Новости не радовали правителя, несмотря на полное благополучие военного марша. Армия пересекла четыре провинции, одну на полуострове и три на большой земле. Пока они шли прямо на север, практически не сворачивая с прямого пути, сейчас разворачиваются на запад, чтобы промаршировать к Монатавану и принять там решающее сражение.
На полуострове много мелких землевладельцев, но лишь один мог оказать значительное сопротивление — Розер. Несколько лет назад на свадьбе в их замке был отравлен король Травал, и семья впала в немилость. Диана не уничтожила их, так как владельцу поместья удалось доказать свою непричастность к смерти монарха... и щедро пополнить казну из неизвестного источника. Однако сейчас Эрланду, напротив, были представлены веские доказательства того, что убийство короля было задумано и осуществлено именно Барком Розером, оказавшимся на проверку Барком Розавиндом, потомком старинного рода времен Империи.
Все феодалы как один упоминали Варга в качестве силы, держащей в руках все войско — бывшего драага цирка, а не благородного Изду... Три области большой земли, которые только что пересекла армия, пополнили ее припасами самого различного рода, в том числе воинами и... никаких происшествий! Главы семей счастливы, что освобождены от налогов на ближайшие три года, и выражают свою благорасположенность сменившейся власти, сохранившей им жизнь и владения.
Эрланд пригласил Верона, Ландоса и Бена, дабы зачитать полученные послания. Министр был заметно доволен услышанным. Он потер руки и произнес маленькую речь: «Ну что ж, Империя возрождается! Половина страны уже присягнула на верность восстановленной власти Давикулюсов. Север на границе с Валласом не готовит сюрпризов. Если решится вопрос со взятием Монатавана, мы все можем спать спокойно!» Он был прав, этот умный и скользкий человек. Похоже, спокойные времена вновь возвращаются в страну, которую все еще лихорадит...
Граф не сказал ни слова, прослушав донесения. Он снял маску, и правитель подумал, что уже привык к его обезображенному лицу, как и к постоянному молчанию — зато стал больше обращать внимание на выражение глаз и на руки, лежащие на столе. В этот раз Эрланд заметил, как Тарис расслабил сцепленные пальцы, когда был упомянут абсолютный авторитет Варга в армии. И что-то такое блеснуло в его глазах... колдун не понял, гордость?
Ландос удовлетворенно кивал и вновь поставил вопрос о том, что Фада и Ирвен до сих пор не найдены, а оставшиеся братья просят о возвращении на свою землю с останками павших. Эти разговоры начали докучать правителю, и сегодня он решил закрыть эту уже болезненную тему. Обратился к другим присутствующим: возможно ли сейчас решить проблему, может ли Вандервилль обеспечить безопасность путников? Ответ графа удовлетворил всех. Бен сказал, что положение в стране не позволяет послать с рыцарями Арута большой отряд, но им будет выделен проводник и конный обоз при условии возвращения через год двойного количества лошадей и известной суммы серебром. Люди, которые отправятся с рыцарями, должны вернуться с лучшими северными лучниками. Его слова не встретили возражения ни одной из сторон. Все спешно разошлись. Задержавшийся с Эрландом Тарис странно сверкнул глазами на вопрос правителя, не беспокоит ли его растущий авторитет Варга.
— Вы хотите, чтобы я его сменил? — граф наклонил своим птичьим жестом голову к плечу, внимательно посмотрев на колдуна.
— Да, я бы очень этого хотел. Вам есть кого оставить на вашем месте в Вандервилле?
— Да. Когда я могу отправиться в путь?
— Когда вам будет угодно... И нельзя допустить, чтобы принцы Севера вернулись в Арут! У вас есть новости об Ирвене и Фаде?
— Пока нет, но по их следам уже идут.
— Хорошо. Тогда по следам последних рыцарей пойдете... вы.
Бен выпрямился, кивнул головой и быстро вышел. Эрланд уже привык к его манере входить и уходить без каких-либо слов приветствия или прощания. Так поступала и Эда, так их учили в ордене Ваара. Он же так и не смог усвоить эту привычку...
