— Филипп уже уехал от стен Норема? — воскликнула она.

— Да, миледи, — ответил сэр Саймон, чуть поклонившись. — Я прогнал его, выполняя ваш приказ.

— Благодарю, что не выдали меня, ваше высочество! Благодарю вас за те милости, что вы мне оказываете! — упав перед принцессой на колени, вскричал Рэндалл.

— Встаньте, милорд, — попросила она. — Вы — сын короля Англии, и не вам лежать у меня в ногах.

Не смея прекословить, Рэндалл поднялся. По щекам его текли слёзы благодарности.

— Благодарю, сэр Беркли, — прошептал он, повернувшись к Саймону.

— Я всего лишь защитил сына короля, которому когда-то служил, — бесстрастно пожал тот плечами. — Благодарности ни к чему. Я всегда принадлежал Англии и своей госпоже. К тому же, окажись вы простым менестрелем, за вас тем более следовало бы вступиться. Разве не долг каждого доблестного воина проливать собственную кровь ради слабых и угнетённых?

Рэндалл тотчас вспомнил, как совсем недавно Саймон признался, что ни он, ни принцесса не стали бы поддерживать его в борьбе с Филиппом, если бы не его знатное происхождение, но воздержался от острословия. В конце концов Саймон Беркли готов был скрестить с его врагом копья по одному лишь намеку Джоанны, и Рэндаллу было приятно, что принцесса на его стороне.

Взойдя на башню, Рэндалл окинул взглядом просторы, над которыми пылал рыжим заревом закат. Отряд сэра Филиппа скрылся за грядой скал, и на много миль от Норема не было видно никого, за исключением одинокого монаха, уныло бредущего в сторону Шотландии.

Рэндалл преисполнился волнением при мысли о Дункане из клана Маккензи, возвращение которого в Норем так много для него значило. Невольно он перевёл взор к мерно текущему Твиду, противоположный берег которого относился уже к владениям Роберта Шотландского, и погрузился в размышления. Верность Саймона Беркли принцессе спасла его сегодня, но он знал, что и Филипп не отступится.

Путь, ведущий из Спрингроузеза к обители Рило, лежал через густые леса, в которых орудовали не только шайки разбойников, но и люди шерифов. Любой скиталец должен был сохранять осторожность, продвигаясь по нему. Труднопроходимые чащи, которыми шёл покинувший Спрингроузез Морис Мервилл, наполняли таинственные звуки, пугающие шорохи. Кроны семисотлетних деревьев переплетались в вышине, но сквозь их могучие ветви проглядывало хмурое небо. Оруженосец, оставив в замке оружие и панцирь, брёл тайными тропами, которыми нередко пользовался, добираясь из Йоркшира до поместья Гисборна.

Перед тем как навсегда уйти в обитель цистерцианцев, он хотел побывать у леди Памелы, чтобы поведать ей о событиях, произошедших с Рэндаллом.

О Тесе он старался не думать, поскольку чувствовал свою вину перед ней и потому, что уже твёрдо вознамерился стать монахом, а святым отцам запрещалось любить женщин. Только постриг и раскаяние могли, по мнению Мориса, искупить его грех.

Юноша провёл в путешествии весь день, и лишь вечером, когда начала сгущаться мгла, дорога вывела его к серому замку сэра Гисборна. Вилланы топили очаги во дворе возле хижин. Появление пешего и безоружного Мориса, которого они хорошо знали, вызвало у них недоумение, ведь им было известно, что он служил оруженосцем у богатого соседа Филиппа Монтгомери и прежде всегда приезжал на превосходной лошади.

Приблизившись к подвесному мосту, переброшенному через ров на железных цепях, Морис был замечен леди Памелой, гуляющей по стене вместе со служанкой.

— Теса! Кажется, в замок прибыл Морис Мервилл! — вскричала она.

Девушки заулыбались, а щёки Тесы вспыхнули румянцем. С тех пор как Морис, не сказав никому ни слова, покинул замок Гисборна, она не переставала думать о нём и вместе с леди Памелой часто перебирала причины, сподвигшие оруженосца к столь странному отъезду.

Спустившись во дворик, обе бросились ему навстречу, засыпая вопросами. Но Морис держался холодно и сдержанно.

— Я проделал путь, чтобы поговорить с вами, миледи, о вашем супруге, лорде Рэндалле, — молвил он.

— Откуда ты знаешь, что Рэндалл — мой супруг? — насторожилась Памела.

