— Так, может, и лучше, чтобы не было?
— Может, и лучше... Но жизнь, если этого не случится, потеряет вкус.
— Ладно... А ты уверен, что она тебя захочет? Или будешь брать силой?
— Уже хочет.
— Откуда ты знаешь? Вы уже договорились, что ли?
— Да. Сегодня ночью, в саду за кузницей.
— О, боги!..
Они действительно разговаривали. Занимались любовью, потом разговаривали, потом снова любили друг друга. И это было невыносимо. Это было хуже, чем цирк!
— Я хочу тебя! Я хочу тебя везде! Хочу тебя вокруг и внутри меня! И пусть мой муж разорвет меня. Пусть он меня убьет, уничтожит, растерзает... Всё, всё — за мгновение твоей любви. Никто никогда не хотел любви так сильно, как я. Я еще молода и еще хороша, но моя спина надорвана работой в поле, мои чресла надорваны его вожделением. Я родила троих и всех похоронила. Я знала не много мужчин, но я никого никогда не любила, как тебя... Смейся... Пусть весь мир смеется, но я тебя люблю! Я не просто хочу тебя, я тебя люблю... Ты можешь отказаться от меня, оттолкнуть меня. Ты можешь посмеяться надо мной завтра с друзьями или рассказать о моей измене мужу, который за это поставит большие крепкие гвозди в подковы твоей лошади. Пусть! Я готова принять побои за эти слова, презрение, смех, даже смерть! Пусть меня забьют камнями, но я люблю тебя! Я готова ползти вслед за Варгом и целовать следы его сапог, чтобы он меня взял шлюхой к вам... Я буду ласковой со всеми солдатами, если у меня есть хоть малейший шанс видеть тебя. Пусть моим телом владеют все, кому не лень — оно не имеет значения. Презирай меня, но я люблю тебя так, как никогда женщина не любила мужчину!
Слова лились потоком. Варг был готов заткнуть уши... Столько любви... Он забыл, что кто-то может говорить слова любви. Просто не верил своим ушам: эта крестьянка способна на такие чувства? Не хотел уже их слышать, но невольно вслушивался. Перед ним встал стройный силуэт с длинной косой. Эда... Если бы она ему это сказала... Но ее умение любить уничтожили в детстве, изнасиловав мать и других женщин на глазах маленькой девочки и убив их. Или способна?..
Ему показалось, что их отношения изменились? Ему показалось это сегодня ночью, или между ними протянулись прочные нити, связав их неразрывными узами? Почему он думает о ней? Варг вспомнил, как она атаковала его на второй день после переворота, как лечила, как гнала через лес, как учила чувствовать центр... Снова почувствовал узкую горячую ладонь у себя внизу живота. Вспомнил, как целовал Эду, а она прижималась к нему этой ночью. Он хочет ее... Хочет ее худое, литое, почти мальчишеское тело так, как никогда не хотел ни одну женщину.
Варг откинулся на спину и посмотрел в небо. В высоте холодно мерцали звезды. Свидетелями скольких признаний они были, сколько рождений и смертей они наблюдали? Сегодня мы любим, завтра мы ненавидим... Сегодня чьи-то руки нас обнимают, а завтра они раскинутся и окоченеют от дыхания смерти...
— Дита, Дита... мне ли слышать эти слова, — раздался взволнованный мужской голос.
Дван? Он его не узнал. Где его веселый, любвеобильный друг, не пропускающий ни одной юбки? Откуда столько искренней силы в его словах?
— Мне ли выслушивать признания в любви? Сколько шлюх прошло через мои чресла! Сколько невинных жизней мною загублено! Я не достоин твоей любви... такой любви. Мне казалось, что любви нет, есть лишь смерть и похоть — просто тело, которое берет свое. И иногда даже не важно, кто удовлетворит твое желание: женщина, ребенок, мужчина, животное, я сам... И тут ты! За что мне это? Я не достоин этого дара... Такая любовь! Я — червь... червь, копошащийся у твоих ног... Не говори ничего... Ты... ты... ты жемчужина, а я лишь навоз, удобряющий дно жизни. Я ничто перед тобой... Прости, я тысячу раз недостоин слышать твои слова... Пусть небо поразит меня на месте, если я лгу! За что мне это? Ты терзаешь меня, ты достаешь меня, мягкого и беззащитного, из живота женщины в мир. Я, который никогда не уважал женское тело... Ты делаешь хозяина рабом... Я твой... твой... твой...
