Стража втащила Рэндалла в тёмное душное помещение, где внизу, под решёткой, находилась камера, из которой доносились стоны и разъярённые проклятия. Один из конвоиров разрезал верёвку на запястьях.

— Нет, нет, нет, — повторял он в отчаянии. — Не поступайте так со мной! Взгляните на мою одежду — я не бродяга!

— Значит, обобрал кого-то побогаче, — сказал комендант. Его рука нащупала под курткой Рэндалла кошелёк и с удивительным проворством извлекла наружу. — Ты взял его у какого-нибудь ремесленника, верно?! — хмыкнул он, подбрасывая кошелёк в воздухе.

— Вы ошибаетесь! — возразил Рэндалл. — Я и сэр Ральф гостим в доме купца Фарингдона, вот он и послал меня доставить специи повару его величества Ричарда, а на обратном пути меня схватили стражники.

В ответ снова раздался хохот. Отперев замок на тяжёлой железной решётке, тюремщики подняли её и столкнули менестреля в каменный мешок, в полумраке которого сидели ещё около дюжины узников. Рэндалл оказался в провонявшей темнице без окон — свет факелов проникал лишь через железную решётку над головой. Из-под его ног метнулись сразу несколько крыс. Люди сидели и лежали прямо на полу. Невзирая на духоту, было холодно.

— Присаживайтесь возле нас, ваше величество, — насмешливо пригласил Рэндалла какой-то лохматый разбойник. — Или брезгуете такой опочивальней?

— Но я не виноват, — прошептал Рэндалл. — Почему я должен находиться здесь?

— Всех, кого бросают в это место, кишащее чумой и мерзостью, считают преступниками, — пояснил лохмач. — Возможно, парень, ты просто зря вышел сегодня на улицу.

Бродяги захихикали. Рэндалл бросился под решётку и, встав в полный рост, вцепился в неё пальцами.

— Обратитесь к сэру Ральфу де Монфору! — крикнул он. — Мой господин заплатит вам за моё освобождение вдвое больше того, что вы у меня нашли!

Зазвучали шаги, над головой появились ноги стражника, который тупым кондом алебарды огрел через решётку Рэндалла. Стиснув зубы, чтобы не заплакать от обиды и досады, и решив не молить более о пощаде, молодой человек сел на каменный пол.

— Ничего! Сэр Ральф найдёт меня! Он рыцарь, и он умён! Он догадается, что произошло со мной, — прошептал поэт и зажмурился. Но слёзы всё равно потекли по его бледному лицу: в глубине души он сознавал, что Ральф может никогда не найти его.

Поглощённый мыслями, каким образом вырваться из мрачных стен лондонской темницы, Рэндалл не заметил, как к нему подсел молодой человек. Лишь когда рука незнакомца тронула его за плечо, он встрепенулся и взглянул на него затуманенным взором.

— Тебе страшно? — спросил тот.

— Немного.

— Послушай, — незнакомец придвинулся ближе, — если ты невиновен, я вызволю тебя отсюда.

— Но как? — недоверчиво осведомился Рэндалл.

Умение вести разговор, изящество манер и утончённые черты лица выдавали в молодом человеке с нежными карими глазами аристократа.

Рэндалл невольно усмехнулся, подумав о том, каких разных людей можно встретить в простой лондонской тюрьме.

— Увидишь, — сказал молодой человек. — Как тебя зовут?

— Я — Рэндалл, прозванный Блистательным. А ваша история какова?

— Когда в Лондон вломились бунтовщики и стража, подняв мост, защищала ворота, я находился в Савойе, во дворце Джона Гонта, — начал шёпотом рассказывать молодой человек. — Я — Уолтер Солсбери, племянник знаменитого графа Солсбери из свиты его величества. Но когда стражники застали во дворце толпу бродяг и схватились с ними, я оказался в числе тех, кого им удалось поймать. Меня, не разобравшись, причислили к бродягам, и вот я сижу рядом с тобой. Их не смутили ни моя одежда, ни деньги — стража сочла, что я их украл. В самом деле, что ещё могло привести графа Солсбери во дворец, захваченный шайкой простолюдинов? А ведь я просто не успел сбежать с остальными вельможами и слугами.

— Но вас ведь отпустят, верно? — спросил Рэндалл.

