Поэтому первым делом Раечка подробно объяснила мужу, что аркилы формируют пары на всю жизнь и исключительно по неврологической совместимости, именуемой на Земле любовью, независимо от метаморфоза. Когда же главное было обозначено, она приступила к заполнению остальных пробелов в общих знаниях.

— Пирожки вымешивай от души. А вот на тесто для печенья сильно не налегай. Это разные типы теста, как люди и аркилы. Но, если разобраться, состав похож.

Говоря это, Раечка штамповала тонко раскатанный лист теста формочками человечков, располагая их как придётся, то вверх ногами, то лёжа. От этого действа всё, что она говорила, тоже приобретало определённый ритм.

— Ты же ничегошеньки о нас не знаешь. Как хорошо, что я смогу, наконец, познакомить тебя с родителями. Ты их полюбишь. Они познакомились совсем молодыми, по нашим меркам. Обычно так рано трудно создать взвешенную пару. Ума не приложу, как им это удалось. Папа — защитник рифа. А мама — симбионист. И оба — большие энтузиасты водной среды. Традиционалисты. Ну вот!

Окинув стол удовлетворенным взглядом, и хорошенько отряхнув руки, освобождая их от налёта муки, Раечка развернулась и нежно обняла мужа сзади за плечи, любуясь уверенными движениями его рук. Результаты его стараний ей явно нравились.

Затем, аккуратно отделив от теста щепотку, она отправила её в рот: — На этот раз соли достаточно… Мы давно поняли, что вокруг нас не пустота, а вещество с определенными физическими характеристиками. Многие заинтересовались открывающимися возможностями и оставили привычную среду обитания навсегда. Я не хочу сказать, что мы все вдруг вышли из воды и переселились жить на сушу, нет! Суша, в земном понимании, на Арке отсутствует, кстати. Но Арк — это только одна планета нашей звёздной группы, а эфир подарил нам возможность огромного выбора. В его волнах мы можем жить на любой планете вселенной с мало-мальски приспосабливаемой атмосферой. Ты понимаешь, что это значит? Открывай планету и живи! Это же так увлекательно! Моя сестра поселилась с семьёй на газовом гиганте. Я, правда, так и не собралась её навестить. Мама и папа всегда говорили, что звёзды хороши, а дома лучше. Вот я и выросла домоседкой. Да-да, ты не смотри, что я ноги отрастила! — Раечка залилась своим потрясающим колокольным смехом. Но на этот раз она смеялась недолго — не хотела лишить момент важности: — Тут так вышло, понимаешь, движение прогресса не остановить. Рано или поздно, вырвавшись к звёздам, любая раса задумается о невероятности вселенского одиночества. Мы очень скоро нашли Землю. Но быстро поняли, что друзья вам пока не нужны, вам нужно время. И мы решили за вами понаблюдать. Клади, клади на досточку, раскатывай.

Оттого ли, что Раин голос звучал ровно или потому, что непонятное было сдобрено понятным, Михалыч успокаивался. А Рая всё говорила.

— Ты биологию со школы помнишь? Зародыш человека проходит почти такие же стадии развития, что и зародыш аркила. Только на каком-то этапе вы теряете хвост, а мы нет. Остальные различия менее принципиальны. И, как оказалось, тело аркила можно подвергнуть метаморфозу и довести до состояния весьма подобного человеческому. Легче, конечно, модифицировать гаметы, тогда соответствие делается стопроцентным, но мы решили, что рождённому таким образом аркилу придётся непросто и, как бы мы не старались, мы не сможем гарантировать его сознанию полноты нашего образа мыслей. Зато со взрослыми особями никакой ошибки быть не может. На метаморфоз идут только одинокие добровольцы и только психически устойчивые особи, причём, самых традиционных взглядов. Так я и оказалась в программе. В самый раз, нарежь мне ещё десяточек.

Первая партия печенья уже проходила термообработку и замечательно пахла. Рая потянула носом воздух и резюмировала:

— Я так и думала, не досолила!

