— Замолчите! — поморщился Филипп. Его беспокоило не богатство Рэндалла: он достаточно узнал поэта, чтобы понять, насколько тот к деньгам равнодушен. В голове Филиппа билась другая мысль: его соперник — сын короля и благородной леди! Поэтому Памела, выйдя замуж за Рэндалла, не совершит ничего неподобающего девушке её происхождения.

Гнев, ярость, волнение захлестнули Монтгомери, он смертельно побледнел. Теперь он должен действовать. Должен заполучить Рэндалла в свою власть прежде, чем все услышат о его происхождении.

Заметив, как сильно побледнел Филипп, Норфолк встревожился. Вскочив, он бросился к рыцарю и взял того под локоть.

— Вам дурно, милорд?! — воскликнул он.

Сэр Филипп невесело усмехнулся:

— Нет. Мне уже лучше. А сейчас будет совсем хорошо.

Быстрым, отточенным за годы службы на войне движением он выхватил кинжал и всадил его в бок Норфолку. Медленно опустившись на колени, вытаращив глаза, Норфолк захрипел. Его пальцы цеплялись за рукав Филиппа.

Глубоко вздохнув, Филипп отступил на несколько шагов.

— Никто не должен узнать тайну Рэндалла. А ты выболтал бы её любому, кто согласился бы расправиться с ним! — проговорил Филипп, отвернувшись к окну. В его руке всё ещё дрожал окровавленный кинжал.

Норфолк тяжело повалился на каменный пол.

— Хьюго! Сюда! — крикнул Филипп.

Дверь тотчас распахнулась, и на пороге возник слуга. Увидав распростёртое тело Норфолка, он застыл.

— Что стоишь как вкопанный? Схватить весь отряд этого дворянина! Вздёрнуть каждого стражника! — приказал сэр Филипп. — Если кто-то будет спрашивать о приезде лорда в Спрингроузез, поясним, что он пытался напасть на меня в моём замке, за что и поплатился. При его репутации никто не усомнится в моей правоте. Иди. Нельзя терять ни минуты.

— Но почему вы убили Норфолка? — осведомился Хьюго.

— Ты ещё имеешь наглость меня спрашивать?! — резко обернувшись, Монтгомери вложил кинжал в ножны, висящие у него на поясе. — Норфолк слишком .много знал! И был слишком болтлив. Теперь же иди!

Не прекословя, Хьюго отправился передавать приказ Монтгомери страже Спрингроузеза — вздёрнуть людей Норфолка.

Оставив комнату, рыцарь спустился в главный зал. Находясь там, он слышал, как в коридорах и переходах замка вопили стражники Норфолка. Наконец он сумел взять себя в руки. Филипп думал о Рэндалле и о том, что придворный поэт, возможно, в это время находится с Ричардом II, во дворце Элтона.

— Я должен заполучить тебя до того, как ты расскажешь обо всём королю, — пробормотал он.

Спутников Рэндалла, в том числе и Ральфа де Монфора, Монтгомери не принимал всерьёз. Он вспомнил о немолодом менестреле, который называл себя папашей Терри и который был тем, кто спас сына леди Эдит и Эдуарда III, а затем воспитал его. Папаша Терри тоже мог быть опасен, но со дня отбытия из замка Джона Гонта Филипп ничего не знал о нём. Он ни разу не видел папашу Терри при дворе и предположил, что Рэндалл, узнав о своём происхождении, бросил его.

В зал спустился Хьюго и робко отвесил поклон.

— Их вздёрнули? — спросил сэр Филипп.

— Да, милорд. Ваш приказ исполнен.

— Морис сейчас в замке Гисборна?

— Он у Тесы и следит за её госпожой.

— Скачи туда, назначь встречу Морису. Я хочу знать, что происходит между Памелой и её возлюбленным. Быть может, он прислал ей весточку.

— Вы взволнованы тем, что рассказал Норфолк? — спросил Хьюго. — И боитесь, что вашим соперником окажется Рэндалл Блистательный?

— Верно, — ответил Филипп. — Он, как и я, — лорд Монтгомери, и к тому же сын короля Эдуарда. Если бы Рэндалл был простолюдином, я сумел бы убедить Ричарда не одобрять его брак с Памелой. Но брак с сыном короля Англии — совсем другое дело.

— Как вас всё-таки волнуют зелёные глаза Памелы, — вздохнул Хьюго и вышел.

