— Глупая! — взревел аркил, обретая голос. И не голос, а глас! Одно слово: Посейдон. — Неужели ты думаешь, что аргумент вырождения расы не был нами использован! Этот аргумент бесполезен! Перевеса общего интеллектуального фона он не даёт, и помощь Земле продолжает восприниматься большинством как необходимое зло.

Лицо Раисы дрогнуло, глаза смягчились и посмотрели на родителя с мольбой: — Отец! Но ты! Лично ты! Как же твои идеалы?!

Воздух снова хлопнул, и аркил переместился ближе к Раисе. Немного не рассчитав, он задел её хвостом: — Чертова гравитация!

— Поднимись повыше, там невесомость, — прошептала она еле слышно.

— Моя взрослая дочь! — прогрохотал он. Замечание про невесомость было им проигнорировано. — Эта война занимает наши умы уже многие годы, но наши идеалы как были, так и остаются в меньшинстве. И даже та ничтожная победа, которой мы добились сегодня, стала возможной только благодаря вполне реальной угрозе, прибывшей на Арк с последними землянами. Да, их оружие оказалось пустышкой, и мне пришлось убеждать совет голограммами их воспоминаний. Я сожалею об этом.

— Сожалеешь о чём?! — голос Раисы сорвался, но сама она осталась натянутой, как струна.

— Сегодня мы всего лишь закрыли Арк для двуногих, а я хотел бы достичь большего. Аркилы должны уйти с Земли. Для этой цели трагедия была бы оправдана. Она помогла бы прекратить всякие связи с Землёй! — по кают-компании снова полетели брызги, и немалая их часть приземлилась на комбинезоне Степана.

Посейдон отряхивается, как пёс, — подумал Степан и одновременно пожалел Раису. Даже на неискушённый взгляд скромного технаря, обратный отсчёт до женского нервного срыва пошёл на секунды.

Так и вышло. Без видимых изменений изменилось всё. Дух. Взгляд. Голос. Раиса удивлённо искала и не могла поймать взгляда отца, упрямо смотрящего вперёд поверх её головы: — О какой трагедии ты говоришь, отец?! Если ты видел их воспоминания, то знаешь, что земляне хотели переговоров. Оружие не было активировано, и я уверена, что Чикита вообще не пошла бы на это. Согласна, что с их стороны этот заговор был огромной глупостью. Но трагедия была всего лишь вероятностью, и весьма удалённой! Ты же знал!

Отчего-то Степану захотелось выйти и утащить за собой механика. Аркилов нужно было оставить вдвоём. Потому что любой отец захочет обнять и успокоить свою дочь после такого жалобного «ты же знал!»… Но Посейдон не захотел: — Знал, — сказал он. — Об этом стало известно задолго до посадки их капсул. И я приложил все усилия к тому, чтобы они всё-таки сели на Арке. Не скрою от тебя, в случае нерешительности землян, я собирался активировать этот резонатор своими руками.

— Что?! Ты собирался… что?! А как же я? А мама? — дрожащий голос почти изменил Раисе, не справляясь с рваным дыханием подступающей истерики.

— Дочь! Всё так. Решение было непростым, и мысленно я молил вас о прощении.

Кто молил? Эта безразличная скала с хвостом? Степан очень сильно в этом сомневался. Хотя у силы воли и слабости духа бывает много разных проявлений, взять хотя бы капрала из учебки, хотя нет, не стоит его брать…

Из Раиных глаз наконец полились слёзы. Совсем не такие покорные и тихие как на Арке, а безнадёжные и горькие: — Отец, зачем ты это говоришь?! От твоих слов разит сумасшествием.

— Напротив, дочь. В моих словах самопожертвование ради великой цели! Мы слишком далеко зашли. Мы преступники и достойны наказания. Эту позорную колонизацию никогда не смыть с нашей совести. Ты ещё поймёшь меня. Это время придёт! — Он снова безобразно раззявил рот и воздух на борту «Эскорта» завибрировал в свисте. Потом раздался негромкий хлопок, и Посейдон избавил корабль от своего присутствия так же внезапно, как и появился. Михалыч тут же кинулся к рыдающей Раисе, а Коршак озадаченно потёр лоб:

— Надо же! А Веня-то, оказывается, блефовал! Подсунул нам пустышку! Никогда бы не подумал…

Степан поёжился.

