К ночи, окружённый густыми дебрями, впереди возник излюбленный дворец короля Ричарда. Уже темнело, когда его ворота стали различимы сквозь кусты и меж деревьев. Возле ворот был разбит прекрасный сад, где цвели розы. Светлые стены с рядами высоких стрельчатых окон стерегли стражники в кольчугах. Через ров на сторону Элтона вёл каменный мост, проскакав по которому, путники тотчас привлекли внимание стражи.

Где-то затрубил рог. Окна дворца озарялись изнутри факелами и горящими очагами, что навело Рэндалла и его друга на мысль, будто король ещё в Элтоне.

На подступах ко дворцу стражники преградили скачущим всадникам путь.

— Прочь! — вскричал Рэндалл, поднимая лошадь на дыбы. — Перед вами сэр Ральф де Монфор и его жонглёр! — Он задыхался от скачки, его глаза пылали.

— Простите, сэры, — возразил один из стражников, — но короля нет в Элтоне, и мы получили приказ никого не впускать во дворец. Здесь сейчас только лорд Глостер.

— Король во дворце! — настаивал сэр Ральф. — Молодой лорд Ланкастер говорил нам, что его кузен направляется в Элтон и намерен провести в нём несколько дней.

— Да, его величество действительно был в Элтоне день или два, — сказал второй стражник. — Но вчера утром король отбыл в Эссекс!

— Этого не может быть! — пробормотал сэр Ральф. Он закрыл глаза и перевёл дыхание.

— Ричард был в ярости, когда уезжал. И для вас, возможно, безопаснее встретиться с ним чуть позднее, — посоветовал первый стражник.

— Нет, — ответил сэр Ральф, — мы опоздали. И теперь вряд ли уже догоним короля по пути в Эссекс. Хотя, если постараться, мы встретимся с его величеством перед самой казнью. Скачем же, Рэндалл!

— Лошади не выдержат, — возразил Рэндалл.

— Пустим их иноходью, — предложил рыцарь.

Им предстояло странствие в Эссекс, полное очередных трудностей и тревог. Проведя остаток ночи в хижине виллана в какой-то бедной деревне, утром они вновь заставили лошадей во весь опор скакать к Эссексу.

Проезжая мимо лесов, замков и городов, они наконец приблизились к графству, ещё недавно охваченному мятежом.

С раннего утра, как только серые тучи нависли над стенами монастыря и в воздухе сгустился туман, отряд стражников окружил помост, на который вели семь ступенек.

К площади, где должна была состояться казнь одного из предводителей крестьянского восстания — бывшего монаха Джона Болла, — отовсюду сбегались любопытные. Стражникам пришлось даже перегородить путь к небольшой площади перед обителью, потому что та не могла вместить всех желающих.

Юноши влезали на остроконечные крыши башен и сидели там, рискуя сорваться. Монахи лениво толпились у ворот обители, пряча руки в рукавах грязных изношенных ряс. Женщины, отроки, состоятельные ремесленники и торговцы оживлённо обсуждали прибытие в Эссекс короля.

Ричард обманул их, он не выполнил ни одного из требований Уота Тайлера. По его приказу мятежников и их сообщников вешали тысячами в графствах Англии.

Король появился в окружении конницы, с трудом продвигавшейся по узким улочкам. Он подъехал к отведённым для знати местам и спешился. Сорок рыцарей, составлявших свиту, последовали его примеру. Среди них были сэр Филипп, Джон Гонт и Генри Ланкастер.

Опустившись в резное тяжёлое кресло с мощными подлокотниками, король принял непреклонный и холодный вид. Сэр Филипп сел от него по правую руку.

В толпе возникла небольшая сумятица — это к помосту сквозь плотные ряды пробирался огромный жирный человек в кольчуге и длинном плаще. Многие узнали в нём местного палача. Двое слуг тащили верёвку и остро отточенный громадный топор, похожий на алебарду. Толпа зашумела, предвкушая казнь. За палачом к помосту подошли несколько судей, главный из них — худой человек с внешностью хорька — держал свиток с обвинениями.

Все ждали появления пленника. А между тем Джон Болл, всю ночь простоявший в молитве у стены камеры, тоже слышал шум толпы.

— Только бы не закричать, — бормотал он, стоя на коленях на куче соломы. — Только бы не завопить от страха.

