— Бежать из-за него из своего дома я отказываюсь, — решительно заявила ведьма и даже ногой притопнула.

— Значит будешь делать вид, что в ваших отношениях ничего не изменилось, — вынесла окончательный вердикт Алька.

— Это невозможно! Я видеть его не желаю.

— Иногда приходится поступать вопреки своим желаниям, — с философским смирением заметила Алька, — тебе ещё повезло, что есть за чью спину спрятаться.

— Ты что, собираешься делать вид, что ничего не случилось?

— Так ведь ничего и не случилось, с моей точки зрения. Я ему и раньше не доверяла, и теперь не буду.

— А как же…

— А любовь прошла. Не выдержала испытания временем. Такое тоже бывает.

— Надеюсь, что и в этом ты права, — с грустной надеждой вздохнула Мелина и затихла, прислушиваясь к удаляющимся шагам своей первой скоротечной влюблённости.

Алька на собственном горьком опыте знала, что так просто влюблённость не уходит. Она будет цепляться за взгляд, за слово, за надежду. Она будет искать виноватых, придумывать оправданья и болеть ревностью…

Время конечно лечит, но как долго предстоит давится горькой микстурой никому не известно.

— А давай ты к себе наведаешься, — бодрым голосом предложила Алька, — всё равно не спится.

— Я думала мне уговаривать тебя прийдётся. Ты просто чудо!.. Ты прости меня за те глупости, что я наговорила. Я, честное слово, так не думаю.

— Если бы ты ещё и думала так — то был бы клинический случай… Извинения приняты. Ну что ж, показывай, где тут твой шедевр реализма…

Шедевр материализовался прямо перед Алькиным носом, заботливо установленный на мольберте так, чтобы им можно было любоваться не подымаясь с шезлонга.

Проявив таким образом заботу, Мелина поспешила растворится в дождливой мути холста, а Алька, оставшись одна, решила воспользоваться моментом и поймать сразу двух зайцев — не заснуть и обдумать последние новости.

В том, что инспектор приставлен к ним какой-то государственной структурой Алька не сомневалась. Разговоры о банде — это был просто трёп чтобы обстановку не нагнетать. Хорошо ещё если просто полиция, так сказать, для проверки подозрительной личности…

А в чём её подозревать можно?

В том, что к убийству на лесной дороге она отношение не имеет, можно сказать, доказано. Что подозрительное золото ей без надобности — поступком своим продемонстрировала. Что штаны натянула? Тоже мне преступление. И потом, штаны ей в Храме выдали. Так сказать, в виде единовременной помощи.

Может быть Мелина как ведьма где-то прокололась?.. Вроде нет. Она бы заметила.

Об индустриальном шпионаже даже думать не надо — инспектор появился в их жизни задолго до кринолинов и изобретения ирбирия.

А вдруг её саму в шпионаже подозревают?

Чёрт, подумала Алька. Чёрт, чёрт, чёрт.

Ведь был какой-то трёп о войне. Что-то совсем несерьёзное и мельком проскочившее… Точно был.

А она ещё мэру намекала, что из далека приехала…

Во влипла!

За вражеским шпионом наблюдение организовать — святое дело. Тут уж точно экономить не станут — опытному доверят. Как они тут называются? Наблюдатели.

Именно, наблюдатели. Тайная полиция, служба безопасности, контр разведка — называй, как хочешь…

Ну и что же теперь делать?

А ничего и не делать, пришёл бесшабашный ответ. Никакой она не шпион. Скрывать ей нечего. Пусть следят, если им так хочется. Заговоров она не замышляет, тайные сведенья не собирает. Последят, последят и отстанут, решила Алька и сладко зевнула.

И где эта ведьма шляется? Пора бы уже ей вернуться.

Обоз всё так же тянулся по дороге и всё так же скрипели колёса, чавкала грязь, и фыркали усталые кони.

Мелине даже показалось, что она не только в пространстве переместилась, но и во вчерашний день вернулась.

Повисела над знакомой крышей кареты и, удивляясь собственному альтруизму, поспешила навестить Девиана.

