— Но сэр Филипп накажет тебя, Морис!

— Я сын рыцаря, с которым он сражался во Франции. Он близко знаком с моим отцом и не осмелится заковать меня, — возразил Морис.

— Сэр Филипп прогонит тебя, ты не сможешь быть его оруженосцем, а другие рыцари, учитывая твою непокорность, откажутся брать тебя на службу. В конце концов ты не кузен короля, как Генри, — сказал Рэндалл. — Неужели ты пожертвуешь замечательной карьерой ради какого-то пленника?

— Боже! — пробормотал Морис. — Если бы вы знали, милорд, как я жалею, что не пожертвовал карьерой раньше! Я бы избежал своих неблаговидных действий, греха перед возлюбленной и того, что вы, отпрыск Эдуарда III и Великой Любовницы, терпите такие оскорбления. Я раскаиваюсь и не хочу более никаких званий.

С высоты башни Мориса окликнули. Это был один из стражников, заметивший, что юноша разговаривает с узником. Поднявшись, Морис зашагал к оружейной.

Обрадованный тем, что в стане врага у него появился сторонник, Рэндалл уже почти не чувствовал боли в запястьях. Вино возвратило ему силы, и он немного воспрянул духом.

«Я выберусь из плена! — думал он, с трудом шевеля онемевшими пальцами. — Я обязательно выберусь».

Рэндалл вновь чувствовал желание сопротивляться и опасался теперь только одного — чтобы Морис Мервилл не передумал.

Когда над замком забрезжил серый рассвет, к Рэндаллу подошли два стражника и освободили от кандалов. Его повели в замок, и Рэндалл, проявляя удивительную покорность, охотно пошёл с ними. Впервые за прошедшие дни он стремился вновь оказаться в темнице.

Войдя в темницу, он мимоходом заметил приготовленную на вечер огромную бочку с элем, стоявшую в тёмном углу, слабо озарённом факелом. Рядом находились скамья и крепкий стол, на котором стояли пустые глиняные кружки.

Спустившись в камеру и расположившись на полу, Рэндалл вновь встретил леди Пимп. Мышь безбоязненно вскарабкалась по его плечу.

— Вы совсем затосковали без меня, прекрасная леди Пимп, — сказал поэт. — Но подождите. Когда мы окажемся в безопасном месте, я вволю разрешу вам полакомиться разнообразными угощениями. Что вы думаете о вафлях, отличных лондонских вафлях? Или об орехах? Вам доводилось их пробовать? Или же вам больше нравятся обыкновенные пшеничные лепешки?

В тот день Рэндаллу никто не предложил утолить голод, но он и не требовал: ему не хотелось перед побегом видеть Хьюго Бэнкса.

Он не знал, сколько времени прошло. Наконец в дверь громко постучали. Стражники, расположившиеся уже около бочки с элем и ужинающие свининой, запечённой на вертеле, приветствовали вошедшего.

— Мы рады, что вы заглянули к нам, милорд Морис. Вас прислал сэр Филипп?

— Нет, — ответил знакомый голос. — Мой господин заканчивает ужин в трапезной. Он сегодня слишком много выпил.

— Он встревожен из-за предстоящей казни, — проговорил старший из стражников. — Его можно понять, ведь пленник не какой-нибудь бродяга, а незаконный сын Великой Любовницы. Вам известно об этом, лорд Морис?

Затаив дыхание, Рэндалл слушал, боясь пропустить хоть слово.

«Морис здесь. Он действительно решил выручить меня!» — пронеслось в голове.

— Присоединяйтесь к нам, милорд, — предложил старший стражник. — У нас достаточно жаркого и эля, чтобы угостить вас.

Оруженосец поблагодарил.

— Итак, наш узник — кузен сэра Филиппа, — продолжал стражник. — Когда я только заступил на службу в Спрингроузез, я был совсем юн, но красота Великой Любовницы и на меня произвела впечатление. Я не мог даже представить, что спустя тридцать лет буду охранять её сына в темнице, точно разбойника. Боже! Он как две капли похож на короля Эдуарда! Можно понять смятение, которое одолевает сэра Филиппа.

Остальные принялись задавать стражнику вопросы, и тот пустился в воспоминания о своей службе. Морис в беседу не вмешивался, дожидаясь, как Рэндалл догадался, действия снотворного.

Потом кто-то из стражников запел старинную песню. Остальные нестройно поддержали его. Рэндалл понял, что охрана уже пьяна.