Слова замолкли, лишь шумное дыхание двоих, снова предавшихся любви. Варг почувствовал испарину на висках... Сколько искренности в словах его друга! Но Дван — он же не пропускал ни одной юбки, спускал штаны с каждой встречной крестьянкой, едва успев их застегнуть после предыдущей! Что это? Он пожалел, что согласился быть рядом. Бред... Два идиота... среди войны, среди смерти...
К шуму прилившей к его голове крови добавился еще один звук — чье-то дыхание. И он был где-то рядом, этот кто-то. Варг скользнул за ствол яблони, быстро пересек расстояние до ближайшего куста. Рука коснулась холодной рукоятки кинжала...
А вдруг это муж Диты? Что он должен с ним сделать? Убить? Заткнуть рот? Шорох раздался и затих за зарослями бузины. Яблоневый сад за кузницей переходил в подлесок. На всю округу раздавались стоны Диты. Дван дышал, как загнанный слон. Варг осторожно приблизился к месту, где лежал еще один человек. В свете луны он увидел тонкую шею, белеющую среди темной высокой травы, растрепавшуюся косу, тесный шелк и светлую кожу... Эда откинула голову, стараясь бесшумно распрямиться...
У него перехватило дыхание. Варг ни минуты не сомневался, что ему это кажется, что это обман зрения. Солнце палило слишком сильно сегодня, он не покрывал головы... И жара... У него случился солнечный удар, тепловой удар... По мозгам ударила эта страсть, любовь Диты и Двана... Варг был опьянен любовью, разливающейся в воздухе, этой тяжелой страстью, этим душным летом. Ему удалось приблизиться к видению совершенно неслышно, он коснулся ее бедер... Эда вздрогнула, ее руки нащупали его шею моментально. Он знал, что она может убить, всего лишь надавив определенные точки. Но сейчас это не имело никакого значения. Ему хотелось любить, как сейчас эти двое... Какую вязь плетут мечты в его голове... Что это? Бред? Явь? Если бред, он очень правдоподобен...
— Я сделаю это лучше, — шепнули его губы. — Я сделаю это лучше, чем делаешь ты сама...
Его голова оказалась между белеющих бедер девушки. Дыхание сбилось... Где кончается он, а где начинается она?
— Ты уже почти мертв, — ее пальцы сжали его шею еще сильнее, но тело не двинулось. — Я убью тебя.
— Девочка моя, о чем ты говоришь?! Ты же любишь меня, ты же мечтаешь обо мне ночами! — он слушал свой голос, как будто кто-то говорил эти слова со стороны, а сам подумал, что умереть между женских ног — не самая плохая смерть на свете...
Ее пальцы скользнули по его шее вверх, и Варг почувствовал, как они потеряли свою силу и твердость. Они больше не причиняли боль. Она запустила руки в его волосы. Какими мягкими и нежными они могут быть... О боги, что делают ее руки в его волосах? Пульсировала кровь в его голове, совершенно разметав мысли. Дрожал живот под его руками... Кто-то стонал... Эда или Дита? Где были те двое, а где был он? Где был чей мир? Он потерял ощущение реальности...
Его тело обладало разумом, и Варг как будто со стороны наблюдал, как оно действует. Руки ласково, но настойчиво освободили ноги Эды от одежды. Она не обманула его, она оказалась девственницей. Но ее тело было страстным. Оно умело наслаждаться. Он чувствовал, как она желает его, сама не понимая своего желания.
Его губы доставили ей наслаждение, но он продолжал ее целовать, пройдя весь путь от живота до ее рта. Одним движением снял широкую безрукавку, в которой она ходила жаркими летними вечерами. И сам с восторгом почувствовал, что Эда расстегивает его куртку и стаскивает рубашку горячими, нежными руками. Он ощущал ее пальцы у себя на спине и на боках, освобождаясь от штанов. Его тело подчинялось совершенному разуму, одновременно и возбуждая ее все сильнее и сильнее, и сдерживая его страсть. Ему нельзя было ни напугать ее, ни сделать ей больно. Он не имел права на ошибку.
Варг сам не представлял, какими рассчитанными могут быть его движения. Эда обхватила его бедра своими ногами... как вдруг раздался икающий рев: «Дитт!.. Дииитта!!! Иди, сними меня!» Шум падающего тела... Храп лошади...