Рыдающая Раиса нашла приют в объятьях мужа, с ними сейчас не поговорить, а вопрос у Степана был. Зачем Вене понадобился этот цирк? Всё Степаново нутро восставало против такого расклада, потому что Веня был не из тех, кто берёт на понт по мелочам, он был из тех, кто играет по крупному. А это значит, что сейчас, возможно, где-то разворачивается параллельный фронт, и там будут играть ва-банк. Но где? Когда? И главное, кто будет играть? Все эти вопросы замыкались на первый: зачем Вене понадобилось блефовать?

— Не понимаю… Не-по-ни-ма-ю! — Степану вдруг захотелось засадить в стенку кулаком, но вместо этого он только нежно погладил внутреннюю обшивку «Эскорта» и посмотрел в потолок: — Пилот, ты в шахматы играешь? — спросил он рассеянно. — Меня интересует, разбираешься ли ты в комбинациях: в мотивах, идеях, целях…

— Конечно, Стефан.

— Ага, вот сейчас и проверим… Говорить теперь можно открыто. Никаких «докторов» и «поликлиник». Информацию ты у капитана принял ещё на земной орбите. Значит, с раскладом сил знаком. Зачем, по-твоему, Вене нас обманывать и снабжать поломанным волновым устройством?

— Ваш вопрос, Стефан, состоит из двух частей, — в голосе пилота проявились ненавистные Степану нотки. Будто пилот только что диагностировал в собеседнике кретина.

— Значит, отвечай на оба! — огрызнулся он.

Это когда-нибудь закончиться?

— На вопрос «Зачем Вениамину Пекарю вас обманывать?» можно ответить так: зная правду, вы никогда бы не выполнили его просьбы. На второй вопрос ответить сложнее — он поставлен некорректно. Вениамин Пекарь снабдил вас исправным устройством, но оно не было волновым. В браслете капитана содержался самовоспроизводящийся нервный паралитик. Я совсем недавно закончил анализ.

— Не понял, — Коршак, казалось, совершенно ошалел от такого поворота.

— Яд с цепной реакцией… — выдохнула рядом Раиса. Её голос ещё дрожал, но она каким-то чудом собралась. — Способ передачи — воздушно-капиллярный?

— Не совсем. Капиллярное водонасыщение.

— Паралич при соприкосновении с водой! — выдохнула Рая, решительно осушая глаза руками, и размазывая по лицу оставшиеся слёзы.

Пилот согласился, а Степан понял, что ничего не понял, и часто заморгал: — Михалыч, о чём это они?

— Не иначе, пилот опять отличился. Ты что затеял, Прохор? Что за анализ? Тебя капитан попросила?

— Не совсем так, механик Кошелап. Капитан запретила любой обмен информацией на эту тему. Я сам просил у неё доступ к браслету, когда не смог с ним синхронизироваться.

— Ну, и?

— Капитан отказала. Боялась повредить дистанционный механизм. Но проблема заключалась в том, что никакого дистанционного механизма у устройства не было. Не было у него и способности генерировать волны. Браслет был контейнером без механизированных составляющих. Для того чтобы это определить, мне не требуется физический контакт с изучаемым предметом. Я должен был сказать об этом капитану, но не мог нарушить её прямой приказ, и мне пришлось импровизировать.

— Опять?! — кашлянул механик. — Представляю себе…

С тех пор как команда «Эскорта» поняла, что вместе с кораблём ей достался весьма необычный пилот, прошло не так много времени. Степан как раз собирался поделиться своей аналитикой на этот счёт и предупредить, что с пилотом хорошо бы изменить линию поведения, пока он снова чего-нибудь не отчебучил. И вот не успел. Это было обидно.

— А я вот не представляю, — взбрыкнул он. — Аркилы в браслете яда не нашли! Куда же он подевался?

— Он испарился, Стефан, — бесстрастно ответили технику бортовые динамики, и где-то сзади довольно крякнул Михалыч: — Могу поспорить, он его вскипятил!

Механик Кошелап совершенно прав. Пока капитан спала, я воздействовал на браслет узконаправленным лучом, а затем собрал и проанализировал пары, вырвавшиеся наружу через микротрещины, образовавшиеся в корпусе браслета. Температура изменила хим-состав яда, и пришлось восстанавливать структуру, но сомнений у меня нет: внутри браслета содержался нервный паралитик.