— Нет, — ответил. Лия повернулась ко мне лицом и ее глаза мигнули в темноте. Она уткнулась холодным носом мне в грудь и втянула воздух. У меня мурашки по спине пробежали.

— Тебе не себя надо винить, — протянула. И я пожалел, что не уснул. — Без меня бы ты туда ни за что не попал.

Я забыл, как дышать. И не знал, как на это реагировать.

Я всматривался в темный угол комнаты, пытаясь понять что чувствую.

Мое отношение к Лии не изменилось, и, будем честными, вряд ли его что-то изменит.

Повлияло ли это на мое чувство вины? Нисколько.

Хотелось как-то успокоить ее, ведь она наверняка долго собиралась с духом, чтобы это озвучить, но нужных слов я найти не мог. Все мысли разбежались.

Она. Меня. Огорошила.

— Прости меня, — прошептала, поскольку я довольно долго молчал. — Если сможешь….

Я мысленно схватился за голову.

Надо что-то сказать, но что? — я пытался найти аргумент, который ее «обелит», успокоит, и, черт возьми, не мог найти! Просто сказать «ничего страшного» было бы глупо.

Я решил пойти другим путем:

— Это было давно, и я плохо помню детали. Но когда мне было семь, и у меня развернулась магия, я решил, что отец бросил нас из-за этого.

Магов смерти не жалуют в нашем обществе. Мы стоим на одной ступени с нечистью, так как подпитываемся примерно одним и тем же. Такое же отношение и ко всей семье и родне. Отец был на хорошем счету, и, я решил, что таким образом он берег свою репутацию. Потом я нашел то злосчастное письмо и укрепился в своих подозрениях.

Я злился на себя. Ну, а когда не стало матери, я винил уже его. Ведь все случилось сразу после ее встречи с ним. Я его просто ненавидел. И это еще мягко сказано. Я много лет желал ему смерти, а когда его не стало, я был рад тому.

В свете последних открытий, мне стыдно за эти эмоции, я чувствую вину, что нас не было рядом с ним, когда он нуждался в поддержке.

Но.

Я его почти не помню, почти не видел. К его смерти, как бы ужасно это не звучало для тебя, я отношусь примерно, как если бы тебе сказали, что погибла твоя троюродная тетя, которую ты видел лишь раз и то сто лет назад. Да, печально. Но люди каждый день умирают. Я это говорю, не потому что я жестокий или черствый. Просто тяжело скорбеть по тому, кого совершенно не знаешь.

В этой ситуации все настолько сложно, что я уже запутался «кто» и «что».

— Единственное, что я знаю точно: в его смерти виноват только я. Ни для кого другого, он бы этот ритуал не совершал. И я ему благодарен за это, хотя наверняка знаю, что он не смог бы иначе. И мне горько, что все так сложилось. Но это все, что я чувствую по отношению к нему. Ни боль от потери, ни тоску я по нему не испытываю, как по матери.

Да, я горжусь, что у меня такой отец. Мне приятно, что вы все тепло о нем отзываетесь. Вы. Знали. Его. А я нет.

Из того что мне показал меч, я вынес только то, что не дай бог с моим сыном случится нечто подобное. Я бы устроил судный день, переживи я то, что чувствовал он.

То, что двери в оружейную открыла ты, для меня не играет роли. Зная себя, могу тебя заверить, что и сам бы туда пробрался. Так что я считаю, тебе не за что просить прощения. И даже если бы было, я бы тебе его дал.

Да и магия моя развернулась сама, без ритуала и прочего. Все равно бы история повторилась….

Она затихла, а я добавил:

— И, хочу, чтобы ты знала, отец тебя не винил. Он переживал, что ты могла тоже пострадать. Но не винил.

Она разрыдалась.

Каленым железом по оголенным нервам.

— Лия…, - я запаниковал, что ляпнул что-то не то.

Я понятия не имею что делать! Надо было просто сказать «прощаю», черт!

— Ты чего? — я обнял ее, а она зарыдала еще сильнее. Мне хотелось провалиться сквозь землю, но я начал ее баюкать.

— Тише-тише, — погладил по волосам.

— Я так боялась тебе сказать…, - я с трудом разобрал эту фразу между всхлипываниями.

Ну вот.

Она наверняка себе уже надумала кучу вариантов развития событий с грустным финалом, а я взял, негодяй, и не по сценарию.

