Но Рэндалл заколебался. Ему нравился рыцарь, который держался с ними так просто и дружественно. Обычно знать презирала менестрелей, если только те сами не были знатны.

— У меня есть цистра, дудка, рожок и псалтерион, — проговорил сэр Ральф. — Но нет твоего голоса, Рэндалл. Мы бы добились восхищения всего королевского двора.

— А как вы поступите со мной потом, когда я вам наскучу? Выбросите меня на улицу петь на площадях и побираться?! Герцог-то меня назад не возьмёт, — проговорил Рэндалл.

— Я никогда не продавал своих друзей! — резко воскликнул сэр Ральф. — И если ты поступишь ко мне на службу, ты станешь моим другом.

У Рэндалла было не так много друзей. За семь лет проживания у лорда Глостера он успел подружиться лишь с несколькими людьми из числа слуг, с которыми теперь расстался.

— Прекратите! — вмешался папаша Терри. — Мы очень признательны вам за благосклонность, сэр Ральф, но нам лучше до темноты выступить в путь.

— Послушай, — окликнул Рэндалла рыцарь. — Я бы очень хотел, чтобы ты согласился служить мне. Ты очень талантлив, Рэндалл. Надеюсь, мы с тобой ещё встретимся.

Терри уже тащил Рэндалла за рукав к выходу.

Оставшись один, сэр Ральф де Монфор допил остатки вина и доел обед.

Он происходил из знаменитого нормандского рода, и в Ноттингеме многие знали об этом. Имея поместье в Кенте, он обожал путешествовать по Англии. С тех пор как война с Францией почти не велась, он не находил другого развлечения, как разъезжать по королевству, часто останавливаясь при дворе Ричарда II, который был юн, но весьма поощрял поэтов и менестрелей. Выступая в залах Вестминстера, он нередко внимал лести и похвалам придворных, но самого Ральфа де Монфора не устраивало то, что песни его звучат недостаточно чувственно, и он давно жаждал найти для себя жонглёра. Отказ Рэндалла немного огорчил благородного рыцаря. Блондин с манерами аристократа как нельзя лучше подходил для этой роли. Взяв в руки цистру, сэр Ральф склонил кудрявую голову и провёл пальцами по струнам.

— Нет, Папиоль![2] Ты всё-таки должен служить мне, — пробормотал он и, повесив лютню на плечо, направился к дверям.

Собрав оставленные в хлеву вещи, закутавшись в плащи, Рэндалл и папаша Терри отправились в путь, к замку герцога Джона Гонта. Рэндалл продолжал думать о предложении Ральфа де Монфора и почти не вступал в беседы с Терри.

— Ты такой же знатный лорд, как и сэр Ральф, но вышло так, что тебя вырастил я, — сказал Терри. — А потом, что интересного при королевском дворе? Многотысячные пиры, лукавые вельможи? Тебе лучше держаться подальше от них.

Рэндалл вздохнул. Он знал о своём происхождении не много, но слышал, что в его жилах течет очень знатная кровь. Мать его погибла от чумы, но ещё до этого папаша Терри взял его на воспитание. Он любил Терри и понимал, что тот встревожен одолевавшими его сомнениями.

Выйдя из ворот Ноттингема, отец и сын двинулись по широкой, разъезженной дороге. Стоял прохладный день, воздух наполняли терпкие запахи трав и навоза. Брызги грязи оседали на сапогах путешественников. Резкий ветер шумел в кронах и проникал под одежду.

Менестрели шагали вдоль обочины, не останавливаясь, даже когда мимо проезжали тяжело вооружённые, закованные в кольчуги и латы всадники, следующие в Ноттингем. Это были рыцари со своими свитами, ищущие отдых и ночлег. Таких, как сэр Ральф де Монфор, одиноких путников без слуг и оруженосцев, Рэндалл вблизи Ноттингема не видел. Знакомство с рыцарем не выходило у него из головы. Мысли о том, что вместе с Ральфом он мог бы появиться при дворе, выступать перед королём и узнать что-нибудь о своём отце-лорде, постоянно возвращали его к рыцарю. Следуя позади папаши Терри, Рэндалл глядел под ноги, чтобы не споткнуться о рытвины или корни. Они вновь входили в лес, через который надеялись миновать соседнее графство и приблизиться к деревням, где кто-нибудь подбросит их до замка герцога Ланкастера.

