Я получала удовольствие только до десятой певицы. Да, ангельские голоса, необыкновенные, немыслимые, но… все слишком похоже, однотипно. Я раззевалась и отправилась в карету спать. С удовольствием уехала б в отель, но выехать было невозможно, придётся ждать окончания здесь.

За время концерта я проснулась только раз. Моя голова уютно покоилась на коленях у Кощея (и как она там оказалась? хотя, я всегда сплю беспокойно), а разбудило меня пение. Бархатный грудной голос выгодно отличался от того, что я слышала раньше, похоже на Шер, но с учётом эльфийского диапазона.

Я выбралась из кареты и вскарабкалась на её крышу, пытаясь рассмотреть соперницу. Высокая грациозная эльфийка, не пойму, тёмная или светлая, в длинной красной (что не типично для их расы) тунике и серебристых лосинах. Её голос накрывал всё пространство, как океан, то затихая с нежным рокотом, то волной взлетая до небес. Я заслушалась…

Когда она замолчала, публика взорвалась такими аплодисментами, что у меня заложило уши.

Не всё одной, — попыталась я утешить себя. Я была лучшей в танцах, она — в пении. Зато я навсегда сохраню в памяти то, что довелось услышать сегодня.

Я снова свернулась клубочком в уголке кареты и уснула.

Проснулась оттого, что кто-то щекотал мне ухо.

— Кощей, ты? Что случилось?

— Вставай, Неневеста, скоро твой выход, а ты ещё собиралась переодеться в белое.

— Я никуда не пойду.

Хотя, почему это я не пойду? Конечно, я не могу и на сотую долю сравниться в пении с эльфийками. Но мне и не надо петь лучше всех, главное — пройти в следующий тур, а для этого просто нужно чем-то выделиться. Подумаем. Эльфийки поют без слов. Если я буду петь со словами, это уже привлечет ко мне внимание. Это для них ново. Они будут слушать, о чём я пою, и меньше внимания обращать на недостатки. Значит, главное — удачно подобрать песню. Выступаю я последняя, что опять на руку. Буду петь столько, сколько смогу держать публику. Ну всё, была не была, иду.

Я быстренько переоделась в беленький костюмчик. Как я уже говорила, тёмные эльфы предпочитали тёмные одежды, а светлые — светлые. И только я — то в чёрном, то в белом. И ещё та, с грудным голосом, в красном.

К моменту, когда меня подвели к помосту, я уже знала, что буду петь. Один из хитов бессмертной Сердючки, как обычно, звучащий на всех свадьбах, именинах и корпоративах.

Я обвела взглядом толпу и запела.

Когда я дошла до припева, то уже вовсю прыгала и хлопала в ладоши:

— Бери всё, что у меня есть, любовь, удачу!

Бери всё, что у меня есть, отдашь мне сдачу!

Бери всё, что у меня есть, ведь я богата!

Бери всё, что у меня есть, отдашь когда-то!

А к концу песни прыгала и орала «Бери все, что у меня есть!» уже вся площадь! При этом эльфы обнимались, целовались и отдавали друг другу всё, что у них было, от простых безделушек до драгоценностей. Кое-что и мне попало.

Жюри держалось, но подёргивалось, притопывало и похлопывало.

Я знала, что Сердючка — это лёгкий наркотик. Я сама на какое-то время поддалась организованному мной же массовому психозу. Затем умело вынырнула из коллективного подсознательного и остановилась. Толпа продолжала орать и плясать уже без меня. Ребята, может, по домам уже? Я посидела, постояла, ещё попрыгала, размахивая руками. Ноль на массу. Если б могла отсюда выбраться, пошла б уже спать, а то этот сон урывками: то ли спал, то ли йогой занимался. Я это колесо раскрутила, а как мне теперь его остановить?

То ли небеса меня пожалели, то ли хоровое пение всколыхнуло высшие сферы, но на город вдруг обрушился ливень. Только он смог охладить разгоряченных эльфов, и они понемногу успокоились.

Ливень тоже стих и я, честное слово, была ему благодарна, несмотря на то, что вымокла до нитки.

Жюри быстренько зачитало список пятидесяти участниц, прошедших в третий тур. С замиранием сердца я услышала своё имя. Ура! Всё получилось! Ах, какая я сообразительная и смекалистая! Хоть сама себя похвалю.