От Эды нет ни строчки, ни устно переданного слова. Она молчит с момента их последней встречи. Колдун ругал себя за невольное объяснение в любви. Они не расставались одиннадцать лет, и он не представлял, что в один прекрасный день она может вот так его оставить. Порученное ей убийство трех землевладельцев не осуществлено. Такое впечатление, что она вообще забыла о существовании Эрланда, как будто и не было всех этих лет, проведенных вместе. Он вспомнил, как впервые увидел ее...
Эрланд был послушником ордена Ваара, изучающим магию и физику видимого мира. Его не интересовало ничего, кроме искусства управления реальностью. Женщинам тоже не было места в его жизни...
Он стоял у входа в центральный замок в горной долине в первый день весны и любовался огромным диском солнца, выкатившимся из-за горизонта. На небе не было ни облачка, снег на вершинах гор казался почему-то ослепительно голубым, а на спуске в долину розовым. Ели на заснеженных холмах стояли сине-зелеными застывшими свечами, а по широкой дороге на подъезде к замку ехали три всадника. Он понял сразу, как только смог различить их фигуры и лица, что это маруты — женщины из племени степных воительниц. У них нет мужчин. Они охраняют узкую полосу пустынной лесостепи между землями Ваара и Дравийским царством. Периодически делают набеги на приграничные села, из которых возвращаются со здоровыми молодыми мужчинами, которых держат в плену, пока не рождаются дети. Потом пленников и новорожденных мальчиков убивают...
Эрланд с интересом разглядывал женщин-воинов, едущих с двух сторон от маленького всадника. Они сидели верхом на лошадях мышиного цвета, с черными гривами и хвостами и темным ремнем на спине. Кони были большие и мощные, как и сами всадницы: высокие, плотные, мускулистые черноволосые женщины, не уступающие ни комплекцией, ни силой крепкому мужчине. Их длинные волосы высоко стянуты сзади так, что даже кожа лица и глаза кажутся подтянутыми к вискам. Вся их одежда из кожи, тела покрыты татуировками. По этим рисункам можно определить социальное положение, возраст и воинские доблести — сколько воительница убила воинов-мужчин...
Ему приглянулось сильное, четко очерченное лицо одной из женщин, с необычайно выразительными голубыми глазами. Она была его лет, около сорока. Что-то в ее посадке головы, осанке привлекло взгляд, и он не в силах был отвести от нее глаз до тех пор, пока они не подъехали прямо ко входу и не спешились. Тогда наконец обратил внимание на третьего всадника, ехавшего посередине между марутами на низенькой молодой рыжей лошади, которая казалась едва ли не пони по сравнению с конями степных воительниц. Маленький наездник был замотан в желтые шелка так, что виднелись только глаза.
Одна из женщин передала поводья другой спешившейся воительнице и вместе с юношей поднялась по ступенькам прямо к наблюдавшему их Эрланду. Поприветствовала его коротким кивком и попросила провести к магистру. Молодой человек не смотрел по сторонам, его взгляд был устремлен прямо перед собой, золотые глаза казались непроницаемыми...
Позже, уже вечером, по замку прошел слух, что Дравийский шах отдает в орден на обучение воинскому искусству свою старшую двенадцатилетнюю дочь. Маленький наездник, приехавший с марутами, оказался очень молоденькой тоненькой девушкой.
Она ужинала со всеми послушниками. На ней по-прежнему была желтая шелковая одежда, светлые волосы стянуты высоко на затылке, как принято у степных воительниц. Чистая, без татуировок кожа покрыта бронзовым загаром, а светлые желто-карие глаза, показавшиеся на восходе солнца Эрланду золотыми, так же, как и утром, смотрели прямо перед собой.
Никто не сопровождал ее. Она пришла и присела за край стола, и так и сидела. Другие послушники, бросая на нее мимолетные любопытные взгляды, проходили мимо. Никто не садился рядом, все ели в молчании. Девушка сидела без малейшего движения, и он подумал, что она не знает, где и как берут еду, что берут, и не хочет показаться смешной или глупой. Пошел и набрал две миски... Он помнил все так, как будто это было сегодня — тогда приготовили чечевицу и конину. Принес, поставил перед ней, сел рядом, сказал:
