— Степан, ты слышал? — спросила она сухо и скомандовала: — Действуй!

Что ж, значит, интуиции своей доверяет. И Степан побежал.

Коршак бежал по коридору, гулко ухая тяжёлыми ступнями. Ему непременно и срочно требовалась справка кибер-психолога по поводу того, что сейчас произошло. Пилот проявил инициативу? Продемонстрировал добрую волю? Как ни крути, разбираться придётся. Без психологии в наши дни технарям не обойтись, механизмы-то все сплошь умные стали.

Где-то слева по ходу движения мелькнуло удивленное лицо Раечки, отгороженное от него прозрачной дверью медотсека. Кажется, она помахала ему рукой, но он промчался мимо, даже не притормозив. Не стоило терять времени по пустякам, Раечке ничего не угрожает.

С другой стороны бублика «Эскорта» наверняка точно также заперло на камбузе Пекаря. И хотя о бортовом коке Степан сложил пока только предварительное мнение (в основном о том, что тот был существом бесшабашным) в одном можно было не сомневаться: за своей стряпнёй тот и конца света не заметит, не то что какой-то тревоги. Поэтому, когда Коршак увидел Веню через прозрачный пластик люка самого первого из эвакуационных отсеков, он не просто замер от удивления, он по-настоящему растерялся…

Таких отсеков на борту было оборудовано шесть, по количеству членов экипажа плюс резервный. В одном из них Степан как раз и планировал провести свою маленькую санкционированную диверсию, вместо чего теперь ошарашенно наблюдал за тем, как бортовой клоун в лёгком космическом облачении суёт ногу в транспортный модуль. Тот тоже заметил Степана, их глаза встретились, и Коршак закричал, что есть мочи: — Стой, дурак! Это ложная тревога!

Жеманно качнув бёдрами, Пекарь подарил Степану прощальный воздушный поцелуй и перешагнул через бортик модуля второй ногой. Затем он грациозно и стремительно принял лежачее положение и потянул на себя крышку. Степана затрясло. Чёртова звукоизоляция! Ещё чуть-чуть и будет поздно! Как только этот идиот сорвёт пломбу, внешний люк раскроется и ускоритель выплюнет капсулу в космос. Никто не сможет остановить действие пневмо-автоматической системы аварийной эвакуации, устроенной так же просто, как примитивный стоп-кран. Веню отделяла сейчас от уюта корабля одна единственная маленькая красная рукоятка, которую он и рванул на себя.

— Сто-о-о-ой! — Степан кричал так, что его искусственные легкие, казалось, вывернулись наизнанку. Глупо, конечно, но это было больше рефлексом, чем осмысленным поступком. — Проха! Держи его! Держи!

Пилот ответил сразу, но уже после того, как капсула вырвалась из бублика корабля и понеслась в темноту по направлению, заданному стартовыми рельсами.

— Исполнение вашего распоряжения невозможно, Стефан.

— А поймать? Мы можем его поймать? — тяжело дыша и упираясь руками в прозрачный пластик двери, прошептал техник, не в состоянии оторвать глаз от плавно закрывающегося внешнего люка.

— Теоретически, можем.

— А практически?!

— Практически это лишено смысла, Стефан.

Степан оторвал, наконец, взгляд от щёлкнувшего клапаном люка и внимательно изучил потолок. Пора было менять своё отношение к происходящему. Что бы ни творилось в электронном мозгу их необычного пилота, допустить подобного безразличия со стороны машины по отношению к человеческой жизни Степан не мог!

— Посмотреть бы в твои бесстыжие глаза, Проха! Лишено смысла! Эх…

Пилот, однако, раскаянием не проникся и тона не изменил: — Дело в том, Стефан, что член экипажа Пекарь покинул борт корабля не по ошибке, а намеренно и, вполне вероятно, с целью, расходящейся с интересами других членов экипажа.

— Не мути!

— И не думал. Я как раз докладываю сейчас капитану о том, что изменение скорости нашего движения не предоставило нам никаких преимуществ. Следующие по нашим следам управляемые объекты повторили наш манёвр. Капитан рассматривает вариант перехода в режим невидимки, к которому есть некоторые негативные предпосылки. Но приоритетной задачей, по-прежнему, является перманентное отключение автопилота.