Остановившись у родника, берущего начало в поросшем лесом холме и бьющего из каменной пасти замшелой горгульи, папаша Терри наполнил дорожные фляги водой. Рэндалл зачерпывал её узкой ладонью и с жадностью пил. В лесу было пустынно, но они знали о шайках разбойников, что бродили в дебрях в поисках наживы.

Внезапно до слуха Рэндалла долетело позвякивание, словно где-то бряцали бубенцы.

— Ты слышишь? — спросил он, насторожившись.

— Сюда кто-то едет! — прошептал папаша Терри, вцепившись Рэндаллу в запястье.

Притаившись за деревьями, они уставились на широкую дорогу, проходящую через лес. Бряцанье бубенчиков усилилось. Появилась телега, гружённая бочками и запряжённая крупной лошадью. Возницей оказался огромного роста плечистый монах с густой каштановой бородой, простым воспалённым лицом и всклокоченными волосами. На нём была грубая ряса, капюшон которой висел у него за спиной, плащ и гигантские сапоги. Рядом с монахом в телеге лежала увесистая дубинка, он явно держал её для того, чтобы дать отпор дерзким злоумышленникам.

— Отец! — окликнул его Рэндалл и выбежал из-за деревьев.

— Менестрели, — ухмыльнулся монах, не выпуская поводья и не останавливая телегу. — Только их мне недоставало!

— Отец! — снова крикнул Рэндалл. — Мы идём в замок герцога Ланкастера. Позвольте нам присоединиться к вашему путешествию.

— Замечательная будет компания: монах и два грешника, — молвил тот. — Но я люблю грешников. Садитесь, сэры.

Запрыгнув в телегу, менестрели устроились между бочек, в которых что-то плескалось.

— Отличный монастырский эль ко двору герцога Ланкастера, — пояснил возница.

— У нас есть чем заплатить. В Ноттингеме мы заработали кое-что, — сказал папаша Терри и полез под куртку за кошельком.

— Я доставлю вас бесплатно, — возразил монах, — потому что знаю, как тяжело нынче простолюдинам достаются деньги.

— Как вас зовут, отец? — осведомился Рэндалл.

— Брат Джон Строу. Со мной вы можете не бояться за свои жалкие сбережения. Мою дубину знает каждый негодяй в здешних лесах.

— Разбойники пытались напасть на вас? — спросил Рэндалл.

— Много раз. Я доставляю эль из нашего монастыря в замки благородных сэров, и нередко приходилось дубинкой раскалывать головы отважным негодяям!

— Поистине, нужно быть отважным, чтобы вступить с вами в драку! — засмеялся Рэндалл.

Монах оказался очень весёлым человеком и развлекал спутников. К ночи они должны были добраться до замка, в котором герцог Ланкастер устраивал пышный пир.

Днём раньше брат Строу покинул монастырь, чтобы доставить эль в замок герцога. Незадолго до отъезда он увидал, как один из монахов его обители послал Бренде Уэлч, дочке кузнеца, несколько ласковых улыбок. Поступок монаха насторожил брата Строу, но он предпочёл никому ничего не рассказывать.

Шагая по дорожным рытвинам, брат Джон Болл рассеянно улыбался, направляясь в сторону соседней деревни. Вот уже неделя, как он был влюблён. Чувство, которое он не испытывал прежде, переполняло его. Приняв постриг совсем юным, он ни разу не позволил любви прокрасться в своё сознание. На сей раз мысли о прекрасной дочке кузнеца преследовали его, вызывая страсть во всём теле. Побороть страсть к Бренде ему казалось невозможным, и он полностью вверил себя чувствам.

Брат Джон Болл был одним из самых рассудительных, образованных и в то же время молодых монахов аббатства. Он превосходно говорил и читал по-латыни, обладал красивой внешностью и нежным голосом. В стенах обители он переводил трактат Беды Сухопыльного на английский и умел поддержать любую богословскую беседу. Не будь он монахом, он бы нравился женщинам — худой, изящный, стройный блондин с кроткими светлыми глазами, брат Джон Болл выглядел как настоящий аристократ. Говорили, будто он сын какого-то герцога, и что отец запер его в монастыре, чтобы скрыть незаконного отпрыска.