Перенервничала.

Когда она уже начала немного успокаиваться, я выдохнул. И на краю сознания, мелькнула мысль, что карауль нас волк, он бы уже выламывал двери.

— Я, правда, — она терла глаза, — Давно бы все рассказала, но ты так остро реагировал. А потом все навалилось. Ты менял свое отношение к нему. И все больше мрачнел, — она снова начала всхлипывать. — Ты так начал, я уже думала….

О нет….

— Пойдем, умоемся, — я начал ее поднимать.

— Я думала ты уйдешь. Или будешь меня ненавидеть. Или….

Удавлю? — я ужаснулся.

— Куда я денусь, — оборвал этот поток переживаний. — Околдовала.

Я втянул ее в ванную, открыл холодную воду и взялся умывать. Она сперва послушно стояла над раковиной, а когда увидела себя в зеркале, вытолкала меня вон.

Женщины….

Я сидел на кровати, дожидаясь, когда она выйдет. Сидел и ломал голову, почему она решила сказать мне это именно сегодня, именно ночью, когда я уже почти спал.

Из-за того, что я ей сказал перед ужином?

А черт вас разберет….

Дверь в ванную, наконец, открылась, являя Лию. Она мялась, не решаясь подойти.

Я заподозрил, что она опять себя накрутила.

— Ты, правда, так думаешь? — я нахмурился.

Нельзя было ее там одну оставлять. Вместо умывания, стояла и рассуждала.

Я не стал отвечать. В два шага оказался рядом и поднял на руки. Сгрузил в постель, завернул в одеяло, и склонился над ней:

— Спи пока я добрый.

— Но, Элиот, если бы не я….

— Если бы не ты, то меня бы не спасли, — я устроился рядом. — Ты мой ангел-хранитель. Спасла меня уже дважды. Но больше так не делай, хорошо? — я уткнулся носом ей в макушку. Стало подозрительно тихо.

— Ты там что, снова плачешь? — она зашмыгала носом.

На улице уже начало светать. Со сном можно было попрощаться.

— Иди сюда, — я развернул ее к себе и поцеловал. Кажется это единственный способ ее «вылечить».

В шесть утра, после душа, она окончательно успокоилась. Осталось позавтракать и жизнь наладится. Пока она готовила на кухне, я собрался и убрал постель. Мне сегодня на занятия после обеда, так что я мог сходить к портному и в банк. А там и выходные на носу. Наконец-то.

После ночной беседы, на душе стало как-то спокойно и легче. Я надеялся, что Лия чувствует себя также.

Я уже собирался выходить, когда услышал непонятный возглас, открыл дверь, пытаясь понять, что это было, и в последний миг отшатнулся от кулака Рейвена.

— Я убью тебя! — он рычал и бросался на меня. Ему не мешала даже повисшая на спине Лия.

— Ты все не так понял! — кричала, пока я пытался сбросить его с себя.

Давно хотели подраться. Почему бы и не так?

Наша возня на полу с захватами мало походила на драку: он успел ударить меня пару раз в бок, пока я его не скрутил. Обхватил ногами и вывернул руки. Он сопротивлялся, вырывался, а я снова и снова перехватывал его руки. Это длилось пару минут, до тех пор, пока он не оскалился и не стал меняться.

Вот теперь он меня задерет.

Нас окатили холодной водой, и Лия вцепилась ему в загривок, пытаясь оттащить. Едва ли у нее вышло. Не зверь, а сплошной комок мышц.

Какого было мое удивление, когда его оторвало от меня, и он улетел в сторону шкафа.

— Почему я как не приду, вас надо разнимать?! — я только сейчас увидел Дариона.

Он вытащил меч, и рявкнул уже на нас:

— Пошли вон, оба! — пока он кричал, Рейв уже стал собой и бросился в мою сторону.

Удар принял на себя эльф. Нелюди физически сильнее. Подумаешь, столкнулись. У меня бы были сломаны ребра.

— Да что происходит!? — Дарион развернул его, и приставил меч к горлу.

— Посмотри, что он сделал с Лили! — волк перестал дергаться, ожидая, что у него появится союзник.

Эльф и я повернулись к девушке одновременно. Она была заплаканная и зацелованная. Такое чувство, что ее тут всю ночь насиловали.

— Лия, — эльф обмер, а я сглотнул ком, перекрывший мне в горле дыхание.