Ах, да!

Степан боднул головой в значении «понял», стряхнул с себя странно чувство — с пилотом у него ещё будет время разобраться — и достал из кармана комбинезона диагностический планшет.

Эвакуация капсулы заблокировала опустевший отсек. Соседние были по-прежнему открыты, как положено при тревоге, но если уж ломать, рассудил Степан, то пустышку!

Замок сдался технику в считанные секунды, воздух внутри отсека был всё ещё слегка разрежен, а из-под салазок виднелись раскалённые рельсы. «Можно попробовать разбить петли» — бормотал Коршак, примеряясь к внешнему люку — в этих отсеках всё было примитивным. Из его карманов один за другим стали появляться разнообразные инструменты. Здесь были и зажимы, и ломик, и странного вида мини-домкрат…

Работать быстро Степан умел. Сначала он оторвал от стены шкаф. Вместе с настенной обшивкой. До недавнего времени в этом шкафу хранился скафандр, а теперь ему предстояло стать частью плана отступления героя, не горящего желанием остаться запертым в безвоздушном пространстве.

Как только шкаф рухнул в дверной проём, баррикадируя выдвижную дверь, техник пристроил домкрат у одной из петель внешнего люка, рассчитал оптимальный угол давления и выдохнул: «Ну, с богом!».

— Стефан, — за шумом своих мыслей Степан едва не пропустил негромкий голос пилота из коридора, динамиков в эвакуационных отсеках тоже не было, — капитан просит передать, что она «на предпоследней лучине».

— Понял. Отжимать некогда. Буду выбивать!

«Болгарка, молоток, штифт на двадцать», — суфлируя себе под нос, Коршак тщательно прицелился и ударил. По корпусу корабля волнами пробежало эхо, и отсек зажёг аварийные огни. Под гнусавый вой аварийной сирены и ненавистное любому космонавту еле слышное шипение ускользающего воздуха, Степан рванул в коридор. Как он и ожидал, пластик прозрачной двери легко смял металлический шкаф в попытке изоляции помещения, но оставшейся щели мощным протезам техника вполне хватило, чтобы до начала декомпрессии и выскочить самому, и затолкать обратно отслуживший шкаф.

Сирена смолкла. Получилось! Степан очень любил это чувство. Он прижался к холодящей стене коридора и задумался о том, какая странная вокруг стоит тишина! Собственно, космос вообще не любит звуков… — Все живы? Все здоровы? — спросил он в пустоту.

— Всё в порядке, Стефан, — ответил пилот, — угрозы для жизни людей нет. Герметичность периметра — девяносто девять процентов.

А режим автопилота работает только при ста. Стало быть, цели своей они достигли. Пилот свободен от военных инструкций. И тут на Коршака опустилось понимание. Они же только что провалили миссию! Переселенцы в пункте назначения никогда не получат своего оборудования! На ручном управлении «Эскорт» не дойдёт!

Степан не пошёл, а побрёл обратно, в сторону командного холла. Или дойдёт? Трид-цать-во-семь-лет… — думал он по слогам, проходя мимо пустого медотсека — наверняка Раечка покинула заточение при первой же возможности и теперь нежно обнимает своего заспанного Михалыча… Сколько же раз за это время предстоит Степану пройти мимо каждой двери «Эскорта»? КВП вытянет — этот агрегат Степан обслуживал охотно и ласково расшифровывал его название как «круговорот воды в природе», не интересуясь тем, что на самом деле стояло за аббревиатурой. То есть вода у них будет. Но синтезировать на борту пищу без Вени они не смогут. В дальних путешествиях кок — человек незаменимый. Значит, придётся возвращаться…

Капитан сделала шаг навстречу Коршаку, и он на секунду стушевался: она переоделась в форменный комбез, вид которого пробудил в Степане строевые привычки и напомнил ему о соблюдении приказов. Куда бы присесть? Но садиться было некуда.

— Там Пекарь… — выдохнул он.

— Да, кстати, где Пекарь? — заволновалась Раечка, отклеиваясь от супруга, к руке которого, как Коршак и предполагал, она до этого нежно прижималась.