Всё ещё бледный, с заострившимися чертами лица, он лежал всё в том же возке, что и прошлой ночью, а у ног его, свернувшись калачиком, спала дворовая.

Сон её был чуток и тревожен. Алька видела как под тонкими веками двигаются зрачки, а тяжёлая рука, с неожиданной нежностью, придерживает край одеяла, укутывающего тело её подопечного. Рядом стояли кувшин и кружка, а на лбу Девиана подсыхал кусок ткани, сложенный в виде компресса.

Здоровым назвать его было сложно, но и на смертельно больного Девиан похож уже не был.

Поняв это Мелина испытала такую волну облегчения, что позабыв о своём призрачном состоянии, брату на шею кинулась.

Он не проснулся. Даже нос не сморщил, как делал обычно, когда Мелина подобным образом свои чувства проявляла, но ей показалось, что дыхание его ровней стало и сердце забилось уверенней.

Не разжимая объятий Мелина прислушалась и услышала…

Услышала как воздух наполняет лёгкие, как сердце гонит густую кровь по сосудам, как почки и печень, уставшие и отёкшие, упорно гонят прочь инородную мерзость…

Тело брата говорило с ней.

Оно устало.

Так устало.

Ему нужна помощь. Чуть чуть, самую малость…

Только чуть жиже кровь сделать.

Только дать ей возможность наполнить сосуды потоком живительной влаги, донести эту жидкую силу до всего, до каждой клеточки уставшего тела, выгнать прочь отраву, что ленивой медузой плавает в крови, насмехаясь над потугами сердца.

Мелина делала то, что от неё хотели.

Делала без мыслей и анализа. Делала так, словно сама стала частью этого организма, послушная его желаниям, исполняющая его потребности и пьянеющая от радости освобождения.

Пришла Мелина в себя когда её пациент попытался сбросить с себя, ставшее лишним, одеяло.

Его возня разбудила сиделку.

Мелина с трудом заставила себя оторваться от оживающего тела и уступить его заботам чужой женщины.

Словно неповоротливый пузырь, Мелина выплыла из фургона брата и попробовала собрать разбегающиеся мысли в сосуд сознания. Мысли сопротивлялись и норовили разбежаться и тогда она вспомнила об Альке, ожидающей её возвращения.

Вот кто во всём разберётся и наведёт порядок в этом хаосе в котором захлёбывается её, Мелинина, сущность.

Возвращение развеселило.

Словно она из мыльного пузыря вылупилась.

Вот поднатужилась немного и пуф…

Алька смотрела на Мелину, улыбающуюся пьяной улыбкой, и решить не могла, что делать: толи холодный душ, толи крепкий кофе.

— А вот и я, — сообщила радостно ведьма и икнула

— Вижу, — заверила её Алька, — понять только не могу, где ты так набраться успела.

— Я не набиралась. Я цедила. В смысле, целила. Я Демиана выцелила. В смысле вылечила. Вот. Я молодец? Нет, ты скажи. Я молодец?

— Молодец, молодец. Только пьяная отчего? Ты же дух. Духи вроде не употребляют.

— Хи, хи, — рассмеялась ведьма, словно весёлую шутку услышала, — это не я, это меня употребили.

— Так, — сказала Алька, отправляясь в ванную, по дороге подбросив щепок в слабо тлеющий камин.

Мелина кривилась, но кофе пила.

Опьянение уже прошло. Остались только озноб и усталость.

По-хорошему, Мелину следовало бы отправить спать, но Альке хотелось убедится, что с девушкой всё в порядке. Эта ситуация с пьяной ведьмой Альку очень озадачила. Если тело у них одно на двоих то и пьянеть им следовало на пару, но Алька была совершенно трезва и понять хотела как духу бестелесному такое удалось провернуть. Ну и, конечно, интересно было, что там у них произошло.

Мелина объясняла, только не очень вразумительно.

— Значит тебе тело само сказало, что ему надо?

— Ну да.

— И как ты это услышала?

— Услышала как-то.

— Как голос услышала? Или как мысли?

— Не знаю. Наверно как почувствовала.

— Чем почувствовала? — Альку начали раздражать короткие и бестолковые ответы.