— Есть ли у меня гребень?!
— Если у тебя нет гребня, я отдам тебе свой. И попрошу Двана вырезать мне и тебе новые, из орешника.
— Дита, о чем ты говоришь? — воскликнула Эда, и ее голос сорвался. — Что он еще сказал?
— Это все...
— О-о-о, — и не нашлась, что ответить...
Когда она поздним вечером вошла в палатку к Варгу, он все еще изучал карту Монатавана. Поднял глаза и улыбнулся. Ее волосы цвета степной лисицы были тщательно расчесаны.
— Еще кое-что...
— О боги, — Эда закатила глаза. — Что еще?..
— Хватит называть меня Варгом. У меня есть настоящее имя. Меня зовут Дэв.
Из раздумья Эрланда вывел шум приближающихся шагов — к нему входил шах. При взгляде на это изысканное, тонкое лицо в памяти всплыло узкое лицо Эды. Южный правитель приехал не только со слугами, но и с любимыми животными. Колдун еще раз искренне поразился его манере везде окружать себя комфортом и ни при каких обстоятельствах не расставаться со своими привычками. Сейчас с ним в комнату протрусил и любимый зверь — высокий, стройный и грациозный, как и его хозяин, гепард.
— Эрланд, я хочу отправиться к Монатавану, — без предисловий начал правитель Дравийского царства. — Мне не нравится, что ты отправил мою дочь одну с войском.
Эрланд хрустнул пальцами. Ему и самому это не нравилось.
— Воктир, ты знаешь свою дочь. Она неуправляема. Эда делает что хочет. Ты не смог ее удержать. Почему ты думал, что смогу я?
Шах сел на стул напротив собеседника. Между ними стояли шахматы, ярко освещенные солнцем, заглядываюшим в спальню через распахнутое настежь окно. В комнату вместе с пришедшими влились звериные запахи. Колдун подумал, что Воктир сам напоминает этого гепарда, с которым никогда не расстается.
— Я пообещал ее тебе. Я думал, что ты сможешь ее удержать, сможешь ее укротить. Что, благодаря тебе, она займет положение, принадлежащее ей по праву — место властительницы. А вместо этого она продолжает вести жизнь наемника!
— Я сожалею, что разочаровал тебя. Но ты знал, что она хочет увидеть Север...
— Увидеть Север, да. Но она повернула с войском на запад и сейчас стоит с осадой у Монатавана! Мы не договаривались, что моя дочь будет сражаться в армии Валласа. Шел разговор, что ты сделаешь ее королевой Тареша, а меня — властителем Востока. Ты можешь мне объяснить, что происходит?
Эрланд сам не знал, что происходит. С момента переворота он перестал узнавать Эду. Она вдруг отдалилась от него, став чужой, начала избегать его. От девушки совсем нет писем, и в ответ на его послания она ни разу не откликнулась...
Колдун вспомнил, как, озабоченный этой ситуацией, решил воспользоваться магией. И увидел Варга и ее... вместе. Он еще раз прикоснулся к открытой ране в своем сердце: видению того, что показалось в зеркале, что терзало ему душу... Лицо Варга в Вирсандии, столице Тареша — и тот же образ в замке Арута... И ее — стройную миниатюрную девушку в объятиях этого медведя. Он не хотел это вспоминать, но вспоминал беспрестанно.
Увиденное было так невозможно, что поначалу он отказывался в это верить. Однако чем дольше Эрланд об этом думал, тем больше незаметных мелочей подсказывала память.
Они выбрали этого драага из целого списка воинов, на которых можно было бы опереться в момент свержения правящей семьи. Выбрали за ту силу, которая стояла за ним. Он, изучавший магию, почувствовал сразу, что его оберегают мертвые, его хранит сама смерть. Для чего?.. Тогда он не задал себе этот вопрос.
Увидев, как Варг расправился с пятью могучими воинами из Морского Народа на арене цирка, Эрланд обрадовался. Именно такого человека он и искал: который сам не убоится ничего и за которым смогут пойти люди. Как Эда тогда смотрела на него, прищурив свои янтарные глаза! Смотрела, и в ее глазах читалось восхищение... Она никогда никем не восхищалась! Потом, когда девушка вызвалась идти к гладиаторам в подземелье, Эрланд тоже обрадовался, как и предложению Тариса Бена убить наследников. Он знал, что ее, воина ордена Ваара, можно смело отпускать куда угодно.