Верный слуга чувствовал досаду, что приходится пускаться в путь из-за того, что у сэра Филиппа неожиданно появился кузен — вероятный соперник за любовь женщины. И Хьюго твёрдо решил, что сделает всё, чтобы доставить Рэндалла к сэру Филиппу.

— А после того как сэр избавится от незаконного сына короля, мне надлежит разобраться с менестрелем Терри, — пробормотал он. — Не хватало ещё, чтобы этот бродяга явился к Ричарду и рассказал правду. Ему поверят гораздо более, чем, например, рыцарю де Монфору, потому что Терри служил в замке Эдит Монтгомери, когда у неё родился отпрыск от английского короля.

Рассуждая так, Хьюго запалил факел и, пришпорив лошадь, поскакал в Йоркшир, к замку Гисборна.

Уже около недели Морис жил в замке Гисборна как гость и поклонник Тесы. Владелец поместья, вначале относившийся к нему, оруженосцу могущественного соседа, с опаской, потом проникся дружескими чувствами и временами даже забывал о его службе у сэра Филиппа Монтгомери. Вообще же, после возвращения Памелы из Элтона и её расставания с Филиппом, в поместье Гисборна боялись людей графа, остерегаясь его мести. Сэр Гисборн, с огромным трудом вылезший из прежних долгов, успел влезть в очередные и с ужасом ждал своих кредиторов. Но он ни словом не укорил дочь в непослушании. Он бы никогда не принудил её выйти замуж против её воли.

По вечерам, когда в залах жарко топились очаги, Морис часто видел Памелу и Тесу за рукоделием.

— Что шьёт твоя госпожа? — поинтересовался он у Тесы.

Девушка рассмеялась и выскользнула из его объятий.

— Для чего тебе, оруженосцу сэра Филиппа, это знать?

— Я любопытен, прекрасная Теса.

— Свадебное платье, — шепнула девушка. — Но только не болтай об этом. Никто в замке не должен знать.

— С кем же у неё свадьба?

— А вот этого я тебе не скажу, доблестный сэр Мервилл! — ответила девушка.

Но Морис понимал, что рано или поздно всё увидит сам.

Как-то глубокой ночью у ворот замка протяжно затрубил рог. Проснувшись, Морис подошёл к окну и отодвинул пёструю ставню. Ледяной порыв воздуха с улицы ворвался в комнату, заставив дрожать факелы и огонь в очаге.

Закутавшись в плащ, Морис прижался к стене и осторожно выглянул наружу.

Слуги, о чём-то переговорив с прибывшими, открыли главные ворота, и во двор, гулко стуча копытами, въехали два всадника. Первый, судя по рясе, был монах-цистерцианец, а во втором Морис узнал придворного поэта Рэндалла Блистательного.

— Что понадобилось в Йоркшире поэту Ричарда? Может быть, он здесь проездом? — недоумевал оруженосец. Но вдруг мелькнула догадка: Рэндалл Блистательный и был возлюбленным леди Памелы! Она встретила его при дворе и потому рассталась с сэром Филиппом. Вот для кого она шьёт подвенечное платье, и прибытие Рэндалла в замок не случайно.

Но Морис хотел убедиться в собственных подозрениях до того, как расскажет о них Хьюго. Он видел, как сонный конюх увёл лошадей в стойло, а кто-то из слуг пригласил Рэндалла и монаха в замок. Вероятно, им предложили поужинать и заночевать.

Утром, спустившись в трапезную, Морис присоединился к завтраку владельца поместья и челяди.

Памела сидела возле отца и с нежной улыбкой внимала речам Рэндалла.

— Я очень рад, что придворный поэт, выступления коего заставляют волновать всю Англию, остановился в моем замке, — говорил Гисборн.

— А я рад, что на пути в Ноттингем встретил замок леди Памелы, — ответил Рэндалл. — Жаль, что она покинула двор короля.

— В этом нет её вины, сэр Рэндалл, — сказал Гисборн, — просто она рассталась с Филиппом Монтгомери.

Заметив вошедшего Мориса, Рэндалл хмыкнул:

— Однако вам, милорд, свойственно гостеприимство. Я вижу здесь юношу, состоящего на службе у сэра Филиппа.

— Морис Мервилл тут из-за моей служанки, — произнесла Памела, — которую нежно любит.

Сев за стол, Морис встретился взглядом с Рэндаллом.

— Позвольте сказать, сэр поэт, что я, как и мой друг Генри Болинброк, сын герцога Ланкастера, восхищены до глубины души поэмой, которую вы недавно читали в Элтоне, — проговорил он. — Король щедро наградил вас?