— Надеюсь, — кивнул Солсбери. — Я успел крикнуть о случившемся со мной слуге, что последним убегал из Савойя. Сегодня же главный судья, я уверен, лично распахнёт передо мною двери тюрьмы.

— Я буду раз за вас, милорд.

— А я думаю, ты ещё больше возликуешь, если я вызволю и тебя, — сказал граф Солсбери. — Ну а что с тобой приключилось нынче в Лондоне?

— Я поэт, менестрель и жонглёр сэра Ральфа де Монфора. Сопровождая его, я остановился у купца Томаса Фарингдона. С недавних пор стал разносить перец и шафран его благородным покупателям. Так было и сегодня. Я возвращался от королевского повара, когда на меня набросились стражники. Но какое дело племяннику влиятельного графа до простого поэта?

— В тебе чувствуется благородство, какое редко теперь встретишь, — сказал Солсбери. — Ты невиновен, я вижу, поэтому, как рыцарь, не могу позволить, чтобы тебя казнили! Я освобожу тебя, Рэндалл! — и в подтверждение своих слов граф крепко сжал руку менестреля.

Сэр Уолтер Солсбери принадлежал к людям, для которых не имели значения происхождение или ремесло человека. Пользуясь знатным положением и от рождения обладая фамильными богатствами, он не раз вставал на защиту несправедливо обиженных.

Оба умолкли, и стало слышно, как над головами бродят стражники. По каменным стенам стекали капли воды. Смрад и зловоние наполняли душный воздух.

— Вдруг твой слуга побоялся или не захотел рассказать о тебе? — предположил Рэндалл.

— Нет. Он мне верен. Я не раз полагался на него.

И словно в подтверждение его слов наверху загремели затворы на дверях. В темницу ворвалась шумная толпа людей, голоса которых эхом отдавались под сводами. Среди прочих Рэндалл узнал визгливый голос коменданта. Тот перед кем-то лебезил, просил прощения и всячески старался избежать наказания за провинность.

На решётке появились чьи-то ступни в модных узконосых сапогах.

— Сэр Уолтер Солсбери, вы здесь? — спросил кто-то властно.

— Да, милорд, — вскочил Солсбери. Узники загалдели негодующе и возмущённо. Рэндалл понял, что сапоги над его головой принадлежали судье Трессилиану. Щурясь от света факелов, которые держали стражники, он наблюдал, как комендант велел поднять решётку и освободить знатного пленника.

Трессилиан был огромного роста, с копной медных кудрей и широкими плечами.

— Узнав, что вы схвачены стражей, ваш дядя послал меня за вами в темницу, — сообщил он графу, когда тот вылез из каменного мешка. — Но теперь вы свободны и вольны поступать с провинившимися мерзавцами, которые задержали вас в Савойе, по своему усмотрению.

— Достаточно с них и порки, — ответил граф Солсбери. — Но здесь, в темнице, остался ещё один узник, которого непременно нужно освободить. Если вы не против, я хотел бы это сделать.

— Боже мой! Какое благородство! А что скажет ваш дядя, если узнает об этом милостивом поступке? — взревел Трессилиан.

— Он придёт в восторг, ведь я освобожу придворного поэта, вроде Джозефа Плата, — улыбнулся граф Солсбери. — Через несколько дней ему дозволят выступать перед королём, и мой дядя убедится, что я правильно сделал, вызволив его.

— И вы уверены, что узник действительно поэт?

— Как и в том, что он друг и жонглёр сэра Ральфа де Монфора.

Фыркнув, Трессилиан приказал коменданту освободить Рэндалла.

— Идем, Рэндалл, — сказал Уолтер, приглашая молодого человека за собой.

Но тот, покинув каменный мешок, двинулся к коменданту.

— Пусть возвратит деньги, которые он украл у меня! — воскликнул он.

— Как ты смеешь бросать мне обвинения, негодяй! — воскликнул комендант. — Милорд Трессилиан, не слушайте его! Бродяга лжет! Я никогда не брал у него денег!

— Тогда, может, спросить у племянника графа, кто лжёт и кто говорит правду? Вы отобрали кошелёк, который дал мне повар короля и который я нёс Томасу Фарингдону, заявив, что я украл его, — сказал Рэндалл.

Ситуация заставила Трессилиана вмешаться.

— Поэт не лжёт? — осведомился он у графа.