— Увы, мне многое известно, и потому я сегодня стою перед вами. Но я прибыл, чтобы рассказать о событиях, случившихся после его отъезда из замка вашего отца.

— Ну что ж, идём в башню, Морис, — пригласила Памела. — Поешь чего-нибудь, а потом расскажешь, что приключилось с Рэндаллом.

От волнения у неё перехватило дыхание. После того как они расстались, она ещё ничего о нём не слышала, и слова Мориса, служившего оруженосцем у соперника её мужа, встревожили её. Морис тоже заметил, как побледнела Памела.

— Миледи, сейчас ваш супруг уже на воле. Но ещё совсем недавно ему угрожала опасность: он был заточён в Спрингроузезе. Я — человек, виновный в его плене, — освободил его.

— Вы виновны в его плене? — изумилась леди Памела.

Морис подтвердил свои слова, как ни больно и стыдно было ему признаваться в том в присутствии Тесы. Затем он рассказал девушкам о своём вынужденном участии в низких затеях сэра Филиппа и о том, как выследил Рэндалла, тайно женившегося на Памеле.

Презрительно фыркнув, Теса дала ему пощёчину, и Морис покорно склонился перед леди Памелой.

— Куда же ты направляешься, Морис? — спросила Памела, в отличие от служанки испытывая к юноше сочувствие. — Ты прибыл сюда без лошади, без оружия. В лесу тебя могли убить разбойники!

— Миледи, я иду в монастырь, — сказал он. — Теперь моё место там.

— Ты решил стать монахом? Но ты же превосходный оруженосец! Любой рыцарь возьмёт тебя в услужение!

— Мне стала безразлична служба, — возразил юноша. — Я ухожу в монастырь Рило. К вам я зашёл лишь затем, чтобы передать всё, что произошло с вашим супругом, и сказать, что король Ричард, возможно, уже знает тайну его происхождения. Вам не стоит более скрывать от отца ваше замужество. Богатство и королевские дворцы ждут любую, кто свяжет себя с незаконным отпрыском правителя Англии.

И, ещё раз смиренно поклонившись, Морис быстро направился к воротам.

— Морис! — воскликнула Теса, заливаясь слезами. Она хотела броситься за возлюбленным, но леди Памела удержала её:

— Не стоит, Теса! Переубеждать его бесполезно.

Прижавшись к плечу госпожи, Теса видела, как Морис, даже не обернувшись на её голос, продолжал уходить, растворяясь в ночи...

— Отныне он будет носить светлые одежды и молиться Господу. Он станет одним из братьев-цистерцианцев, — отстранившись, сказала Теса, вытирая слёзы.

Со временем Теса перестанет плакать о Морисе: он станет для неё символом первой и самой трепетной любви, на смену которой придут похотливые объятия многочисленных камердинеров и ключников...

— Ты считаешь, мне нужно рассказать отцу о браке с Рэндаллом? — спросила Памела служанку.

— Да, — кивнула Теса. — Не думаю, что лорд будет против вашего брака с дядей короля Ричарда.

Они нашли барона Гисборна в главном зале, громко спорящим с четырьмя слугами — капелланом, конюхами и кузнецом. Рядом молча стояли сыновья барона.

Памела терпеливо ждала окончания спора у сводчатого входа в зал. Гисборн заметил её и немедля отправил челядь во двор.

— Ты искала меня, дочь моя? — спросил он.

— Я хочу объясниться с тобой.

— Объясниться со мной? — нахмурил брови Гисборн. От него пахло навозом, как от обычного виллана.

— Да, — ответила Памела и взяла его за руку. — Ты должен кое-что узнать обо мне. И о Рэндалле Блистательном.

— О, Рэндалл! — воскликнул лорд и засмеялся. — Замечательный молодой поэт его величества! Я очень жалею, что он простолюдин и не может составить пару тебе, моей милой дочери.

Памела, не обращая на братьев внимания, лукаво взглянула на отца:

— А что бы ты сказал, если б ко мне посватался дядя Ричарда Английского?

— Только то, что ты была бы отличной супругой любому королю.

— Так вот, Рэндалл — дядя Ричарда. Я влюбилась в него ещё при дворе, когда он скрывал своё происхождение и я не ведала, что он сын Эдуарда III и его фаворитки, леди Эдит Монтгомери, — произнесла Памела. — Менестрель спас его от врагов престола тридцать лет назад. Он не только дядя короля, но и кузен Филиппа. Опасаясь происков врагов, менестрель скрывал истину от Рэндалла, но отныне ему уже ни к чему утаивать происхождение.