— Не спишь, отец? — тихо обронила полуутвердительную — полувопросительную фразу.

Окаймленная стройным водопадом блестящих в белесом свете волос голова так резко и ровно повернулась к пришедшей, что попробуй так сделать человек, изящество омрачилось глухим хрустом позвонков. Слабо светящиеся цепкие глаза надменно впились в лицо гостьи, заставляя почувствовать, как к горлу подкатывается липкий ком, а по спине пробегает робкая волна мурашек. Холодным изучающим взглядом он окинул стройную фигуру нальвийки и заговорил приятным, созданным повелевать голосом:

— Я собираюсь задать тебе тот же вопрос.

— Ты прекрасно знаешь, почему я здесь, — недрогнувшим голосом ответила девушка, стараясь, чтобы он звучал как можно более ровно и односложно.

— Я бы знал об этом прямо сейчас, если бы ты потрудилась объясниться, а не говорила загадками, — высокомерно парировал нальв, вкладывая в слова повелительные нотки.

— Я не сплю уже много ночей. Меня мучают кошмары, где людей, спасших меня от эльфов много лет назад разрывают на куски грубые недомерки с боевыми секирами. — Нальвийка посмотрела на свои руки и опустила глаза в пол.

— Отвар из кости луны улучшит твой сон, — снисходительно посоветовал ей отец, как будто насмехаясь, хоть голос его оставался совершенно серьезен.

— В Империи идет война! Гномы полностью захватили запад и рвутся на восток! Неужели ты не поможешь? — Выкрикнула она, забывшись.

— Мне нет нужды этого делать, — резко одернул ее собеседник, повернувшись всем телом и расправив полу накидки.

— У меня нет армии, способной нанести вред многотысячным ратям свирепых убдюдков! Я не стану проливать нальвийскую кровь зря!

Он перешел на гневный полукрик, заставив дочь съежиться от внезапно нахлынувшего ужаса перед этим существом. В полумраке он походил на какого-нибудь кровожадного бога, который вот-вот разорвет ее на куски. Тем не менее, нальвийка справилась с собой и нашла силы ответить:

— А если они сами нападут на нас? Сожгут леса и вырежут всех. Такой ход событий тебя устраивает больше?

— Пусть попробуют, — прорычал нальв и вцепился в деревянные перила одной рукой.

— Сунутся в мой лес — я встречу их подобающе. Тысячи трупов будут гнить под деревьями, медленно уходя под почву. — Процедил сквозь зубы и сжал перила с такой силой, что дерево сухо хрустнуло и просело под его пальцами, как мокрая глина.

— Это не твоя забота, и решение принимать не тебе. Уходи в свои покои. — Отрезал нальв тоном, не терпящим ослушания.

Его дочери не оставалось ничего, кроме как скрыться за дверью и быстро зашагать к себе. Что ж. В глубине души она ожидала именно этого. Но совсем не попытаться не могла.

Добравшись до своих покоев, по размеру уступавших апартаментам отца, но все еще весьма внушительных, она схватила со стола заранее приготовленную пузатую холщовую сумку, повесила на плечо. Укрепила за спиной небольшой лук и колчан, выложенный внутри промасленным пергаментом. Спрятала по ножу за голенищами обоих сапог и окинула комнату прощальным взглядом. Заставив себя отвернуться, распахнула окно, ощенивающе оглядела двор и, помолившись Касселенталэ, шагнула в бездну. Черная пучина ночи целиком поглотила ее.

— Новости скверны, Владыка Лесов. Эллесана сбежала. — Доложил нальв в одеянии почетного слуги. Он был высок, но по сравнению со стоящим в десятке ярдов правителем нальвов казался невзрачным человечком.

— Что с охраной? — отозвался, не оборачиваясь Тэленталлас, хозяин Эльфийских лесов. И тон его не предвещал ничего хорошего.

— Пятеро без сознания, еще восемь из регулярной охраны ничего не видели. Один из патрулей видел какое-то подозрительное движение, но до преследования не дошло. Таящиеся в кронах рассказывали, будто видели какого-то зверька, но он быстро скрылся. А еще из конюшен исчезла одна лошадь.