Продолжение турнира было объявлено на завтра, и мы поспешили убраться, как только стало можно проехать улицами. Полученные во время танца подарки я припрятала в карманчик, потом посмотрю, с чем не жалко будет расстаться, а то Кощей увидит и всё оптом — в ломбард. Знаю я его.

Около отеля нас уже ждала сияющая и рассыпающаяся в похвалах хозяйка. Оказывается, она тоже была на празднике, но уехала чуть раньше, чтоб приготовиться к возвращению постояльцев. Нас уже ждал душ и лёгкий ужин. О том, что эти сутки у нас не оплачены, она промолчала, и я тоже решила отложить этот вопрос на завтра. А сегодня… ноги гудят, бока ещё больше, после отдыха в карете.

Короче, мы быстренько разошлись по своим комнатам. Спать хотелось немилосердно. Но тут стали подъезжать кареты с гостями и другими участниками турнира, свет мигал, упсы фыркали, эльфы во весь голос делились впечатлениями…

Оказывается, я не умею спать в таком балагане. Или это нервное перевозбуждение сказывается, так сказать, постродовой мандраж?

Считать слоников или подъезжающих эльфов не хотелось. В голову забралась мысль притвориться лунатиком и сходить проведать Бессмертного, но её не поддержали уставшие ноги, и ей пришлось удалиться в гордом одиночестве. Я повернулась на другой бок. Ну, и где ты, сон?

Мысль заглянула ещё раз. Да что ж она бродит, как неприкаянная? К ней присоединились любопытство, дух авантюризма и сарказм. Я завернулась в простыню, как прежде, развела руки в стороны, растопырила пальцы, сделала стеклянные глаза и отправилась в гости к своему соседу. Двери у эльфов не замыкались, я свободно зашла и, уставившись в одну точку, пошла по комнате.

Кощей не спал:

— Я тебя в простыне уже видел.

Я чуть не хмыкнула, но удержалась.

— А, это ты репетируешь завтрашний выход на конкурсе бальных платьев?

Я представила эту картину и расхохоталась.

— Ну почему, ох-ха-ха-ха, ты не поверил, хы-хы, что я лунатик?

— Да потому, что здесь Луны нет, по крайней мере, я ещё не видел.

Мне вдруг стало так грустно, что нет Луны, её паутинный, волшебный свет — это так романтично…

— Ну, ладно, Кощей, спи спокойно. Я пошла.

* * *

Недаром говорят, что утро вечера мудренее. Хотелось жить и петь (после вчерашнего-то). Прежде всего, я перебрала подарки, доставшиеся мне вчера от раззадоренных Сердючкой эльфов: несколько блестящих заколочек, брошечек, пузырёк с жидкой губной помадой (чересчур жидкой, пока раскрыла, на ковёр схлюпнула), несколько двингов. Так, денег хватит заплатить за пару суток в отеле, ещё и останется немного. Но этого «немного» не хватит не то что на бальное платье, но даже на приличный фартук. А мне ещё готовить неизвестно что неизвестно из чего. И куда же мне вложить мои неизмеримые капиталы? Так-так-так… Конечно, в пищевую промышленность. Не пройду кулинарный конкурс — вопрос бального платья сам собой отпадает.

Спущусь-ка я позавтракать, а заодно посоветуюсь с хозяйкой насчёт местных традиций питания.

Минут через десять мы уже сидели с Ойей в уютном уголке в зале эльфийской кухни. Я заказала какой-то тёплый напиток и солоноватые булочки, завтрак я обычно предпочитаю лёгкий, в отличие от «тяжёлого» обеда и ещё более основательного ужина. А Кощею заказала жаркое, а то он вчера гонялся за этими «ячками под шубой». Но будить не стала, позову, когда приготовят.

Ойя перечисляла мне всевозможные блюда эльфийской и других известных кухонь. Всё это было замечательно, вкусно, эстетично, но всем известно и привычно. Любое из этих блюд могло быть приготовлено моими соперницами. С эксклюзивом здесь явно была напряженка. Никаких авторских рецептов, поваров-экспериментаторов. К тому же я в списке пятидесятая. Это значит, что до меня жюри попробует 49 (!) блюд, острых, солёных, терпких, кислых, сладких, первых и вторых, закусок и десертов. Да у них уже гляделки на затылке будут, вкусовые рецепторы узлом завяжутся, токсикоз на любую еду обеспечен на целую неделю.