, — Алька сделала ещё один отчаянный рывок, — но иначе от меня только мокрое место останется.

Как и следовала ожидать, долгожданная свобода была сурова.

Алька вывалилась в жидкую и холодную грязь рожей вперёд. Хорошо, что хоть сообразила руками прикрыться.

— Ой, Алька, посмотри, что ты наделала, — Мелина чуть не плакала, рассматривая грязь стекающую с рук.

— Я наделала? — удивилась Алька, — я может нам жизнь спасла. Ты что, совсем дура, сама не видишь?

Особо оглядываться было некогда. Надо было ноги уносить.

Алька только-только успела отскочить на безопасное расстояние, как почтовый дилижанс, с печальным хрустом, занял её место. Раздавшиеся стоны и ругательства послужили веским аргументом в пользу Алькиного утверждения и Мелине только и осталось, что сказать „О“ и заткнуться.

Причина аварии была очевидна — внушительных размеров колесо, одиноко торчащее в разбитой колее позади лежащего на боку дилижанса, отвечало на все возможные вопросы.

Один кучер сидел в грязи и размазывал по лицу потёки алой крови, второй занимался лошадьми. Лошади нервничали, топтались, разбрызгивая грязь и явно хотели сбежать куда подальше.

Алька тоже топталась, не зная что следует делать в подобных случаях — телефонов здесь не было…

Мелина отодвинула в сторону растерянную Альку и кинулась открывать, оказавшуюся довольно высоко, дверку в которую настойчиво колотили запертые внутри пассажиры. Девушка бестолково суетилась, но до дверцы не дотягивалась — пришлось Альке вмешаться. Подпрыгнула, уцепилась за торчащую подножку и подтянулась, помогая себе ногами. Оказавшись наверху, вцепилась в дверную ручку, но без результата. Дверцу заклинило и она отказывалась выполнять возложенную на неё функцию. С внутренней стороны в дверь тоже толкались, но и объединённые усилия не помогали. Алька, в отчаянье повисшая на ручке, чувствовала, что вот-вот свалится в дорожную грязь не оказав никакой помощи, но вмешалась Мелина.