Наконец стражники умолкли. Раздались стремительные шаги, и Морис, опустившись на колени, припал к решётке.

— Милорд Монтгомери, всё готово, — сказал он. — Нужно поторапливаться.

Поднявшись с пола и посадив леди Пимп в карман разодранного и грязного котарди, Рэндалл кивнул. Открыв решётку, Морис отступил, выпуская его.

— Как долго стража будет спать? — осторожно осведомился Рэндалл, покосившись на лежащих вповалку воинов.

— До утра, — ответил Морис. — Ноя боюсь, как бы нас не выследил соглядатай или не обнаружили часовые.

— Хорошо, что ты обо всём позаботился. Ну идём же. Веди меня, — молвил Рэндалл.

Морис быстро зашагал впереди. Вокруг никого не было. Не разговаривая, они шли какими-то запутанными коридорами и тёмными переходами. Морис давно служил Филиппу и дорогу знал наизусть.

Остановившись возле невысокой двери, окованной железными полосками, Морис толкнул ее. В лицо Рэндаллу ударил резкий порыв холодного воздуха.

— Впереди лес, — сказал Морис. — Идите туда. Если не заблудитесь, к утру доберётесь до монастыря Рило, а еще через два дня окажетесь у замка Норем, на английской стороне реки Твид. Туда король Ричард сослал свою мать, принцессу Джоанну. Учитывая ваше положение при дворе и кровь, что течёт в ваших жилах, думаю, она позволит вам остановиться в Нореме и подготовиться к приезду в Лондон, достойному сына государя.

— Я знаком с принцессой, — признался Рэндалл. — Когда-то она была восхищена моим талантом менестреля — я развлекал её в провинциальных владениях герцога Ланкастера.

Он благодарно посмотрел в глаза своему неожиданному освободителю. В темноте лицо Мориса было трудноразличимо. Стоя у порога, оруженосец взялся за железное кольцо, служившее дверной ручкой.

— Почему ты не отправишься со мною, Морис? — спросил Рэндалл. — Когда-нибудь я возвращусь ко двору, получу положение, достойное сына короля, и тогда никто из рыцарей не посмеет отказаться взять тебя оруженосцем.

— Простите, милорд, — молвил Морис угрюмо, — но я виновен не только перед вами и перед Тесой. Я виновен прежде всего перед самим собой. И своим раскаянием я должен искупить вину в монастыре братьев-цистерцианцев.

— Это твоё право, — ответил Рэндалл. — Но знай, что передо мной ты искупил вину сполна.

В зимнем лесу, лежащем в отдалении, где-то на окраине громко закричала крупная птица.

— Идите же, милорд, — поторопил Морис, вглядываясь в сумрак. — Как бы Хьюго Бэнкс не вздумал проверить стражников.

— Что ж, я признателен тебе, Морис, — пробормотал Рэндалл. — Прощай, оруженосец!

Запахнув на впалой груди одежду, он уверенно зашагал в сторону леса по глубокому снегу, стараясь не замечать холода, проникавшего под его обноски. Без денег и лошади Рэндалл не смог бы добраться до замка возлюбленной или королевского дворца. Не имея ни еды, ни вина, чтобы согреться, он направлялся к границе с Шотландией, в крепость Норем, чтобы искать поддержку у принцессы Уэльской.

Ранним утром, с восходом, сэр Филипп вошёл в темницу Спрингроузеза, чтобы лично сопроводить узника на казнь.

У стен замка уже собрались и челядь, и стражники, один из которых держал огромный топор: он должен был отсечь пленнику голову.

Переступив порог темницы, сэр Филипп в недоумении уставился на спящую у бочки с элем компанию своих людей и на распахнутую решётку темницы. Прибывшие с ним сенешаль, оруженосец, капеллан и Хьюго, сразу поняв, в чём дело, в ужасе затаили дыхание.

— Рэндалл сбежал! — вскричал Филипп и сжал кулаки. — Как такое могло случиться?! Как он сумел сбежать?!

Монтгомери обернулся к проснувшимся от его крика, но ничего ещё не соображающим стражникам:

— Кто из вас выпустил его?! Сознавайтесь. Я буду пытать вас на дыбе, но узнаю истину! Говорите!

— Мы заснули, милорд, это верно, но никто из нас не выпускал пленника, — заговорили стражники наперебой.