На правой части яруса стали понемногу выдвигать лоток. Вначале появления этой простой конструкции не озаботило низкорослых воинов. Когда лоток выехал футов на двадцать, тем, кто находился внизу, стало понятно его назначение, но было уже поздно. Огромная смоляная бомба весом шестьдесят футов разогналась, скользя по желобу деревянной конструкции, пролетела до уступа и разбилась о его стену, охватив огнем все, что находилось по обе ее стороны.

Все находившиеся в уступе строители и Каменные Жала сгорели заживо, взвыв чудовищным хором, а плотники на крепостной стене уже разворачивали свое простое чудо-оружие в сторону соседнего уступа. Лоток еще раскачивался, из-за немалой длины, когда новая бомба прокатилась по его покатому ложу.

Сорвавшись с его края, она полетела в сторону следующего уступа, однако было очевидно, что это недолет. Неожиданно стрелок, у которого не выдержали нервы, всадил тяжелую стрелу в глиняный шар, летящий навстречу. Вся огненная сила в миг высвободилась из него и вал огня захлестнул уступ вместе с теми, кто за ним укрывался, и снова к небу взметнулись крики и мольбы, а затем воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском пламени.

После небольшой паузы гномы взревели и вновь усилила давление на защитников. Те, кто уже был наверху, с остервенением прорывались к на следующие ярусы, а некоторые все еще взбирались по стенам наверх. Среди них были даже те, кто уже успел побывать в грязной жиже на дне крепостного рва.

Теперь стена буквально шевелилась от огромного количества штурмующих ее гномов и защищающих людей. Гвардейцы за линией рыцарей бросали в гномов камни, ядра, стреляли из арбалетов, когда образовывались бреши. Вскоре болтушки сбросили еще несколько бомб, потеряв под стрелами подчиненных Кхаро два расчета.

Пылавший под стенами огонь разносил запах горелого мяса, а бой потихоньку близился к развязке. С огромным трудом, потеряв порядка двадцати солдат, гномам удалось пропустить в первые ряды семерых панцирников, и дело пошло на лад.

В запасе рыцарей совсем не осталось, а нынешние сделали уже порядка восьми десятков ударов. Но и воины Мары подходили к концу. Остались лишь те, кто уже был на стенах. Гвардейцев и лучников полностью перестреляли Жала, и рыцарям приходилось тяжко. Помимо них штурм сдерживали лишь вооруженные слуги, что характерно, не слишком успешно.

В какой-то момент рыцарь максимально широко размахнулся, и с боевым кличем со страшной силой опустил меч на головы ближайших врагов. Один из панцирников тут же упал в пропасть между ярусами, к которой гномы оттеснили сопротивление. Он умудрился захватить с собой и второго, и они оба канули в бездну.

Этот рыцарь был одним из последних. В тот же момент оставшихся пронзили десятки мечей, а прислуга побросала оружие и с криками бросилась вниз, во двор. За ними тотчас же образовалась погоня, но волне гномов требовалось куда больше времени, чем юрким слугам. По лестницам они перебрались на следующий ярус, и с криками и воем отправились дальше. Добравшись таким образом до самого двора, остатки войска вступили в бой с гвардейцами и десятком рыцарей, охраняющих ворота. Бой завязался кровавый. Тяжелая пехота гномов осталась наверху, так как в таком количестве железа невозможно было добраться по узким лесенкам до самого низу и не свернуть себе шею.

Через полчаса ярость, с которой поначалу завязалась жестокая сеча, сошла на нет. Битва продолжалась лишь между тремя изнуренными многочасовым сражением гномами и пятью свежими рослыми гвардейцами.

Выпад справа, еще один слева на обратном движении, резкий укол, и сильный рубящий удар сверху. Вот он, шанс! Гном поднял вверх ватную от долгого сражения руку и из последних сил парировал удар. А потом, с криком перебросив оружие в другую руку, по звериному оскалившись, бросился вперед, пронзил врага клинком, и как загнанный в угол волк с ревом вгрызся острыми клыками человеку в шею. Из его груди вырвался предсмертный воинственный всхрип, и, смешавшись с визгом гвардейца, потонул в грохоте закованных в сталь упавших тел.

Спина к спине двое оставшихся в живых гномов отбивали удары, без перерыва осыпавшиеся на них. Трое гвардейцев скоро закончат эту битву, а к утру сами испустят дух от ран.

