Гисборн в недоумении слушал дочь, не смея прервать или задать вопросы, и она продолжала рассказывать ему о судьбе Рэндалла, о его скитаниях и тех чувствах, что он сумел пробудить в её душе. Памела поведала и о его таланте поэта, снискавшего обожание придворных, и о ревности Филиппа, и обо всём том, что открыл ей побывавший вечером в замке Морис.

— Ты хочешь сказать, что обвенчалась с этим удивительным человеком? — осведомился после паузы Гисборн.

— Да, и Морис теперь раскаивается, что выдал мою тайну сэру Филиппу.

— Но если сэр Филипп — кузен Рэндалла, зачем ему держать своего родственника в заточении? — пробормотал потрясённый лорд. — Впрочем, чего ещё ждать от рыцаря, которого считал беспощадным сам Чёрный принц?! Хорошо хоть, что Рэндаллу удалось бежать из Спрингроузеза.

— Опять же благодаря Морису, — ответила Памела. — Теперь король, возможно, уже знает, кем является его поэт на самом деле, и Рэндаллу больше незачем будет скрывать своё имя.

Братья Памелы — Томас и Генри — недоверчиво и даже с каким-то затаённым ужасом взирали на сестру. Выросшие среди вилланов и очень похожие друг на друга, высокие, со светлыми волосами, в серых крестьянских куртках, они, видимо, полагали, что Памела сошла с ума. Будучи знатными, но обречёнными влачить нищенское существование в глуши Йоркширских краев, они сильно сомневались, чтобы сын короля Эдуарда женился на их сестре, особенно после того, как она отказала их соседу, с которым, как выясняется, незаконного отпрыска связывает родственная кровь.

Торжественно взяв Памелу за руку, лорд Гисборн повернулся к ним и провозгласил:

— Томас! Генри! Взгляните на свою сестру! Она — супруга лорда Рэндалла Монтгомери Плантагенета, излюбленного придворного поэта его величества Ричарда!

— Но есть ли свидетели, кроме Мориса, готовые подтвердить, что Рэндалл Монтгомери взял Памелу в жены, а не просто соблазнил своими поэтическими глупостями?! — вскричал Томас, сверкнув глазами.

Из полумрака выступила Теса и, вскинув голову, произнесла:

— Конечно же! Я тоже свидетельница, и если у сэра Томаса возникнут очередные сомнения, я готова верхом скакать до Рило, чтобы доставить оттуда цистерцианца, освятившего их союз!

Молодой аристократ разом утратил боевой пыл, внезапно в нём проснувшийся.

— Ты удовлетворён, Томас? — спросила Памела.

— Вполне, — пробормотал он глухо.

И оба брата вновь приняли свой обычный — молчаливый и немного озадаченный — вид.

Сам же лорд Роберт Гисборн был настолько доволен избранником дочери и тем, что его род сможет наконец выбраться из нищеты, что немедленно отправил Тесу за уже устроившимся на ночлег камердинером. По случаю брака Памелы, о чём он объявил всем слугам, в замке решено было устроить пир, открыть бочки с элем и зажарить лучших поросят.

Разбуженные слуги занялись приготовлением ужина. В ту минуту, когда Морис уже приближался к обители, в трапезной замка Гисборна старый лорд и его люди угощались разнообразными блюдами, празднуя брак леди Памелы.

Получив отказ у стен Норема, Филипп и его воины, утомлённые путешествием по Йоркширу, возвращались обратно. Несколько раз им пришлось делать остановки, потому что и лошади, и всадники выбились из сил. Филипп пребывал в ярости и, хоть и испытывал усталость, так ни разу и не сомкну глаз. Бродя возле лежащих на свёрнутых плащах арбалетчиков, он вспоминал войну во Франции и свой отряд, который так же, как и сейчас, устраивал стоянки под открытым небом, среди луж и грязи. Образ Рэндалла, так похожего на короля Эдуарда, и мысль о том, что в его жилах течёт кровь Монтгомери, сводили Филиппа с ума. К ревности, которая вконец измучила рыцаря, добавились опасения, что Рэндалл, раскрыв своё имя принцессе, со временем решится на соперничество не только в делах любви, но и власти.

«Он — Монтгомери, он — Плантагенет, и в нём обязательно закипит жажда власти, — рассуждал сэр Филипп. — А если и нет, он всё равно не простит мне тех оскорблений, коим я его подверг, и отомстит. Но я не отступлю перед этим бродягой! Я уничтожу Рэндалла, короля менестрелей. Зря он бросил мне вызов! Очень зря!»