Владыка Лесов вздохнул. Очень медленно, напряженно, глубоко и… с облегчением. Эллесана не была его родной дочерью. Ее настоящим отцом был эльф, изнасиловавший жену Владыки двадцать восемь лет назад. Это и послужило причиной к началу Второй Эльфийской войны. Ублюдка быстро нашли, и жестоко пытали двести семьдесят дней, а затем он умер, не выдержав изощрений сумасшедшего палача. Все же, эльфийской дипломатии удалось договориться с нальвами, но через четырнадцать лет война все-таки началась.

Мать любила Эллесану, но он ее ненавидел. В основном за то, что она была вторым ребенком из четырех и была вторым претендентом на трон. До поры до времени он терпел, и даже немного привык к ней, но потом его жена умерла. Во время одного из занятий с Асэлентаэ. И тогда он вновь возненавидел ее.

Она росла, а ее приемный отец все старел. Он правил уже полторы сотни лет, и с прискорбием осознавал, что еще через пару десятков ему придется отдать свой престол кому-то из дочерей. С каждым годом они с Эллесана все больше отдалялись друг от друга. Он ненавидел ее, а она все меньше и меньше его боялась. А потом началась новая война.

— Снаряди отряд. Отправь по следу. Пускай вернутся только тогда, когда она будет мертва. И сделай так, чтобы никто не узнал об этом, иначе вашим головам придется кормить рыб в пруду. — Прошептал Тэленталлас, не допуская не единой эмоции в голосе.

Вперед, вперед, вперед! Нальвийка нашептывала что-то на ухо резвому коню вороной масти по кличке Ураган. Клоки пены срывались с его могучего тела и опадали на землю. Тяжелое дыхание было хриплым.

Ей казалось, будто ее преследуют. Это ощущение появилось около получаса назад и все нарастало. Владыка Лесов отправил кого-то за ней, она не сомневалась. И, если интуиция не обманывает, максимум через час ее догонят. Отборные свежие лошади из королевской конюшни скакали гораздо быстрее измученного и слабеющего Урагана.

Элессана на мгновение замолчала, затем громко выговорила короткую гортанную фразу и конь замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Она была одной из немногих, кто помнил древний язык нальвов. С его помощью далекие предки ее матери управляли животными, и творили многие чудеса.

Пружинистым движением спрыгнув с могучей конской спины без седла и стремян, нальвийка припала ухом к земле, вспоминая занятия матери. Бесконечную минуту ничего, кроме стука крови в висках не было слышно, но затем где-то на границе сознания послышался топот. Он был такой тихий, что не хотелось воспринимать всерьез. Но спустя еще минуту топот окреп, обрел четкие очертания и стал набирать силу. Элессана, как ошпаренная, вскочила, достала нож. Громко крикнула и уколола Урагана в круп. Конь поднялся в галоп и вскоре скрылся в утренней дымке, наброшенной на молчаливый лес, будто шаль. Пускай потом ломают голову с какого места она решила пойти пешком.

Оглядевшись вокруг, нальвийка приметила удобно расположенную полянку на пригорке слева от дороги. Взобравшись туда, легла на влажный мох, удобно расположившийся под маленькой рощицей елей. Мохнатые лапы свисали до самой земли и надежно укрывали беглянку от любых глаз, в то же время не заслоняя обзор. За такое удачное место оставалось лишь поблагодарить Касселенталэ, что нальвийка неприминула сделать.

Спустя несколько минут начался дождь. Уже несколько дней нависавшие над лесом свинцовые тучи обрушили на землю свой вечный плач. Вскоре по пригорку вниз потекли веселые ручейки жидкой грязи, на дороге образовались мутные лужицы. Там, где лежала беглянка, было суше всех остальных мест из-за нависших гигантов елей. Упрогие потоки воды, как сердито не стучали, не могли пробиться через бесчисленные густые стены иголок.

По мнению самой Элессаны, прошло еще около получаса, прежде чем вдалеке появились точки. Они увеличивались по мере приближения, и вскоре нальвийка смогла различить силуэты своим острым зрением. Отряд скакал широкой цепочкой, и полноценно оценить каждого члена отряда можно было, когда он преодолевал заслон тумана, примерно в миле от нее.

Затаив дыхание, беглянка начала считать. Один. Два. Три… Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь… Девять. Десять. Одиннадцать. В голове и хвосте цепочки отряды по трое всадников. Нальвские солдаты в традиционной черной форме с плащами и, разумеется, при боевых палашах и арбалетах. Между ними пятеро следопытов. Это плохо. Такие ребята из под земли достанут, как ни прячься. О нальвах в темно-зеленой одежде и со сборными луками ходили легенды.