Кхаро тихо шепнул что-то, ощущая щекой оперение тяжелой стрелы. Тонкая цепочка рун пробежала вдоль ее древка, обернувшись кольцом вокруг наконечника. Гном закрыл глаза, мгновение прислушивался, а затем разжал пальцы.

Рука гнома с зажатым в ней мечом бессильно поникла, и голова тотчас упала на землю. Гвардеец тут же замахнулся, готовясь одним ударом положить конец штурму, однако ему не дали этого сделать. С неба со свистом прилетела стрела. Как только она подлетела на расстояние пяти ярдов от земли, наконечник с треском лопнул, в воздухе замерцали взвихрения рун.

Как змеи, фиолетовые символы цепочками бросились вниз, оплели троих солдат и разорвали на куски, с воем разбрасывая кости и мышцы в стороны. Гном подбежал, хромая, к воротам, но как только он упал на рычаг и решетка стала подниматься, его бессильное тело упало в лужи крови из его же ран.

Отряд всадников, возглавляемый самой Марой, вскоре влетел во внутренний двор замка. Сейчас он напоминал логово серых бестий — расшвырянные повсюду кости, куски мяса, оторванные руки и ноги, части оружия, брони, и кровь, кровь, которую будто разливали здесь ведрами. Раненных не было, а соответственно помогать оказалось некому.

Холодная Дева не удержалась от победной ухмылки, когда ее взгляд упал на то, о чем она слышала легенды, еще будучи совсем молодой. Сейчас, стоя на пороге подвала легендарного замка, она вспоминала то, что слышала очень давно. Девятый бог рассказывал ей об оружии, что находится здесь много веков. Он вложил в него часть своей магической силы и в тайне от остальных запечатал здесь.

Поднявшись наверх, во двор, Мара нашла там Крама и Кнерона, а также выглядевшего уставшим и потрепанным Кхаро. Он получил несколько глубоких порезов, но до серьезных ранений не дошло. Тут же лежали трупы Неркната и Трауна Валинстров. Несколько гномов держали за связанные сзади руки осунувшуюся и бледную женщину. Она внезапно напомнила магессе о страшных временах, когда она с братьями и сестрами наводила ужас на всех, будь то простые люди или маги.

Когда Девятый пал, навсегда изменив мир остатками своей магии, Вторая война была далека от конца, и многие говорят, что она лишь началась. Маги, последовавшие за Падшими, воевали под их предводительством против Советов. Иногда им удавалось захватить молодых волшебников, и тогда они попадали под власть шлюхи Страсти. Она перековывала их разум, изменяла самую суть сознания, делая их безвольными, безличностными куклами. Потом их отпускали, а когда такие куклы, ведомые вплетенными в их разум приказами, возвращались назад, к своим, они сразу же нападали и слепо бились, пока их не убивали.

Здесь же, угрюмо, с вековой скорбью и досадой в глазах, но все же с гордо воздетой головой, стоял герцог. Он был похож на старого опытного лиса, который угодил в капкан, и, оскалившись, приготовился нанести свой последний удар.

— Мало кто из смертных раздражал меня так, как ты, — воздала должное герцогу Мара.

Ответом ей была лишь презрительная усмешка, да плевок под ноги. Сразу же после этого он сдавленно крякнул — за его спиной страж стянул веревки на запястьях до предела.

— У меня нет времени на тебя, Транкрат. Сам покажешь, где здесь пыточная, или предлагаешь поискать? — В предвосхищении подмигнула Холодная Дева.

Она намеревалась лично отомстить за каждого убитого гнома. Герцог не проронил ни одного слова, но пыточную искать не пришлось — Мара была достаточно опытна в ведении войны, и знала, где в подобных крепостях находятся пыточные.

Имперский полководец совсем не орал, и поначалу выглядел совершенно безразличным к происходящему. Лишь мычал, когда Пыточный Клинок прибегала к особо красочным методам. Через какое-то время она приказала своему помощнику — жилистому гному, выше остальных, но уже в плечах. Маре, рост которой составлял порядка двух с половиной ярдов, он доставал макушкой до начала груди. По ее приказу он силой разжал герцогу рот и тут же оказался по пояс в чужой крови и слюне. Рядом на решетку для стока крови упал откушенный язык.