Сейчас он отчетливо вспомнил, какими задумчивыми показались ему глаза Эды, вернувшейся утром после встречи с гладиаторами... Потом он выпустил их обоих из внимания. Он не наблюдал ни за бывшим драагом, ни за ней, окунувшись в круговорот дел, которые было необходимо решить сразу после переворота. Сейчас, с помощью людей, которые были в замке, ему удалось восстановить происходящее.
Эда вызвала Варга на поединок и ранила его... Затем приходила к нему в спальню и лечила... Потом прямо во дворе замка учила его каким-то своим воинским фокусам. Пришла на праздник, устроенный графом Беном солдатам, хотя не любила и никогда не посещала подобные публичные забавы. Более того, она танцевала с бывшими гладиаторами! Танцевала, как будто была одной из приглашенных в тот вечер девиц! Эрланд вспомнил ее слова, сказанные ему однажды: «У него красивые глаза, у этого драага... Есть ли на севере зеленый лед? У него глаза цвета зеленого льда...»
Неужели случилось непоправимое? Неужели Эда полюбила Варга? Или это просто каприз? Каприз девушки, никогда не знавшей мужчины и захотевшей попробовать плотскую связь? Колдун терялся в догадках и проклинал себя за то, что сам предложил ей всё: пойти к гладиаторам в ночь перед переворотом, вызвать на поединок Варга, завлечь его обещанием научить своему воинскому искусству. И, самое опасное, — отправиться с армией! Неужели этому бывшему рабу удалось то, что не удалось за все годы их дружбы ему, Эрланду? Внушить ей любовь?! Нет, это невозможно!
Он не хотел в это верить. Уже успокоился на мысли, что это всего лишь плотская связь, и она скоро закончится. Драагу не хватит ни умения, ни ласки, чтобы заменить женскую любовь, к которой Эда так привыкла и которую не собиралась менять на другие отношения...
— Мы договаривались, что от нее требуется лишь отправлять донесения о том, что происходит в армии. Как складываются отношения между командующим, принцем Издой Корноуэлом, и выпущенным на волю в день переворота гладиатором Варгом, возглавившим полк...
— Кстати, я хотел поговорить об этом бывшем драаге, — шах не отрывал от лица Эрланда внимательных черных, как у Кавады, глаз. — То, что ты писал о нем, и то, что известно мне сейчас, значительно расходится. Этот человек, которого называли королем арены, стал на самом деле уже королем армии! Войска Валласа до сих пор не приняли ни одного сражения, потому что народ твоей страны рвется служить под его началом, и люди все прибывают и прибывают! Если он возьмет Монатаван, он, по сути, объединит страну. Тебе не кажется, что иметь такую фигуру, которая затмевает правителя, опасно?
Эрланд оторвался от шахматной доски и поднял глаза на шаха. Солнце опустилось, его лучи больше не заглядывали в комнату, сразу потянуло холодом... Почему дворец Вандервилля всегда казался ему таким неприветливым, холодным и мрачным, несмотря на обилие солнца и теплое море, плещущееся рядом?
— Воктир, на момент переворота у нас не было выбора. Были только два человека, которые смогли осуществить задуманное мною: начальник военного гарнизона Вандервилля Тарис Бен и гладиатор Варг. Мы победили, потому что они поддержали план свержения Травалов.
— По первоначальному плану — мы же договаривались! — граф Та-рис Бен должен был быть убит при входе моего флота в Вандервилль. А ты дал ему ускользнуть...
Эрланд снова опустил глаза на шахматную доску. Да, это была правда. А почему он дал ему ускользнуть? Это был единственный человек, который мог увести Каваду и избавить его от необходимости видеть эту женщину по нескольку раз в день. И как же он был неправ! Что за силы тогда одурманили ему голову, что он согласился на отъезд графа?!
— Граф Бен — единственный военачальник, способный заменить бывшего гладиатора Варга в армии. Когда он вызвался отправиться за войском и встать на место драага, я счел разумным поменять первоначальный план.
Стук в дверь прервал их разговор. На приглашение войти дверь отворилась, и показался Нодвиг, новый командующий гарнизоном столицы. Среднего роста, очень подвижный и сильный, с русыми волосами, виднеющимися из-под армейского шлема, воин подошел к столу. И беседующие увидели, что он чего-то боится... и нервничает.