К полуночи отряд Филиппа добрался до Спрингроузеза. Лошади ступали по скользкой грязи. Направляясь к подвесному мосту, рыцарь сразу заметил, что тот опущен, а ворота распахнуты.

— Кажется, в замок пожаловали гости, — хмуро бросил он своим людям.

Ни арбалетчики, ни стража, следуя за ним, не задавали ему вопросов, но и у них роились подозрения, что прибытие посторонних в Спрингроузез связано с заточением кузена сэра Филиппа.

Ничем не выдавая тревоги, бушевавшей внутри, владелец замка во главе отряда иноходью проехал по мосту и, миновав короткий каменный туннель, ведущий от въезда с моста через ворота, въехал во двор. Там к нему подошли конюхи и оруженосец, который придержал стремя.

— Кто прибыл в Спрингроузез? — осведомился Филипп.

— Сэр Ральф де Монфор, — ответил юноша. — Его сопровождают рыцари из свиты короля Ричарда. Они приехали час назад и спрашивали о вас.

— Зачем вы впустили их в мое отсутствие, тупицы? — воскликнул сэр Филипп, отвесив оруженосцу пощёчину. — Кто вам разрешал?

— Мы не могли отказать ему, — возразил юноша, держась за щёку. — У него приказ от короля Англии, милорд.

Филипп понял, что де Монфор прибыл в Спрингроузез из-за Рэндалла. Стараясь держать себя в руках и не показывать закипевших чувств, он взбежал по ряду полукруглых ступеней в замок. Ему попадались на глаза посторонние — это были рыцари и оруженосцы из свиты его величества. Некоторых из них Филипп встречал при дворе. Они о чём-то беседовали друг с другом, иногда их разговоры прерывались смехом. Навстречу ему двинулся сэр Ральф де Монфор, отделившись от группы собеседников. Без железных доспехов, но с длинным мечом, убранным в ножны и висящим у него за спиной, с копной чёрных кудрей, в котарди с капюшоном и в плаще, он подошёл к владельцу замка. Заглянув в его большие серые, очень светлые глаза, сэр Филипп обнаружил в них так много решимости и отваги, что сразу догадался, в какого яростного и непримиримого врага он превратил Ральфа де Монфора. До появления Рэндалла при дворе сэр Филипп почти не замечал потомка великой графини де Монфор, считая его пустым балагуром и незадачливым влюблённым, который умел лишь сочинять песни и давно забыл, что такое тяжесть меча в руке. Назначение сэра Ральфа предводителем королевского отряда свидетельствовало о расположении Ричарда к рыцарю.

— Вы ищете своего жонглёра, милорд? Его нет в Спрингроузезе, и я охотно позволю вам обыскать каждый угол, — сказал Филипп.

— Сдаётся мне, вы отвезли его в другое место или уже убили, — ответил сэр Ральф. — Сюда едет его величество, и если вы виновны в казни Рэндалла, я вам не завидую.

— Если сюда едет король, я распоряжусь приготовить для него лучшую опочивальню и устроить пир, — заявил Филипп.

— Он едет в Спрингроузез, чтобы найти Рэндалла.

— Я уже говорил вам, милорд, что Рэндалла здесь нет. Он сбежал. Не без помощи, правда, одного из моих оруженосцев.

— Пригласите оруженосца для беседы.

— Это невозможно, милорд Ральф, — расхохотался сэр Филипп. — Негодяй у меня уже не служит. Я выставил его из замка, как только узнал, что он замешан в побеге.

С этими словами Монтгомери вознамерился подняться к себе, но Ральф встал у него на пути.

— Куда вы ездили, милорд? Я ведь вижу, что вы возвратились в Спрингроузез из дальнего путешествия. Где вы были?

— Я искал своего кузена, — насмешливо ответил Филипп. — И, представьте, нашёл. Но мне не удалось вытащить его из его нового укрытия.

— Что же это за место?

— Я расскажу обо всём только королю Ричарду — единственному господину, коему служу. А теперь прочь с моего пути! — грубо оттолкнув Ральфа, Филипп приблизился к винтовой лестнице.

— Уверен, наступит час, когда мы схлестнёмся с вами в поединке, сэр, — глухо произнёс вслед ему Ральф.