— Только не выбрасывай! — послышался из коридора голос капитана. Чикита наблюдала подобное неоднократно и всякий раз бунтовала. Если Раечке не нравился запах, то печенье отправлялось в корзину. Но то на Земле. А здесь, на борту, до разносолов ли? Раечка только засмеялась в ответ: — И не думала. Заходи, дорогая!

Капитан насмешливо огляделась и подпёрла плечом зафиксированный люк камбуза. Будоражить коллектив запахами приближающихся трапез придумал Пекарь, Раечка только воспользовалась его методикой — заткнула дверь вилкой. Столовые приборы космическая индустрия заказывала там же, где и корпуса кораблей, так что прочности этих вилок можно было позавидовать.

— М…, - пропела Чикита, — а я голодна, оказывается! Не помешала?

— Что ты?! Как ты можешь помешать?

— Мало ли. Может, у вас тут семейная сцена? Михалыч как раз смыкает беспощадные пальцы на твоём синеющем горле, и последний вздох покидает молодое прекрасное тело сирены…

Михалыч крякнул с укором в глазах: «Капитан!», а Раечка только плечом повела:

— Ну, не так уж я молода, если разобраться. Всё никак не сосчитаю, сколько мне лет. На что опираться в расчётах? На обороты вашей планеты вокруг звезды или на скорость старения клетки? Да и задушить меня совсем непросто. Метаморфоз, конечно, подпортил мне шансы на выживание, но обогащение кислородом в моём теле всё равно происходит несколько иначе.

Пока капитан хлопала глазами, Михалыч, который удивлением уже переболел, проворчал весьма доброжелательно: — Ну вот, и женат на старухе, и не придушишь, как надоест… — на что Раечка привычно поддакнула супругу в тон: «Не говори!»

Чикита рассмеялась и совершенно успокоилась: ничего не изменилось. Всё как всегда. Хотя нет, изменилось!

— Рая! Михалыч! Я пригласила в команду Коршака. Он согласился.

Допотопное транспортное средство, названия которому Степан придумать так и не смог (хотя флайер — он и в Африке флайер), вот уже который час находилось в полёте.

Аэропорт Уагадугу расширился до размеров космодрома давно — на верфь, с которой стартовал «Эскорт», Степана переправляли именно отсюда. Но выйти и прогуляться по окрестностям перед отлётом Коршаку тогда в голову не пришло. Зато теперь, когда эти две недели превратились в чёрт-знает-сколько лет (а Степан всё ещё сбивался со счета), ему пришлось отшагать по песку от борта облегчённого пассажирского модуля до местного транспорта без названия не менее получаса. Прогулкой этой он был более чем удовлетворён, в том смысле, что однообразный пейзаж и восходящее жаркое солнце успели ему порядком надоесть.

Вокруг мелькали улыбчивые чернокожие в спецодежде; они обменивались приветствиями по-французски, «Сава́? — Сава́!», после чего переходили на какие угодно языки, кроме известных Степану. Это только сгущало кашу, и без того царящую в его голове.

Проторчав возле станции Макса и Зои целую неделю, команда «Эскорта» так и не придумала, что им делать дальше. Потому что оказалось, что грузовые перевозки давно не требовали никакого сопровождения. Грузы ходили по галактике и за её пределы по лишенным понятия времени туннелям, и полная автоматика на грузовых рейсах считалась нормой.

Для Чикиты это было тяжёлым ударом. Степан расстроился не меньше. Изучение рынка услуг было его первым командным заданием, и когда он явился к капитану с докладом, спокойствие сохранила только Раиса.

— Вот и славно! — сразу сказала она. — Тогда я Кошелапа к родителям свожу.

И увезла. А что ей? Она с этими переменами как рыба в воде, почти дословно.

А Степан с Чикитой остались на борту привыкать к новой действительности вдвоем — не путать со словом «вместе» — а если точно, то совершенно порознь. Общались они в основном через пилота. Только однажды пересеклись в спортзале. Капитан яростно колотила боксёрскую грушу и Коршак подумал, что если повезёт, то она его не заметит, и он успеет смыться. Но он, как всегда, не успел.