Накануне к нему хотели применить пытки и дыбу, но передумали, так как он не отрицал обвинений в участии в мятеже и подстрекательстве к восстанию. Он не сознавался лишь в том, что бросил вызов королю. Отец Болл продолжал считать себя верным королю, но жаждущим свободы для своего народа, который, увы, не решался теперь защитить своего предводителя из страха перед Ричардом.

Раскаяния отец Болл не испытывал, равно как и трепета. Его приговорили к четвертованию, и отец Болл выслушал решение судей хладнокровно. Месяцы, проведённые за пределами обители, научили его твёрдости.

За дверью раздались топот ног и звон оружия. Загремели затворы, и стражники с алебардами, в железных шлемах и кольчугах вошли в камеру.

Поднявшись с колен, отец Болл вскинул лицо.

— Я готов идти, — сказал он. Ни тени смятения не было в его очах.

Закованный в кандалы, отец Болл переступил порог тюрьмы. У ворот стояла телега, запряжённая лошадью, на которой обвиняемого должны были отвезти к месту казни.

Над мощёным тротуаром и между башнями клубился туман. Утро выдалось на редкость прохладным.

Пленника усадили на край телеги, возница щёлкнул поводьями, и лошадь медленно направилась к воротам.

На улочках, ведущих к площади, находившейся перед монастырём, толпились возбуждённые люди. Многие бросали на Джона Болла мрачные взгляды, словно обвиняя его в том, что после восстания их трудности ещё более усилились, а сборщики податей, рыскающие по графствам и творящие преступления, всё так же пользуются заступничеством короля.

Однако среди толпы были и сочувствующие Джону Боллу люди. В какой-то момент ему даже показалось, что он увидел кого-то из бывших сторонников.

Но Джон Болл отвёл от толпы взгляд и поднял глаза к черепичным крышам домов, проглядывающим сквозь туман...

Поднявшись на помост, он сразу увидел Ричарда. И всё то время, пока судья читал обвинение, Джон неотрывно смотрел на короля. Услышав приговор, он преклонил колена и, отвернувшись от палача, положил шею на колоду. Палач вскинул огромный топор.

Толпа издала вопль, и голова «неистового проповедника» скатилась с колоды.

Чем более приближался Эссекс, тем чаще на пути скачущих верхом Рэндалла и сэра Ральфа попадались висельники. У одного из странствующих монахов, что возвращался в свою обитель, сэр Ральф спросил, уехал ли король из Эссекса.

— Нет, — сказал монах. — Он гостит в доме шерифа.

К полудню всадники достигли местной обители, где братья поведали им о казни, совершённой недавно над «неистовым проповедником». На площади перед монастырём торчала насаженная на железный прут голова, в которой сэр Ральф тотчас узнал отца Болла.

— Когда казнили Джона Болла, любопытные сотнями рвались на площадь. — рассказывали монахи. — Король со своими людьми сидел поблизости. Голову мятежника выставили прямо на площади, а другие куски тела разослали в разные части Англии — в назидание, сколь страшно бросать вызов королю.

— Мы опоздали, Рэндалл! Мы опоздали! — твердил в отчаянии сэр Ральф. — Слишком поздно мы добрались до Эссекса!.. — Резко вскочив в седло, Ральф поскакал в обратную сторону. Рэндалл нагнал его на подступах к крестьянской дороге, лежащей через поля.

— Если бы я не попал в плен к сэру Гилберту, мы бы успели вырвать Джона из рук палачей, — процедил рыцарь сквозь крепко сжатые зубы.

— Нет, — возразил Рэндалл, — не вини себя, друг мой. Куда ты скачешь?

— В Лондон, — ответил сэр Ральф холодно.

Возвратившись из Эссекса, король остановился в Тауэре, где провёл остаток лета. Он испытывал торжество от того, что ему удалось подавить восстание, отказаться от всех своих обещаний, данных Уоту Тайлеру, и наказать предводителей восстания. До него доходили слухи, что один из его рыцарей — сэр Ральф де Монфор — искал встречи с ним и что он был-де знаком с Джоном Боллом, но Ричард не придавал им значения. Ведь король знал, что скитания по королевству нередко сводят друг с другом людей разных сословий.